Русская Америка. Слава и боль русской истории
Шрифт:
Изложив все это, Румянцев предлагал:
«На сей предмет не благоугодно ли будет Вашему императорскому величеству с отправляющимися ныне в Америку судами назначить род некоторого к японскому двору посольства и, употребя к исполнению сего важного предприятия человека с способностями и знанием политических и торговых дел и ободря его особливым Вашего императорского величества покровительством, поручить ему сделать японскому двору приличным образом правильное о достоинстве Российской империи внушение, положить тамо прочное основание торговли и постановить на предбудущее время дружественные отношения между обеими империями…»
Через месяц, 27
После тяжеловесного введения сообщалось, что «избрав в роде достойного верноподданного действительного камергера двора моего Николая Резанова, дабы с должным почтением мог он приближаться к самодержавной особе Вашей, желаю, чтобы он подал Вашему его Тензин-кубоскому величеству сию грамоту по надлежащему обряду с истинным уважением…».
Конкретно Александр предлагал «его Тензин-кубоскому величеству» – императору Японии, чтобы «дозволили купечествующему народу моему, а паче жителям Кадьякских, Алеутских и Курильских островов, яко Вам соседственным» приставать «не токмо в Нагасакскую гавань и не токмо одному кораблю, но и многим и в другие гавани с теми избытками, какие Вам благоприятны будут».
Здесь надо заметить, что формально то разрешение на заход русских судов в Японию, о котором шла речь в послании русского царя японскому императору, было дано ещё в конце XVIII века, о чём несколько позже будет рассказано.
Интересен и конец царской грамоты:
«Посылаю при сем Вашему Тензин-кубоскому величеству в дар часы, вделанные в фигуре механического слона, зеркала, мех лисий, вазы костяной работы, ружья, пистолеты и стальные и стеклянные изделия. Все сии вещи выделаны на моих мануфактурах. Хотя оные небольшой стоят цены, я желаю, чтобы они только приятны для Вас были и чтоб в пределах моего государства нашлось что-нибудь Вам угодное».
Царские подарки в материальном исчислении стоили действительно недорого. Но с точки зрения обеспечения перспектив русской торговле в Японии они представляли собой, скорее всего, некий вещественный перечень-«прайс» того, что могла Россия предложить Японии. Ход неглупый…
10(22) июля 1803 года Александр лично утвердил инструкцию Румянцева для Резанова из 23 пунктов. Это была общая инструкция на всю экспедицию, но были там и пункты, касающиеся Японии, составленные в духе мыслей Румянцева.
В августе «Надежда» и «Нева» ушли в плавание, и в виду Сандвичей расстались, Крузенштерн с Резановым направились на Камчатку, а оттуда – в Японию. Прибывшую в Нагасаки 26 сентября (русского стиля) 1804 года «Надежду» встретили там с чрезвычайными предосторожностями. В 10 часов вечера на корабль прибыли чиновники-баниосы. Они без приглашения прошли в кают-компанию, без приглашения сели и без приглашения же закурили трубки. Впрочем, они тут же их изо ртов вынули – от изумления тем, что на путь от Камчатки до Нагасаки русские затратили всего месяц.
Вместе с японцами были и голландцы – внешне к русским лояльные, но их появлением обрадованные вряд ли… Япония в то время находилась в состоянии глухой самоизоляции, длившейся не один век. О причинах этого и о самом этом времени говорится в моей книге 2005 года «Россия и Япония: стравить!». Здесь же просто сообщу, что иностранцев-европейцев в тогдашней Японии не то что не жаловали, а вообще не принимали. Последних христиан – португальцев выслали с японских островов в 1638 году. И с тех пор заход в Японию грозил европейцам смертью. Исключение было сделано только для голландцев. И вот теперь на голову не только сынам Страны восходящего солнца, но и сынам далекой Батавии-Голландии свалились сыны Русского Севера.
После первого контакта Резанову общаться с голландцами запретили, но те вряд ли на сей счёт горевали – так им проще было иметь благопристойный вид при хитрой игре. Более того, не исключено, что последующее развитие событий было инспирировано голландцами, среди которых очень могли быть и скрытые английские агенты.
На следующий день губернатор Нагасаки прислал в подарок домашнюю птицу, рис и свежую рыбу, зато затребовал весь порох и огнестрельное оружие. Шпаги офицерам, впрочем, были оставлены, чего не позволялось даже голландцам. В целом же режим установился похожий на плен – отбуксированную в глубь бухты «Надежду» охраняло 32 сторожевых судна. Правда, стоянку иногда разрешалось менять.
Имелось сообщение и с берегом – японцы выделили для прогулок Резанова огороженный участок голой земли в 100 на 40 шагов. С высокого забора, с борта шлюпки, при переменах стоянки, Крузенштерн вёл наблюдения за приливно-отливными явлениями и проводил съёмки берегов бухты, что дало, в конце концов, неплохое её описание. Крузенштерн же первым точно определил широту и долготу Нагасаки. Конечно, до него этим занимались и голландцы. Но русские впервые сделали свои данные общим достоянием всех моряков мира.
Лишь 17 декабря 1804 года Резанова поселили в местечке Мегесаки в доме, укреплённом как крепость и охраняемом как тюрьма. Через два месяца, 19 февраля (русского стиля) 1805 года, посла известили о том, что японский император направляет к нему своего «комиссара». Ещё через месяц стало известно, что император Резанова аудиенции не удостоит, а утром 20 марта из столицы наконец прибыл его посланец.
Переговоры начались 23 марта (3 апреля) 1805 года и закончились быстро. Русскому послу было сообщено, что император Японии не принял ни подарки от русского императора, ни его послания на том основании, что «в сем случае, – как сообщал Резанов, – должен был бы и японский император сделать российскому императору взаимные подарки, которые следовало бы отправить в С.-Петербург с нарочным посольством. Но сие невозможно, потому что государственные законы запрещают отлучаться японцу из своего отечества». Одновременно были вручены грамоты, запрещавшие русским кораблям когда-либо приставать к берегам Японии. 18 апреля 1805 года «Надежда» покинула японские берега и вышла в море…
(В скобках здесь можно заметить следующее… Учитывая территориальные претензии японцев на Курилы и чуть ли не на Сахалин, в России не лишне помнить тот давний официальный ответ Японии относительно того, что государственные законы запрещали тогда отлучаться японцу из своего отечества. А заодно не мешает и напомнить японцам, что русским их государственные законы не запрещали отлучаться из своего отечества, и русские мореходы вдоль и поперёк исходили северную часть Тихого океана и положили на карты практически все его острова, включая Курильские и остров Сахалин. Японцы же в те поры – во всяком случае, официально – носа из Японии не смели высунуть. Так у кого на все открытые острова имелись законные права?)