Руны судьбы
Шрифт:
Золтан снова оглядел всех четверых сидящих в зале и задумался.
Лишь здоровяка у камина можно было однозначно опознать, как каменщика, да и то из-за большого деревянного плоского ящика, в котором он носил свой инструмент. Занятие трёх остальных могло быть каким угодно. Все посетители сидели порознь, каждый молча занимался своим делом. Худой мужчина с костистым лицом, одетый в серый суконный плащ с меховой оторочкой, равнодушно ковырялся в миске с овощным рагу. Рядом на столе валялись дочиста обглоданные куриные кости. По виду, он никуда не торопился. Толстяк близ камина сонно клевал носом над наполовину полной
Верзила каменщик, задумчиво подсчитывавший что-то на пальцах, а иногда царапавший цифры прямо на столе, наконец шумно вздохнул, в два глотка прикончил остывший грог, подобрал свой ящик и направился к выходу, напоследок коротко раскланявшись с трактирщиком. Дверь за ним закрылась. Не прошло и минуты, как за ним последовал тощий любитель курятины. Золтан проследил за ними взглядом и вернулся к своему стакану, уже третьему за вечер.
— Здесь свободно?
Золтан вздрогнул и поднял взгляд.
Перед ним стоял Жуга.
— Я так и знал, что ты придёшь, — сказал травник.
Золтан несколько растерянно оглядел трактир. Хозяин как раз на минутку отлучился. Старикашка фыркал над вторым стаканом.
А вот «менялы» у окна больше не было.
— Чтоб ты сдох! — в сердцах выругался он, вновь оборачиваясь лицом к травнику. — Никак не привыкну к твоим чародейным штучкам. Какого чёрта?..
Травник, который, как всегда, ухитрился подобраться бесшумно, сбросил с руки плащ, свернул его и положил на лавку. Расположился рядом. Золтан почему-то ожидал увидеть травника усталым, загнанным, но тот наоборот — был возбуждён, двигался легко, порывисто. Вопреки обыкновению, на этот раз в одежде травник обошёлся без личины и на самом деле выглядел как подмастерье — рубашка, серенький полукафтан дешёвого сукна, штаны и полосатые чулки. Кружева на воротнике были Льежские, по виду схожие с Брабантскими, но гораздо более дешёвые. На фоне этого наряда как-то нелепо смотрелась неухоженная рыжая бородка и волосы, привычно собранные в хвостик на затылке. Посоха при нём не наблюдалось. Глаза травника лихорадочно поблёскивали в трактирной полутьме.
— Извини, — сказал он. Прошёлся пятернёй по волосам. — Не мог убрать личину раньше. Этот парень с ящиком… он мог заметить. Видишь ли, мне стало опасно шастать просто так. Особенно здесь… — он огляделся и закончил: — И особенно сейчас.
Золтан вытянул ноги, устало прислонился к стене трактира и крепче сжал в руке стакан. Стена была холодной, стакан — почти горячим. Контраст этот порождал в нём какое-то неприятное чувство нереальности происходящего.
— Я знаю, — кивнул он. — Я так и думал, что ты появишься в городе. Помнишь, я говорил тебе тогда, что ты придёшь? Но «Синяя Сойка»… — он покачал головой. — Ты очень рискуешь.
Травник усмехнулся.
— Я потому его и выбрал, что тут
— Как сказать… — замялся тот. — А впрочем, ладно. Как ты догадался передать записку?
— А что мне было делать? «Пляшущий Лис» был закрыт, пришлось искать лазейки. Кстати, а вот ты зачем в бега подался? Вот уж от кого не ожидал.
— Есть причины, — уклончиво ответил тот. — Про монахов знаешь?
— А, — травник понимающе кивнул. Рассеянным жестом потёр переносицу.
— А про гильдию воров?
— Угу, — Так же односложно ответил тот. — Так это — твоя работа?
— Выбирай выражения.
— Тогда в чём дело? — травник протянул ладонь к кувшину, вопросительно взглянул на Хагга: «Можно?». Золтан кивнул:
— Наливай, наливай. Хорошее вино. Брюссельское, но на манер Бургонского.
— Угу, — тот нацедил себе стакан. — Так. Я всё же не понимаю. Ты-то тут при чём?
— Всё-таки ты сволочь, Жуга, — с оттенком восхищения в голосе сказал Золтан. — Как только ты заявляешься в городе, так у меня проблемы, а тебе — хоть бы хны. Зачем ты поцапался «Под Луной» с теми троими?
— Это ещё вопрос, кто с кем поцапался, — угрюмо буркнул тот и пригубил рубиновую жидкость. — И потом, что значит: «Как только»?
— А то и значит. Может быть, напомнить?
— Ну напомни, — неохотно согласился тот. — Ума не приложу, о чём ты. Я в Лиссе бываю-то раз в полгода…
— Я не про Лисс.
— Да? Очень интересно. Тогда про что?
Золтан расположился поудобнее. Повертел в руках стакан и одним глотком прикончил содержимое. Поставил его на стол и сложил ладони на животе.
— Пять лет тому назад, — сказал он, — в Локерене. Помнишь?
— В Локерене? — собеседник Золтана нахмурил брови. — Нет. А что?
— Та девочка, которую кусали пчёлы.
— Ах, это…
— «Ах, это»! — язвительно передразнил его Золтан. — Ты даже этому значения не придал, а на тебя между прочим уже тогда кое-кто глаз положил. Ты столько раз вытаскивал её с того света, что приятели прозвали её Кошкой. А с инквизицией не шутят, запомни, у ней везде глаза и уши. Тебя два раза караулили в проулках. Я два раза подкупал людей, чтоб тебя отмазать, а одного вообще пришлось пришпилить к стенке — до того упрямый попался.
— Она не виновата, что не переносит пчелиный яд, — помолчав, ответил травник. — Что мне было делать? Что? Она бы просто умерла. Из-за какой-то дрянной пчелы, ты представляешь? Понадобится, так я ещё раз к ней приду, так и знай. Так… Кому ещё я наступил на больную мозоль?
— Гуси в Цурбаагене.
— Ну, это мелочи.
— Мельничные сита. В Гаммельне.
— Ну, знаешь… если ты и это считаешь преступлением…
— Я — нет, но вот церковники… Ну, хорошо. — Он хлопнул ладонями по столу. — Хорошо.. Допустим, это — в самом деле оправданный риск. А та девушка-лентяйка? В деревне под Гентом.
— Теодора? — хмыкнул травник. — Сама виновата. Я такой неряхи…
— Ты-то, ты на кой туда сунулся? Посуду всей деревней потом ловили… Знаешь, — Золтан пожевал губами на манер того старика, — если бы обвинили не тебя, а опять сожгли какую-нибудь женщину… да взять хоть ту же девушку…
— Не сожгли бы. Я об этом позаботился.
— Позаботился он. Заботливый ты наш…
— Ехидна.
— Сам дурак… Ну ладно. А город?
— Какой город? — травник вновь непонимающе уставился на Золтана.