Руны. Обряды и наследие предков
Шрифт:
Что же еще двигало учеными? Историки из научно-исследовательского общества, например, могли без всяких трудностей выехать за рубеж. При этом «Аненербе» как бы демонстрировало, что поездка ученого — не просто научное мероприятие, но личное задание рейхсфюрера СС. А самое немаловажное — казалось, что это общество могло снабдить экспедицию техникой, оборудованием, провизией и деньгами. Большинство современников считало, что, только будучи эсэсовцем, можно сохранить хоть какую-то свободу научных исследований. Как бы кощунственно и парадоксально это ни звучало, но это действительно было так. Многие ученые, например Рудольф Тилль, рассматривали «Аненербе» как своеобразный «заповедник», попасть в который можно было только присягнув на верность Гиммлеру. Не надо забывать и о том, что в те годы Гиммлер не делал членство в СС обязательным условием для вступления в «Наследие предков».
Рудольф Тилль, человек с мировым именем, был необходим «Аненербе» хотя бы для того, чтобы за ним последовали и другие талантливые ученые. Речь шла, прежде всего, об ученых «старой» закалки. И это сыграло свою роль — в подчинении Тилля оказались многие выдающиеся исследователи. Среди них был сын знаменитого невропатолога из Бонна, 30-летний Отто Хут. Еще в 1932 году в своем родном городе он защитил диссертацию по истории религии. Свою политическую
В 1938 году по совету Вюста к «Наследию предков» присоединился этнограф из Кенигсберга Генрих Гармянц, 34-летний ученик Вальтера Зимерса. Он примкнул к исследовательскому обществу Гиммлера вовсе не потому, что искал средства к существованию. Он имел неплохую работу. С апреля 1937 года он трудился в Имперском министерстве воспитания, и кроме этого руководил реализацией дорогостоящего проекта по составлению «Атласа немецкой этнографии», осуществляемого при содействии Немецкого исследовательского общества. Как видим, ему не требовалась поддержка Гиммлера, чтобы реализовать собственные планы. Тем более что осенью 1938 года он стал заведовать одной из кафедр Франкфуртского университета. Так почему же он присоединился к «Наследию предков»? Скорее всего, причина крылась в том, что он опасался А. Розенберга, которого за глаза называл Розенцвергом [6] . Гармянца всерьез испугали угрозы отобрать у него выгодный и престижный проект — «Атлас немецкой этнографии». Видимо, поэтому Гармянц, как и многие другие, решил искать защиту у рейхсфюрера СС. Сейчас известно, что Генрих Гармянц не просто был лоялен новому режиму — он был убежденным нацистом, который вполне искренне симпатизировал СС. В эту организацию он вступил еще в конце 20-х годов. В 1931 году он был одним из 14 руководителей «охранных отрядов» в Кенигсберге. После прихода к власти Гитлера Гармянц по непонятным причинам покинул ряды «черной гвардии» Гиммлера. Осенью 1938 года он вступил в СС во второй раз. Подобные действия позволяют предположить, что Гармянц был не просто ученым, а одним из видных представителей нацистского режима. Последующие события покажут, что это не просто предположение. Но в 1938 году он видел в «Аненербе» всего-навсего научную организацию. Сотрудники «Наследия предков» очень хорошо отнеслись к новому коллеге. Он показался им «очень привлекательным, слегка расхлябанным и абсолютно небюрократическим типом». Сам же Гармянц с честью справился с задачей по созданию нового отдела немецкой этнографии и фольклористики, который он объединил с собственной кафедрой во Франкфурте-на-Майне. На этот процесс очень сильно повлиял Вюст, который планировал во что бы ни стало ввести Гармянца в дирекцию «сказочного» отдела «Аненербе». Об уровне влияния Гармянца в «Наследии предков» говорило то, что, по мнению многих сотрудников общества, именно он избавил их от «надуманных фантазий» Вирта.
6
С немецкого переводится как «розовый гном».
