Шрифт:
Борис Владимирович Крылов
РУСАЛОЧКА
"Вернусь к тебе, как корабли из песни".
В. Высоцкий
Посвящается всем: кто ушел, кто остался, кто еще придет. Прежде всего: Владимиру, Джону, Элвису. А вслед за ними; Александру, Андрею, Андриано, Антону, Борису, Булату, Виктору, Дженис, Джимми, Джорджу, Дэвиду, Константину, Леониду, Мику, Нодди, Полу, Ринго, Ряку, Ричи, Северину, Стиву, Сузи, Фрэнку, Хосе, Чаку, Эдвину, Элису, Элтову, Юрию, Яну... и многим-многим другим. Включая группы: "Аквариум", "Арсенал", "Битлз", "Бригада С", "ДДТ", "Дип Пепл", "Дженезис", "Зоопарк", "Йес", "Квин", "Кино", "Лед Зеппелин", "Пинк Флонд", "Роллинг Стоунз", "Санкт-Петербург", "Юрай Хин" и... С благодарностью в адрес тех, фрагментами чьих стихов я позволил себе воспользоваться.
Б. К.
"Все истины, которые
вам изложить - гнусная ложь".
К. Воннегут
В первую пятницу мая, как повелось, мы выехали на профилактическое проветривание - рыбалку, удобно разместившись в двух машинах. Четверо развалились в Толькином (толькипапашином) эмобе "Экстра 007-И", двое - в моем "запорожце": бензогрызовой развалюхе, в насмешку подаренной мне бывшим тестем. К тихой радости старого солдафона - он спихнул мне машину за месяц до развода - "запп" ежеутренне нервирует меня, отказываясь натощак опохмеляться бензином. Два часа машины мчались в сгущающихся сумерках шоссе, высвечивая мокрые асфальтитовые плиты. Вернее, мчался эмоб, мой же "запп-херрбенц" тащился сзади, как беременная улитка. На сто первом километре мы свернули на проселочную дорогу, еще минут двадцать - машины выкатились на заросший кустарником и деревьями, берег. Ребята стремительно выгребли из багажников барахло - установили палатки, подготовили снасти. Я, тем временем, наковырял из земли сучков, натаскал влажных веток, свалил в кучу, облил бензином, поджег. Через час шесть довольных физиономий растянулись улыбками, осоловело потягивая чай, приправленный безалкогольным ликером "Старый Арбат" и бесплатными дарами Космофлота. Всеобще-хорошему настроению способствует Виталик: он служит в Челночном Филиале Космопорта, то есть - ежедневно выносит литр спирта. Иногда и больше. Мы мерзко трепались, рассекая ночь ненужными словами, грубо ржали, вспоминая странное безоблачное детство... Костер засыпал, друзья смеялись все натужнее; напоследок мы хором прогнусавили старинную тягловую песню баржевиков... После чего все залегли спать, а я остался покейфовать одиночеством возле искрометных головешек... Тишина-а... Мерный плеск воды, писк пиявок и кряханье лягушек, гоняющихся за уцелевшей еще рыбой... Брызги смешиваются с лунным светом... Небо навалилось сверху всей своей космической мощью...
Легкая дымка опутывала мозг... я чувствовал нежные прикосновения сна: еще секунда и из темноты выйдет на свет костра волшебник в чудном колпаке и расшитом бархатном халате, волочащемся по мокрой траве... "Ну же, скорее..." - позвал я...
Неожиданый ветер заметался в кустах, с ним ко мне прилетел нежный, серебристый, как лунные брызги, голос: "До-обрый мо-олодец... а-а... у-у...! До-обрый мо-олодец..."
Я лежал на траве, за чертой, охваченной костром и не верил, что голос реально проникает внутрь меня извне, ведь он возник на гребне полудремы..."Добрый мо-ло-де-ец..." - послышалось вновь: ярче и настойчивей. Я вскочил, завертел головой, настырно таращясь, пытаясь разобрать, от какого куста долетел нежный голос, все еще надеясь, что меня умело разыгрывают друзья. Но когда, лихорадочно проснувшись, я в четвертый раз услышал "Добрый молодец!.." - сомнения рассеялись. Голос обрел реальный вес, но кто его хозяин: неоперившийся юнец или?.. и скорее всего - меня призывно тормошила и звала к себе девушка: нежная и прекрасная... по крайней мере, в это хотелось верить.
"Я здесь!" - позвала она, и я уверенно направился к дубу, как в сказке, взросшему у самой воды. Костер сопротивлялся, но затухал: красные уголья еще светились, только от них ноль. Три шага - меня окатила первозданная тьма, я споткнулся и упал, болезненно прижавшись к земле, особенно локтем и коленом.
"Осторожно, добрый молодец!" - голос девушки слегка задрожал, рассыпал на траву серебристые колокольчики чистых нот. Он и помог мне подняться...
– Кто здесь?
