Русь эзотерическая
Шрифт:
– Кажется, вы сонастроились друг с другом и запаслись энергией, - заметил Андрей.
– А теперь, давайте поработаем с одной из моих таблиц. Это таблица амплуа, её принимал тот самый мой знакомый компьютерщик, который очень любил томатный сок. Я о нём рассказывал Сергею. Итак, всего амплуа - шестьдесят четыре. Давай, Сергей, начнем с тебя.
– А что нужно делать?
– спросил тот.
– Закрой глаза... И, водя рукой над таблицей, ощути кончиками пальцев лёгкую вибрацию. И укажи нам нужную клетку.
Сергей был очень взволнован, будто от того, куда он укажет сейчас пальцем, зависела
Андрей, заглянув в описание, сопровождавшее таблицу, после долгой паузы объявил:
– Так вот ты каков! Амплуа, условно называемое как "Дон Кихот"... На самом деле - очень сложное амплуа... Магия перемещения, развитие духа, мыслитель. Сочетание воздуха и огня. Что мало способствует тому, чтобы удержаться на земле. Дон Кихоты - мечтатели человечества, не понятые окружающими. Как Велимир Хлебников, например. Говорят, что он топил камин своими стихами... Ты, мой дорогой, быть может, напишешь когда-нибудь необычную книгу... Впрочем, для этого ты должен быть одинок и полностью посвятить себя работе. Увы, Дон Кихоты - всегда вдали от своей Дульсинеи. Иначе они не совершат своих великих подвигов.
Сергей печально посмотрел на Наталью.
– Ну вот, теперь и думай, решай прямо сейчас. Какую жизнь ты выберешь? Зачем тебе тащить всюду её с собой, как чемодан без ручки... Когда тебя ждут великие дела? Да и куда ты её с собой потащишь?
– спросил Андрей.
Сергей, вяло улыбнувшись, обнял Наталью - и сказал:
– Действительно, не знаю, куда. Но - потащу. Мы будем вместе. А книга... В таком случае, ну её. Другой кто-нибудь напишет.
Андрей весело рассмеялся.
– Ну, что ж! Твоё дело, рыцарь без страха и упрёка! А теперь - очередь Натальи. Укажи и ты своё амплуа!
– и он придвинул таблицу к Наталье. Она, в отличие от Сергея, сосредотачивалась не слишком долго. Почти сразу указала клетку.
– Ого!
– привстал Андрей, сверившись со значениями.
– Мудрец эпохи! Магия перемещения, развитие духа, интуитив. Так вот ты зачем её с собой тащил: чемодан без ручки - вовсе не чемодан и не груз, а верный Санчо Панса... Только в женском обличии!
Все засмеялись.
– Хотите экспромт? Кажется, мне стихи катят!
– сказал Гера. И, не дожидаясь ответа, взял гитару, потренькал немного - и запел...
– Он был мечтатель и эстет,
И без пяти минут поэт,
Хотел он книгу написать,
Мечтал он гениальным стать -
Таков сюжет.
Она ж умела колдовать,
Она умела танцевать,
Она легко скользила ввысь,
И вы куда-то вознеслись,
И растворились вне времён -
Таков был сон...
Но вот приходит новый день,
И на лицо сплошная тень
Тебе спустилась; ты сказал:
Прости, я должен быть один -
Она ж - растаяла, как дым...
И понял ты, что не скалой,
Отнюдь, не гирей весовой,
Воздушным шариком была -
Она...
Земля уходит из-под ног,
И сам себе ты - царь и бог.
Таков итог.
–
– Это, так сказать, альтернативный вариант развития событий.
– Спасибо, - сказала Наталья.
– Кстати, твоё амплуа я и без таблицы назову: магия восприятия, развитие души, мыслитель... Трубадур! А, с некоторых пор, надо добавить: странствующий трубадур!
Гера раскинул руки и поклонился.
– И нищий, как драный кот! Наверное, такова участь всех трубадуров, - добавил он.
* * *
Наталья и Сергей решили побыть ещё немного на берегу. Поэтому Андрей и Гера от реки к лагерю возвращались только вдвоём. Идти пришлось вначале по камням, потом - по стерне и диким травам. Гера по забывчивости даже не обулся и нёс кеды в руках. Он постоянно наступал на колючки, но продолжал идти босиком.
– Что, такая она колючая - твоя жизнь?
– шутливо усмехнулся Андрей.
– Такая колючая, что просто сил нету, - неожиданно серьёзно ответил Гера.
В это время они, наконец, вышли на ровную гладкую дорогу, которая сворачивала в лес.
– А сейчас, здесь, тебе нравится?
– спросил Андрей.
– Да. Здесь хорошо. Чудо, как хорошо! Т-так бы и остался тут навсегда. Завел бы козу, корову, в лес по грибы стал бы ходить. Хотя, я пока опят от мухоморов не отличу... Умывался бы здесь, даже зимой, водой родниковой. Здоровье здесь, радость. Я, кажется, тут даже з-заикаться перестаю... Но... знаю, конечно, что нужно будет возвращаться в город. К своей никому не нужной жизни, непонятной своей судьбе, нелепой и несуразной. За какие такие грехи несу я эту ношу? Тоскливо...
– Есть люди, пришедшие на землю работать, писать, рисовать, учиться мыслить или общаться. Есть пахари, плотники, рыбаки... Есть ищущие взаимопонимания, доброты, правды. Есть негодяи и разбойники, убийцы и клятвопреступники. Но не о них речь. Ибо есть здесь действительно люди, пришедшие сюда с миссией. Не обязательно - великой. Просто миссией. Той или иной. Не всякая из этих миссий понятна и прозрачна. Например, есть люди, чья миссия впитывать в себя события жизни, быть лакмусовой бумагой... Это - свидетели. Они приходят сюда, чтобы потом свидетельствовать о мире и отчитываться о том, кем они в нём не стали, имея массу талантов. Они - накопители, собиратели мирового зла, ханжества и бескультурья, проступков и унижений. Они свидетельствуют о мире и показывают, не перевесилась ли уже чаша весов. Все мы, свидетели, будто идём мимо жизни, сквозь жизнь; со стороны иногда кажется, что мы прозрачны и незаметны, не имеем плотной формы. Мы - лишь свидетели... И посланы, чтобы свидетельствовать.
Не все мудрецы-свидетели становятся мудрецами, не все трубадуры-свидетели - трубадурами; если условия мира не благоприятствуют их раскрытию, они сохраняют лишь функцию свидетельствования. Но это, в то же время - наивысочайшая из миссий. Чем ближе к концу мира, тем больше свидетелей. Они очищают мир и кристаллизуют его самооценку. Изнутри.
Впрочем, всё это - лишь сказка. Сказка о свидетеле...
...Я видел тысячи солнц,
поглощенных тьмою,
Я видел тысячи лиц,