Русалка
Шрифт:
Ондайн почувствовала, что ей стало холодно, очень холодно.
— Значит, я приманка. Для того существа, которое загнало меня в склеп?
Он обернулся и пронзительно посмотрел на нее.
— Так что же все-таки произошло?
Она отпила бренди. Ей было трудно вспоминать. Она не хотела больше думать о могилах, она хотела жить.
— Я вошла в церковь. За мной шел Джек, но я закрыла перед ним дверь. Я прошла к алтарю и там услышала какой-то стон…
— И вы ударились в панику?
— Милорд, я не ударяюсь в панику, — сказала Ондайн
— Существом? — скептически переспросил Уорик.
— Да! — огрызнулась она ворчливо. — Оно было закутано в плащ, с капюшоном на голове и в маске! С огромными когтями!
— Когтями?
Она услышала в его голосе недоверие и от негодования сжала зубы. Видение вспомнилось ей так явственно, что она задрожала, и Уорик это заметил.
Он тут же приблизился к ней, взял ее на руки и поднес поближе к огню.
— Ты, наверное, замерзла, и твои волосы совсем мокрые.
— Ничего, они скоро высохнут.
— Продолжай. С когтями.
— В перчатках, к которым прикреплены когти!
Боже, как трудно говорить! Страх медленно отступал перед теплом и силой Уорика, но она все равно не могла забыть то утро, когда он признался, что считает ее шлюхой!
Теперь она ждала от него только правды. Она не могла любить его, потому что он презирал ее, невесту с виселицы.
Ондайн подняла голову и прищурилась. Отблески огня сверкали в ее глазах и делали ее волосы похожими на золотое пламя.
— Кто-то хотел серьезно навредить мне; я побежала к выходу, но вынуждена была вернуться к усыпальнице Женевьевы. Оказалось, что там была огромная яма в полу, и я провалилась.
— В склеп? — спросил он хрипло.
— В склеп. Вам, наверное, известно, мой господин, что гроб вашей жены стоит открытым!
— Открытым?
— От-кры-тым!
— Спасибо, у меня со слухом все в порядке! — вспыхнул Уорик. Он снял ее со своих коленей и зачем-то направился в ванную комнату. Ондайн удивилась такому неожиданному исчезновению. Однако вскоре Уорик вернулся, держа в руке ее щетку для волос. Ондайн выпрямилась и почувствовала, что он присел сзади на корточки и принялся расчесывать ее волосы, прикасаясь к ним с величайшей нежностью, хотя казался целиком поглощенным разговором. Голос его звучал твердо.
— Я проверю это немедленно. А вы больше никуда не пойдете без сопровождения.
— Ее убили. Женевьеву.
— Да, — просто ответил он. Щетка замерла в его руках. — Никто в это не верит. Даже король. Но я знаю наверняка. Она не боялась и не презирала меня и была в здравом уме.
Уорик не мог видеть лица Ондайн, исказившегося от странной, словно ножом пронзившему ее боли, когда она услышала в его голосе мягкость, страдание и нежную любовь, которую он испытывал к другой. Конечно, она не завидовала этой бедной леди! Она просто искала любви.
— Значит, — сказала Ондайн сдержанно, — вы женились на мне, надеясь, что убийца покажется снова?
— Нет! — резко возразил Уорик и слегка дернул ее за волосы то ли от злости, то ли от нетерпения. Он развернул ее лицом и пристально заглянул ей в глаза. — Я не убийца, и мои намерения чисты! Леди, если бы я не был уверен, что смогу защитить вашу жизнь, то никогда бы не взял на себя такой ответственности! Я надеялся с вашей помощью выследить, подстеречь и заманить убийцу в ловушку, но ни в коем случае не хотел подвергать вашу жизнь опасности!
— Но меня чуть не убили сегодня вечером!
— Никогда, никогда это не повторится, потому что больше никогда вы не будете одна! — сказал он с ненавистью и угрозой.
— Почему вы ничего мне не сказали?
— Как я мог быть уверен, что вы справитесь со своей ролью, если будете шарахаться от первого встречного?
— И кого же вы подозреваете?
— Никого… и всех.
Уорик поднялся снова, рассеянно взъерошил волосы и прошелся перед ней энергичной и в то же время по-кошачьи крадущейся походкой.
— Я знаю только то, — пробормотал он, — что убийца был и что он жив. Меня ненавидит Хардгрейв; и он больше всех хотел бы, чтобы мой род прекратился навсегда. Анна — тоже, ревнивая ведьма, но убийство, кажется, не в ее манере.
— А ваш брат и… ваш кузен? Они могут оказаться среди подозреваемых?
Уорик задумался, глядя с любопытством на свою открытую ладонь.
— Моя кровь, моя плоть. Нет! Я так не думаю! Хотя, если я не оставлю сына, Юстин становится наследником. И если детей не будет ни у меня, ни у Юстина, Карл в соответствии с моей волей отдаст и землю, и титул Клинтону и признает его законнорожденным.
Ондайн, нахмурившись, смотрела на огонь.
— Шепот раздавался где-то внутри дома. Как это могли сделать Хардгрейв… или Анна?
— Хардгрейв живет по соседству. Возможно, ему и Анне известно гораздо больше подземных ходов и потайных комнат, чем я подозреваю.
— Но Клинтон! Он никогда не был при дворе.
— Ничего нет легче, чем нанять убийцу; сегодня, к нашему стыду, — жизнь стоит не дороже пенса.
Ондайн погрузилась в молчание, а потом задумчиво произнесла:
— Привидения не тревожили Женевьеву, пока… она не забеременела?
— Да, — тихо ответил Уорик.
— Поэтому, — прошептала Ондайн, — вы объявили, что я тоже жду ребенка?
— Да.
Она невольно вздрогнула. Граф встал перед ней на колени и обнял се за плечи.
— Леди, клянусь жизнью и честью, что позабочусь о вашей безопасности. Безопасности… и свободе. Вы будете сами распоряжаться своей жизнью и свободой! В этом и состояла клятва, Которую я дал Господу, когда женился на вас, и здесь я повторяю се снова! Вы будете свободны; у вас впереди еще долгие годы, которые чуть было не оборвала петля! Пусть они будут моей платой в дополнение к деньгам, которые вы получите от меня. Вы сможете устроить жизнь, как пожелаете!