– спросил я, подойдя к дубу - звездное небо лунно оттенило женский силуэт. Я прищурился, вникая в мир ночных удивлений, - в неорганизованном переплетении ветвей и листьев, на толстом суку сидела девушка. Длинные волосы струились вниз по плечам, скрывая... Она взмахнула руками, освобождаясь из плена волос, перекинула их за спину, и мне... уох!.. открылась ее первозданная нагота. Незнакомка рассмеялась - оценила мое замешательство и смущение?
–
В суете обыденной жизни красота женщины определяется качеством, а чаще и количеством одетых нарядов. Девушка же на ветви... ее тело светилось... да-да, оно не отражало лунный свет и свет звезд - оно его впитывало! А впитав - источало, как аромат, собственный свет, выплескивало его из прекрасного юного тела, из мягкой сочной кожи. Девушка протянула мне изящные руки и прошептала: - Сними меня, добрый молодец...
Я подошел вплотную к дереву, подал ен руки, помогая спрыгнуть. Но она не спрыгнула, а легко соскользнув с влажной коры, обвила меня за шею... прижалась... Я окончательно растерял ся волнение, радость, испуг и желание не смешивп.шсь но мне, а колыхались отдельными, почти кипящими каплями - но все же обнял ее за талию. "Какая холодная, видимо давно тут сидит", - промелькнуло в голове и ошпарило жаром потрясения...
– Ты звал меня, добрый молодец, - нежный голос вонзался в сердце, - и вот я здесь, нарушив правила Лукоморья, вышла на берег, на твой зов!
– и она очаровательно улыбнулась...
"Зов?
– потянулся проснувшийся внутренний голос, - скорее всего, парень, ты всхрапнул!" "Замолчи - задавлю!"- огрызнулся я; а девушка, тяжелая и холодная, продолжала ясно улыбаться. Я нахмурился: почему она продолжает висеть на моей шее и не пытается встать на ноги? Или... она инвалид? А изверги - мачеха или отчим - которым надоело няньчиться с беспомощным существом, вывезли ее подальше за город, раздели и бросили на берегу озера, прикинув, что она, взвесив все за и против, утопится?
– Не грусти, добрый молодец, - улыбнулась незнакомка, разглаживая пальчиком мои морщины раздумий, - я явилась навстречу твоим мечтам! Ты боишься меня?
– девушка затрепетала, - не бойся! Все, что рассказывают о нас - выдумки!
"Не иначе как о девушках с Московского вокзала пневмопоездов".
– захихикал кто-то. Я не ответил ему, как обычно, а переместил одну ладонь с талии девушки чуть ниже и... не обнаружил того мягкого, что соприкасается двумя половинками, создавая великую картину жизни... вообщем, того... что ожидал ощупать. В глубине души я все еще надеялся, что обнимаю... девушку, пусть и с озерной придурью. Увы..: в дурдом следовало сажать именно меня - пальцы наткнулись на чешую, но не рыбную - наощупь - а напоминающую стебли морской травы и водорослей. Я разжал руки, и Она (а как еще прикажете называть? девушкой?) вцепилась мне в холку так, что захрустели позвонки.
– Осторожно, котик, - сказала Она, прижимаясь холодной мягкой щекой к моей небритой категорически не бреюсь перед рыбалкой. Левой рукой я подхватил Ее под хвост, пранои обнял за плечи и на ватных подгибающихся ногах поплелся к костровым останкам.
– Это...
– прохрипел я, глядя на малиновые уголья, - значит... как вы насчет костра? Вам можно?
– С тобой, котик, я способна на любые безумства, - воскликнула Она и чмокнула меня в щеку. Легкое прикосновение Ее холодных губ вызвало дрожь в моем теле - тепло искренности чувств, волнами набежало на живот и спину, напугало...
"Только этого мне и не хватало", - подумал я. Вэ-гэ, вместо того, чтобы поддержать меня в трудную минуту, ехидно заулыбался. "Что делать? Что делать? "Что делать и читать!"
Минуту назад, ощупывая непредвиденный хвост, я надеялся, что единственным Ее желанием окажется просьба донести до озера и, что называется, спустить на воду... "Любые безумства?
– переспросил внутренний голос, точно выбрав момент, двигай к прогоревшим головешкам, парень, буаа!"...
И парень двинул дальше, тяжело дыша...
Ветер растрепал Ее волосы, набросил их нити на мое лицо. Я вздергивал головой, освобождая глаза, которые неотрывно следили за Ее идеально выточенным профилем - натуральная кожа, полное отсутствие косметики. "Да-да, парень, она действительно прекрасна", - добивал меня внутренний голос, пока я обходил сонный костер, держа на руках таинственную рыбку, которая тянула на добрых пятьдесят килограммов.
– Спасибо, котик, - сказала она, когда я, скрипя поясницей, осторожно возложил Ее на траву, выбрав место по-росистей... Из палаток напирал сложный храп; как ужаленный, я оббежал, обнюхал брезентовые проемы: слава богу, все спят!