Русалка
Шрифт:
Ондайн ликовала, что день прошел как нельзя лучше. Она позвала Берту пораньше, чтобы та помогла ей вымыть волосы и высушить их перед огнем. Сегодня Берта выбрала нарядное платье с очень глубоким декольте, но Ондайн оделась безропотно.
Теперь было бы разумно поддерживать в Рауле страсть. Ондайн на какой-то момент стало его даже жалко: таким слабым и беспомощным выглядел он перед ней! Но он был беспомощен и перед отцом. Это следовало помнить прежде всего…
Что может быть проще: спуститься к обеду, мило улыбаться в ответ на их замечания, с удовольствием наслаждаться едой,
Даже Вильям казался миролюбивым в этот вечер, обрадованный неожиданно воскресшей между молодыми людьми дружбой. Она играла на клавикордах, пила с ними бренди в кабинете и шаловливо подставила Раулю щеку для поцелуя, когда собралась подняться к себе.
Дядя остановил ее вечером, схватив за руку, прежде чем она скрылась в своей комнате.
— Герцогиня, даже я готов поклясться, что вы в самом деле изменились.
Ондайн изобразила искреннее удивление:
— Ах, дядя! Что же, по-вашему, мне остается делать? Просто я поняла, что жизнь только такая, какой мы ее сами сделаем! Кем бы я стала без вашей протекции?
— Вы действительно так думаете?
— Конечно, сэр!
Он кивнул, правда, не до конца уверенный, но довольный ее поведением, по крайней мере в этот момент.
Ондайн улыбнулась, небрежно высвободила руку и вошла к себе в комнату.
Закрыв за собой дверь и задвинув щеколду, она вздохнула с облегчением и прошла через гостиную, на ходу расшнуровывая платье. Все шло хорошо; ей больше не нужно сражаться с дядей, за нее это сделает Рауль. Завтра утром она еще раз как следует обыщет стол Вильяма.
Девушка начала насвистывать незатейливый мотивчик, вбежала в спальню и сбросила платье. В одной рубашке она томно растянулась на постели, окончательно поверив, что только ее собственные силы и воля помогут ей победить.
— Добрый вечер! — раздались слова, которые в одну секунду разрушили ее веселье.
Ошеломленная, Ондайн широко открыла глаза и увидела одетого во все черное мужчину с черным от копоти лицом, который небрежно сидел на ее туалетном столике, покачивая ногой.
Она открыла рот, набрав в легкие воздуху, но крика так и не получилось. Мужчина быстро поднялся, закрыл ладонью ее рот и сильно прижал к мускулистой груди онемевшую Ондайн.
— Не кричите, миледи, «висельная» невеста, графиня! Теперь уже даже герцогиня! Тс-с! Ай-ай-ай! Как нехорошо! Но все-таки не кричите. Это всего лишь я… грубый, неотесанный мужлан, за которого вы так необдуманно вышли замуж!
Глава 26
— Уорик! — выдохнула она его имя, как только он позволил ей это сделать. Все вокруг закружилось.
— Он самый, миледи.
Ее одолевали настолько противоречивые чувства, что она с трудом могла в них разобраться: удивление, что это действительно Уорик; радость, что он рядом и снова держит ее в объятиях; ужас и тревога, что если кто-нибудь из слуг обнаружит мужчину в девичьей спальне, то убьет его в считанные секунды и будет оправдан.
И конечно, любовь! Потом снова страх, потому что
— Новый кузнец! — догадалась она вдруг.
— Совершенно верно. К вашим услугам, мадам!
Комната все еще кружилась у нее перед глазами! Ондайн никак не могла с этим справиться и боялась упасть в обморок. Но потом подумала, что обморок безотказно действует на мужчин и сейчас был бы вполне кстати.
Она закатила глаза, вздохнула, как бы теряя последние силы, и обвисла всем телом у него на руках. .
Уорик осторожно опустил ее на пол, но никаких нежностей за этим не последовало. Сквозь ресницы она увидела, как он присел рядом с ней, опершись рукой о колено.
. — Не трудитесь, Ондайн. Я ведь вам не Рауль, миледи, вспомните, я обыкновенный грубый мужлан.
— Идите вы к черту! — огрызнулась она.
Уорик засмеялся, но его глаза — единственное, что можно было разглядеть на его лице, — оставались очень серьезными. Его измазанные сажей щеки заросли щетиной, и весь он был покрыт грязью, черной угольной пылью и копотью от кузнечного горна.
— Какой вы грязный, — пробормотала она.
— Увы, но теперь круг замкнулся, и мы, кажется, квиты.
Он смотрел на нее сверху вниз. Распростертая на полу, она осознала неловкость своего положения и попыталась сесть, но он удержал ее.
— Что вы здесь делаете?
— Думаю, нетрудно догадаться. Я пришел за вами.
— Но… — возразила она, боясь впасть в истерику.
— Хотя вы и лгунья, моя дорогая герцогиня, но все-таки пока еще моя жена.
— Больше вас это не должно волновать.
— Напротив, меня очень даже волнует. Подумайте лучше, моя любовь, о своей бессмертной душе! — рассмеялся он.
— Убирайтесь, пожалуйста, отсюда и поскорее! И вообще как вы здесь оказались?
— Через балкон… И какое-то время мне придется приходить к вам именно этой дорогой.
— Разве вы не понимаете? Они же убьют вас. Он пожал плечами.
— Неужели это вас огорчит?
— Конечно! Вы спасли мне жизнь, и я не хочу подвергать опасности вашу!
— Ах, как трогательно! А что же мне сделать, чтобы заслужить вашу любовь? Может быть, я должен стать Раулем, чтобы вы бросились передо мной на колени!
Она сжала зубы.
— Рауль просто…
— Интересно, он тоже принадлежит к числу ваших мужчин?
— Моих мужчин?
— Ну конечно. Рауль, Юстин… Клинтон туда же. Джек! Хардгрейв… Король! Кто еще, моя дорогая?
— Не будете ли вы любезны уйти? Из вас получился очень глупый кузнец!
— Еще бы, я не из тех, кого легко дурачить, не так ли?
— Уорик! — Она понизила голос и прошептала более настойчиво: — Ради Бога, вы не отдаете себе отчета… Они убьют вас!
— Леди, хотел бы я посмотреть, как с этой задачей справится ваш дядя или этот слезливый Рауль. Я бы с удовольствием пронзил мечом их обоих или даже просто сломал им шеи! — Он задумчиво посмотрел на свои руки. — И мне обидно за эти прекрасные руки кузнеца. В них достаточно силы, чтобы справляться и с инструментами, и, когда потребуется, с врагами, и даже с непослушными женами.