Русалка
Шрифт:
В один из этих дней Уорик, повинуясь неожиданно пришедшей ему мысли, объявил при дворе о своем ожидаемом наследнике. Карл и Екатерина казались испуганными.
Анна с ненавистью сощурила свои кошачьи глаза.
Хардгрейв с еще большим вниманием стал следить за Ондайн.
Ну а Ондайн смотрела на него так, что не оставалось сомнений: будь у нее в руках меч, она с радостью воспользовалась бы им, чтобы обезглавить этого наглеца.
Но ничего особенного не случилось, разве что терпение графа все более истощалось, пока он пытался заснуть на кушетке и не думать о том,
На третий день перед рассветом они уехали. Уорик сидел наверху вместе с Джеком; Ондайн была одна в карете.
Они прибыли в Четхэм, но здесь жизнь показалась Уорику еще несноснее. Он не мог оставить жену на ночь, памятуя о зловещем шепоте, который она слышала в поздний час.
Ондайн была настолько же холодна, насколько послушна и вежлива. Она ходила мимо него, шумя юбками, распространяя запах духов, высоко подняв подбородок и загадочно поблескивая глазами, говорила с ним так, будто они были едва знакомы, и держала дистанцию. Она смеялась и болтала лишь с Юстином и Клинтоном.
Матильда души в ней не чаяла.
Уорик все больше мрачнел, замыкался, нервничал и казался холодным, как льдина… льдина, внутри которой скрыт огонь. Он не мог разбить ее чары и чувствовал, как внутри него что-то закипает. И это было опасно, так опасно…
От Юстина Ондайн узнала, что Анна — ревнивая красотка, хоть она и обзаводилась любовниками, как любая другая женщина обзаводится платьями для своего гардероба. Анна была уверена: после смерти Женевьевы и ухода из жизни собственного мужа она женит на себе Уорика. Но Юстин утверждал со смехом, что даже если бы Уорик не впал в гнев, а потом и в странную задумчивость после смерти жены, то все равно не женился бы на Анне.
Они пробыли в Четхэме уже с неделю. Ондайн имела обыкновение прогуливаться за разговором с Юстином к конюшне. Ей не разрешалось ездить верхом, но она получала удовольствие от того, что просто смотрела на лошадей, когда они бегали в полях или стояли в стойлах. Джек, она знала, всегда находился неподалеку, но не настолько близко, чтобы расслышать слова, так что она, не стесняясь, забрасывала Юстина вопросами, на которые он, казалось, был не прочь отвечать.
— Вы познакомились с моим братом незадолго перед свадьбой, правда? — спросил Юстин, поблескивая глазами.
— Да, — призналась Ондайн, но больше ничего не сказала, а с победной улыбкой положила свою руку на его. — Так что сами видите, дорогой брат, как я нуждаюсь в вашей помощи, чтобы лучше понять моего лорда Четхэма.
Это была чистая правда: она страстно желала понять этого человека и смысл той роли, которую он ей отвел в этом доме, а затем исчезнуть!
— Ах, дорогая сестра, не смущайте меня! — воскликнул Юстин с улыбкой. — Жена моего брата пробудила чувства и в моей душе, и я не каменный.
— В отличие от него, — невольно вырвалось у Ондайн.
— Ага! — смеясь, заметил Юстин. — Значит, это путешествие ко двору рассорило
У нее не было желания входить во все подробности и объяснять Юстину странности ее брака, которые тот и так, очевидно, с удивлением отмечал. Она пошла вперед, чтобы сорвать цветки дикого вереска, а затем обернулась к своему любезному деверю.
— Расскажите мне побольше об Анне.
Юстин рассмеялся, взял ее под руку, давая понять, что хочет продолжить прогулку.
— Анна — коварная лисица, ни больше ни меньше. Среди се многочисленных любовников был и король. Исходя из одного только этого, могу вас уверить, что мой брат никогда не думал о ней иначе, как об одном из развлечений. Чудовища Четхэмов время от времени именно такие, моя леди… Они играют где и с кем хотят, но когда выбирают подругу, то делают это с величайшей осторожностью и готовы пожертвовать жизнью за честь и добродетель своей подруги. Разве можно представить на этом месте леди Анну?
Ондайн не ответила. Ведь Уорик взял ее с виселицы и, как оказалось, предполагал, что она уже потеряла и честь, и добродетель.
Она приветливо улыбнулась Юстину, радуясь его светлому взгляду и смеху, приятной учтивости его обхождения, по сравнению с которым отстраненное обращение Уорика казалось вымученной необходимостью.
— Скажите, Юстин, вы, наверное, много знаете о фамильных чудовищах, коль скоро сами принадлежите к роду Четхэмов?
— Я? Чудовище? Нет, леди, никогда! Второй ребенок не получает ни титула, ни земли, но зато и не обязан идти по жизни с таким клеймом! — рассмеялся Юстин.
Ондайн рассмеялась вместе с ним, но вдруг почувствовала тревогу. Вполне вероятно, что Юстин участвует в той же опасной интриге, что и Уорик, только со всем присущим ему очарованием. Не ненавидел ли он брата за право первородства? Не завидовал ли его титулу и богатству?
В этот момент облако закрыло солнце, как будто нарочно усиливая ее сомнения. Ах, здесь царило какое-то безумие! И этот ее муж — наверняка это сам дьявол, принявший облик чудовища! — доводивший ее до бешеной ревности только затем, чтобы в следующий момент обдать холодом равнодушия. В этом не было никакого смысла.
— Ах! Кстати, о чудовищах, любезная сестра! Одно из них там, куда мы направляемся, рядом с Клинтоном и Драконом!
Юстин схватил ее за руку и заторопился. Раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, она вошла на конюшенный двор и сразу почувствовала на себе подозрительный взгляд Уорика. Она хорошо помнила, что от ревности он быстро доходит до точки кипения и его терпение может неожиданно лопнуть.
Клинтон посматривал на всех с безопасного расстояния и сердечно улыбался. Уорик не успел ничего сказать, поскольку Юстин пошел вперед и, потрогав теплую морду Дракона, спросил:
— Кстати, брат, ты видел его жеребенка? Готов спорить, что сын очень скоро перегонит отца!
Уорик засмеялся и, казалось, на какое-то время совсем забыл об Ондайн.
— Что? Ты говоришь так, потому что жеребенок твой, Юстин! Держу пари! Пройдет много лет, прежде чем этот отпрыск сможет соперничать с Драконом в силе и скорости!