Остается только задаваться вопросом, почему, стараясь приобрести научную респектабельность, исследовательское общество продолжало нанимать людей, которые по своим способностям и потенциалу были весьма далеки от нового идеала образованного эсэсовца? Они скорее походили на дилетантов из окружения Германа Вирта. Ответ кроется в том, что «Наследие предков» с самого начала не ставило перед собой сугубо академических задач, напротив, оно пыталось извлечь на свет весьма специфические темы.
В марте 1937 года в «Аненербе» пришел штурмбаннфюрер СС Карл Теодор Вайгель, до этого возглавлявший в Немецком исследовательском обществе Управление по изучению символики. Он представлял тип исследователя, который хотя и не имел академического образования, но успешно использовал собственную интуицию. Это помогало ему написать несколько популярных работ, доступных для рядового читателя. Вайгель даже не был аналитиком, скорее всего, он был собирателем сведений — в своих полевых экспедициях он пользовался только фотоаппаратом. При грамотном научном руководстве он мог быть вполне неплохим техническим ассистентом. Для подобных людей в «Аненербе» всегда находилось место. Вступление Вайгеля в «Наследие предков» привело к тому, что он получил в свое ведение все архивы отдела по изучению письменности и символики, который раньше возглавлял Вирт. Вместе с Вайгелем в этот отдел были переведены также его сотрудники из Немецкого исследовательского общества. Это, конечно, не способствовало налаживанию дружеских отношений между Виртом и Вайгелем. Их отношения обострялись еще и потому, что Вайгель претендовал на место руководителя отдела. Но об этом не могло быть и речи. Даже после изгнания Вирта он занимался только фотосъемкой ландшафтов и каталогизацией имеющихся сведений. Научную обработку собранных материалов должны были осуществлять профессиональные ученые.
Примерно так же дела обстояли с Карлом Конрадом Руппе-лем, исследователем, не имевшим образования. Он занимался изучением домашних, семейных и родовых гербов. Руппель стал сотрудником «Аненербе» летом 1937 года. В основном собирал и упорядочивал различные германские родовые гербы. Учитывая стремление рейхсфюрера снабдить каждого эсэсовца собственным гербом, этой работе придавалось особое значение. С этого времени он и три его сотрудника занимались исключительно сбором символики германских земель,
Не стоит полагать, что составлением гербов эсэсовских офицеров, равно как и разработкой ритуальной символики в СС, занималось исключительно «Наследие предков». Кроме исследовательского общества этими проблемами также занимались Карл Мария Вилигут и Карл Дибич, который на тот момент курировал несколько эсэсовских проектов, в том числе создание деревянных резных гербов всех группенфюреров СС, которые должны были располагаться в специальном зале замка Вевельсбург. Дибич считался не только художником, но и специалистом по символике и геральдике. Именно с его подачи «Наследие предков» стало использовать в качестве своего основного символа изображение древней германской святыни — Ирминсула. В данной деятельности он выступал неким «конкурентом» Карла Марии Вилигута. Йохен фон Ланг в своей книге «Адъютант» сообщал: «Среди многочисленных аристократов, которые были обладателями эсэсовского чина группенфюрера, отнюдь не все могли похвастаться наличием фамильных гербов. Такое могли позволить себе только Гейдрих и Вольф, в чем им помог их приятель Вайстор [7] ». К сожалению, в настоящее время не удалось найти проектов фамильных гербов, которые были сделаны Вилигутом для высших офицеров СС. Например, лишь известно, что Вилигут-Вайстор помогал использовать руны группенфюреру Эриху фон Баху-Зелевски при создании подобного рода герба. Однако в 1938 году разработкой герба для группенфюрера СС Освальда Поля должно было заняться именно «Наследие предков». Эта эсэсовская структура опять же выступила в качестве «конкурента» Вилигута, который планировал спроектировать герб для Поля на основании его семейной печати. Кроме всего прочего Вилигут предполагал создать родовое кольцо, которое предполагалось передавать в семье Освальда Поля от отца к старшему сыну. О том, что в данной «конкуренции» хотя бы формально одержало верх «Аненербе», говорит распоряжение Карла Вольфа, которое он в качестве начальника Личного штаба рейхсфюрера СС отдал в конце 1936 года. Оно фактически закрепляло эту сферу деятельности за сотрудниками «Наследия предков».
