Русалка
Шрифт:
— Он мертв? — наконец, прерывает он молчание, указывая пальцем на полуорка.
— Нет, без сознания, — поясняю я. Вообще-то лежит амбал весьма неудобно, завалившись частично на мой хвост, но передвинуть его просто некуда — места нет, а дергать хвостом под наблюдением Рохеиса все же не хочется.
— А почему?! — удивление пополам с возмущением отвлекают меня от слежки за людьми.
— Что «почему»?
— Почему вы его просто не убили?
Как все у него просто! Я, может, современная женщина, и даже курицу в жизни ни разу не убивала, а он хочет, чтобы я убила человека… ну,
— Возьмите, — протягиваю Рохеису.
Тот покорно принимает оружие, неумело крутит его в руках:
— И что делать?
— Как что, перережьте ему горло что ли. Только постарайтесь не забрызгать тут все кровью, — я поморщилась брезгливо. — Поторопитесь только, он скоро может прийти в себя.
— Что?!
— А что? — кошусь на него с деланным удивлением.
Он сперва подступает ближе, даже замахивается, примериваясь — только издалека, стоя над лежащим полуорком, потом отступает, прячет руки за спину:
— Нет уж, лучше убейте его… своими магическими штучками…
— Кто из нас тут мужчина — вы или я?! — возмущаюсь немерено.
— Но вы же маг!
— А у вас есть кинжал! В деле убийства мы абсолютно на равных.
Он отворачивается от меня, не зная, что сказать, косится недовольно, потом произносит:
— Но он ведь попытается напасть на нас, если очнется.
— Я знаю, — вздыхаю задумчиво.
— Вы можете его как-то обездвижить? Обезопасить нас?
Да если бы я знала!
— Обыщите его, снимите с него все оружие, его надо допросить, нам нужен источник информации.
— Может, вы сами?.. — морщится брезгливо.
Смотрю на купца возмущенно, указывая на свои неподвижные ноги.
— Да, простите, — пробурчал он и все же опустился возле полуорка на колени и принялся его обыскивать. Снял пояс с палашом и несколькими метательными кинжалами. Хорошо, что сверху тот одет только в безрукавку — там ничего не спрячешь.
— Проверьте за голенищем сапога, — попросила, и к удивлению Рохеиса, оказалась права.
Когда все было закончено, Рохеис отошел, и я запустила магию. Вода обхватила полуорка от горла и до кончиков пальцев ног, и подняла в воздух, распяла, чтобы и рукой дернуть не мог. Я скрутила водные жгуты максимально плотно, но все равно побаивалась, что он сумеет вырваться, поэтому подвесила его повыше, чтобы было больнее падать, и подальше от себя, чтобы успеть вновь остановить течение его крови, возможно, уже навсегда.
Потом сосредоточилась на биении его сердца, замедленном течении крови. Надеюсь, я не довела его до инсульта и не сделала идиотом. Вздохнув, немного ускорила движение крови, от чего его щеки немного покоричневели — так при зеленоватой коже проявлялся румянец. Вздохнув, поплескала немного воды ему в лицо, и, наконец, он тряхнул головой и открыл глаза. Огляделся, подергался, проверяя путы.
— Не советую дергаться, вырубить тебя мне не составит труда, — он замер, но, кажется, впечатлили его не столько мои слова, сколько вид водяной ловушки, в которой мы засели и огромный водяной шар над нашей головой.
— Что вам надо? Хоть пытайте, я ничего не скажу, — рыкнул орк решительно, глядя почему-то
— Я же говорил, надо было его утопить, — поддакнул купец.
А я, прищурившись, вглядывалась в эмоции полуорка. Застарелая боль, решимость. Прежде я ощущала от него и остальных тупую исполнительность, а теперь он был на грани, его эмоции были раскрыты.
— Ты ведь не раб? — закинула пробный шар.
— Не раб.
Он не врал. И врал одновременно. Я уже насмотрелась на эмоции рабов в Халифате — на обреченную покорность, на затаенную ненависть, на зависть к свободе, на решительность дожить до окончания срока или безнадегу. Эти эмоции были в полуорке, и саднили они едва ли не больнее, чем у многих рабов.
Потому что он был свободен.
Глава 63
Я почувствовала себя гончей, следующей по следу. Мое магическое чутье было напряжено сейчас по-максимому, я одновременно отслеживала всех людей и нелюдей в пустыне, контролировала их эмоциональный фон, экранировалась от паникующего Рохеиса, держала водяную защиту, огромный шар воды над нашими головами… я была практически в полу-трансе, и вскрывшийся передо мной источник информации стал будто алая тряпка для быка. Какая мне разница, что там у него за проблемы? Пусть сам их решает. Но…
— На что тебя поймали? Говори же, — я практически шипела, во мне будто прорезалась родственная связь со змеями, которую я давно в себе подозревала. Мои глаза полуприкрыты, но при этом не моргают, несмотря на яркость солнечного света, я чуть покачиваюсь в такт дыхания. — Такая крепкая связь, я чую…
— Я ничего не скажу!.. — рычит он пытается вырваться, но путы воды сжимаются сильнее перекрывая ток крови, а голову он и вовсе отвернуть не в силах — я уже поймала его взгляд.
— Конечно, не скажешь. Цена за разговорчивость — смерть. Смерть ходит по пятам… не твоя смерть…
— Прекратите! — кричит в панике этот огромный сильный мужчина, готовый в любой момент пожертвовать своей жизнью. Своей, но не тех, кто ему дорог.
— Кто же, кто же… родители? Нет, нет связи с предками. Ты один… хотя нет, есть братья… братья здесь, в пустыне… не бойся, никто из них не погиб… пока…
Он замер, не в силах сопротивляться, зрачки его расширились, оставив от радужки тонкий ярко-зеленый ободок. Зеленые глаза у такого амбала — какая романтика…
— В одной связке, всю жизнь. Братья единокровные. Но их смерть ты бы пережил. Потому что своя смерть освобождает, но…
— Нет! — не голос даже, предсмертный хрип.
— Ребенок, — буквально чую, идя по следу чужих чувств, ощущаю все словно от первого лица: тепло прикосновений, нежность коже, тяжесть на руках. — Такой маленький, теплый, хрупкий… девочка. Дочь.
Его резануло такой болью, что я дернулась, выпадая из транса, а следом пришла агрессия, дикая ярость родителя, защищающего свое дитя. Он рванулся из пут, буквально выворачивая кости из плена мышц. На одних инстинктах я взлетела в воздух, обхваченная потоком воды ниже пояса, словно огромная анаконда, впилась в его бычье горло под подбородком когтями, ловя взгляд: