Русская Америка. Слава и боль русской истории
Шрифт:
ИТАК, Ломоносов – это было в вопросе об актуальности тихоокеанских исследований, «во-первых»… Конечно, его государственный статус не был таким, чтобы принимать ответственные решения, выделять средства и людей на исследование и освоение дальних окраин и т. д. Но для успеха большого дела всегда важен идеолог-энтузиаст, умеющий задать перспективу и заставить работать государственные умы.
Во-вторых, с 1762 года на российском престоле воцаряется императрица Екатерина II, своё звание «Великой», надо признать, заслужившая. Уже в начале царствования, в 1764 году, она получила из Тобольска доклад сибирского губернатора «лейб-гвардии пример-майора» Дениса Ивановича Чичерина об открытии «неизвестных мест и нового промысла» в «Бобровом» (то есть Беринговом) море.
Вообще-то, вдоль Алеутской гряды странствовали уже Беринг и Чириков, а геодезист, устюжанин Михаил Васильевич Неводчиков зимовал на самом её «кончике» – Ближних островах, в зиму 1745/46 года. (Похоже, Неводчиков и назвал острова Алеутскими.)
На соседних Крысьих островах в 1752 году высаживался мореход Пётр Башмаков, а через пять лет он же с купцом Андреем Всевидовым (фамилия-то какая подходящая!) из Тотьмы плавал у центральной Алеутской группы.
В 1762 году «августа 3 дня в канцелярии Охоцкого порта» тотемский купец «Стефан Яковлев сын Черепанов» показал «скаску» о его пребывании на «острове Командорском» и на «Алеуцких островах» с 1759 года.
Ещё ранее экспедиция Чирикова принесла весть, что «дальше за Камчаткою море усеяно островами, за ними лежит твёрдая земля; вдоль берегов тянутся плавучие луга солянки, а на них кишмя кишит всякий зверь, среди которого есть один – ни бобёр, ни выдра, больше того и другого, мех богаче собольего и одна шкурка стоит до 400 рублей»…
Самобытный русский геополитик начала XX века Генерального штаба генерал-майор Алексей Ефимович Вандам (Едрихин), имя которого упоминаю здесь впервые, но в своём месте с уважением ещё не раз вспомню, написал о событиях, последовавших за русскими тихоокеанскими открытиями, так:
«Эта весть точно кнутом хлестнула по воображению сибирских промышленников. Открытие Алеутских островов и Северо-Западной Америки явилось для них тем же, чем для искателей золота могло бы явиться нахождение новых приисков, состоящих из одних самородков… Вскоре на Алеутских островах работало уже семьдесят семь компаний, собиравших с моря ежегодно миллионную дань».
Быстро возникший торгово-промысловый интерес стал третьей мощной причиной нарастающего процесса русских открытий в Тихом океане и Северной Америке в XVIII веке. Русские промышленники, что называется, раз за разом натыкались на разные земли у американского континента – и прямо прилежащие к Алеутам по обе стороны гряды, и лежащие ближе к полуострову Аляска. Так, одним из первых на острове Кадьяк юго-восточнее Аляски побывал и зимовал там в 1761 году подштурман-промышленник Дмитрий Павков. А добираясь до Кадьяка, он почти неизбежно шёл в виду Алеут.
В 1760 году добрался до более близких к Аляске Андреяновских островов Андреян Толстых (почему эти острова и назвали впоследствии Андреяновскими). И в том же 1760 году на Ближних Алеутах побывал тотемский купец Степан Яковлевич Черепанов, о котором уже было сказано. Через шесть лет, 2 октября 1766 года, Толстых погиб у берегов Камчатки, возвращаясь из плавания вдоль Курильской гряды, где искал злополучную для русских мифическую «Землю Жуана-да-Гамы»…
Как видим, не одни морские бобры-каланы интересовали русских людей крупного калибра в те годы – они шли в неизвестное за открытиями и были готовы платить за них жизнью. Впрочем, не будем умалять калибр и других народов – уже древние греки говорили: «Жить не обязательно, плавать по морю – обязательно!»
Толстых до Америки не добрался, зато промышленник-«передовщик» Степан (Семён?) Гаврилович Глотов в 1759–1762 годах бывал у берегов Северной Америки, на островах Умнаке, Уналашке и других. Там было много лисиц, и русские назвали острова Лисьими, приведя жителей Умнака и Уналашки в русское подданство: «через оную их ласку и привет… приведено ими со всеми компанейщиками под высокодержавную е.и.в. руку в подданство и в платеж ясака тамошних народов...». Последние слова взяты из «Изъяснения» Глотова и его «компанейщика» казака Савина Пономарёва. «Изъяснение» было составлено ещё одним их компаньоном – тотемским посадским Петром Шишкиным в 1762 году.
Интересен перечень из этого «Изъяснения»:
«Звание островам и на них имеющих зверей и протчаго, о том явствует ниже сего, а имянно:
1. Умнак. 2. Науналашка лисицы, на которых промышляли.
Дальние острова: 3. Уналга, лисицы есть. 4. Акутанак морские сиучи. 5. Акутанак бобры. 6. Акугыст, лисицы есть. 7. Кыгылгыст, лисицы есть. 8. Унимак, лисицы на нем. 9. Алахшак, лесу стоячего много, лисицы, медведи, олени, по признакам куницы, кабаны есть. 10. Прямо ево Кучюк сиучи, отчасти бобры. 11. Танилак сиучи, бобры. 12. Кадияк в боку с полдни, лисицы, сиучи, лес стоячей, которой толщиной охватов до пяти. 13. Шугачь Таны, зверей есть: медведи, олени, лес, а мужики платье носят, рубашки портяные, а при них палаши и копье… 14. Остров Улигись все бобры, а мужики приезжают с Жугачь Таны, который приедет з бабой перебудет и пропадет; весь женской пол имеют на себе платье женское. 15. Атахтак, люди на нем одноглазые, однорукие, одноногие (далее, впрочем, честно пояснено, что это записано со слов «мужика»-алеута Кашмака с Уналашки. – С.К.). 16. Чихмиль остров невелик, судно выкинуто, иностранное по приметам, двоемачтовое, а про людей неизвестны…»
Мореход-промышленник Гавриил Гаврилович Пушкарёв тоже зимовал на Алеутах ещё за десять лет до доклада Чичерина Екатерине.
А в год представления этого доклада, то есть в год 1764-й, устюжский купец Василий Шилов составил карту Алеутских островов. Позднее он же их активно осваивал, почему и получил от Екатерины медаль «за усердие о взыскании за Камчаткою новых островов». И в тот же год промышленник-передовщик Иван Максимович Соловьёв плавал с отрядом в 55 человек к Лисьим Алеутским островам на промысел и для сбора ясака. Он вернулся на Камчатку в 1766 году, потеряв 28 человек, но представив 28 июля «благородному и почтенному господину прапорщику Тимофею Ивановичу Шмалеву компании иркуцкаго купца Якова Уледникова с товарыщи прибывшего с морских островов судна, именуемого Святых апостол Петра и Павла, от морехода и передовщика тобольского посадского Ивана Соловьёва Репорт»…
Буквально за два дня до «репорта» Соловьёва – 26 июля прапорщик Шмалев получил подобный же «репорт» от «морехода и передовщика города Ваги Верховажской четверти Кьянской десятины дворцового крестьянина Ивана Коровина с товарыщи», вернувшегося с Уналашки и Умнака на судне «Святые живительноначальные троицы»…
Как видим, доклад губернатора Чичерина сообщал об открытии «неизвестных мест» не совсем точно – ко времени представления доклада русским людям, гордо именовавшим себя «передовщиками», эти места были известны уже неплохо. Но теперь то, что знали русские промышленники-охотники, стало «высочайше» известно и в русской столице. Реакция Екатерины была мгновенной. Она повелела Адмиралтейств-коллегии (президентом которой в то время был великий князь Павел Петрович, будущий император) снарядить «секретную» экспедицию для исследования, описания и закрепления за Россией новооткрытых островов. Официально замышляемое предприятие было названо «Экспедицией по описи лесов по рекам Каме и Белой».
УМНИЦА была всё же немецкая принцесса Софья-Фредерика Августа, ставшая в России императрицей Екатериной! Вот стиль её приказа: «Отправить немедленно, по своему рассуждению сколько надобно, офицеров и штурманов, поруча над оными команду старшему, которого бы знание в морской науке и прилежание к оной известно было». Обращаю внимание читателей на оборот «по своему рассуждению сколько надобно»…
Сколько надобно!
И – по своему рассуждению!
Выбор пал на боевого командира бомбардирского судна «Юпитер» капитан-лейтенанта Петра Кузьмича Креницына, которого Екатерина тут же произвела в капитаны 2-го ранга и наградила золотыми часами. Помощником себе Креницын взял известного ему по общей боевой работе двадцатидвухлетнего мичмана Михаила Дмитриевича Левашова.