7
Ритуальное имя Карла Марии Вилигута.
Глава 4
ГОЛОС ПРЕДКОВ
В ПОЛИГРАФИЧЕСКОМ ИСПОЛНЕНИИ
Начальник Главного хозяйственно-административного управления СС группенфюрер Освальд Поль на первый взгляд казался человеком, который не имел ни малейшего отношения к деятельности «Наследия предков». Однако на практике именно ему и его управлению подчинялась деятельность издательства «Нордланд», которое издавало работы сотрудников «Аненербе». Кроме того то же самое издательство занималось выпуском журнала «Германия», который являлся официальным вестником «Наследия предков».
«Издательство «Нордланд» было основано летом 1933 года в Магдебурге, чтобы полностью поставить себя на службу новому возрождению немецкого человека». Такие короткие строчки содержались в рекламном объявлении фирмы «Нордланд», которая намеревалась посвятить себя издательской деятельности. Фактически сразу же после основания издательство выпустило журнал «Источник», который распространялся в Мюльхейме (Рур). Попытки современных историков обнаружить подробные сведения об этом журнале, чей первый номер увидел свет 15 августа 1933 года, не увенчались успехом. В Мюльхнейме не сохранилось никаких данных об изданиях, которые выпускались «Нордландом». Надо отметить, что в оставшихся от издательства архивах вообще не хватало множества документов. Например, нет протоколов учредительного собрания и соглашения, которое должно было заключаться с Фритьофом Фишером. Эти и другие схожие по своему значению документы помогли бы пролить свет на обстоятельства, связанные с основанием издательства «Нордланд». Однако некоторые детали удалось уточнить благодаря архивам еженедельной газеты «Самооборона», которая распространялась как раз в Мюльхейме.
Учредитель и издатель «Самообороны. Еженедельника духовной свободы, немецкой чести, иерархии и силы» Хуго фон Клюзе летом 1933 года в одном из своих писем сообщил: «Фритьоф Фишер — весьма ловкий литератор, с которым я завел близкое знакомство пару лет назад. Тогда он был приверженцем идей оккультиста Рудольфа Штайнера. Однако он очень быстро смог приспособиться к нашему мировоззрению и нашим взглядам на жизнь. Как это произошло? Не знаю, но он смог написать весьма недурственную передовицу для «Самообороны». Я опубликовал этот материал, взяв всю ответственность на себя».
Сразу же надо оговориться, что в Германии Фритьоф Фишер был более известен под творческим псевдонимом Вульф Зеренсен. Именно под этим именем он поведал некоторые из подробностей, связанные с историей и целями еженедельника «Самооборона». Он писал: «Хуго фон Клузе был одним из тех, кто весной 1928 года основал в Мюльхейме местное отделение Союза «Танненберг», в нем практиковались языческие обряды… Когда казалось, что борьба сторонников Людендорфа со дня на день увенчается успехом, генерал, пребывая в радостном воодушевлении, весной 1932 года издал в десяти выпусках свой боевой памфлет. Это был журнал немецкого дела, который назывался «Открытые письма»… Несмотря на то что «Открытые письма» должны были распространяться бесплатно (но отнюдь не раздаваться в виде подарков), что едва ли позволяло покрыть хотя бы себестоимость их изготовления, количество читателей этого журнала росло не слишком быстро. После этого стало понятно, что молодое издание вряд ли сможет заиметь в ближайшем будущем широкий круг читателей, а потому едва ли сможет оказывать заметное влияние на общество. В силу этого стесненного положения, в борьбе за сохранение достигнутых успехов, обороняясь против угроз и опасностей, сражаясь против порабощения немецкого народа, был основан еженедельник «Самооброона»».