Русская драматургия ХХ века: хрестоматия
Шрифт:
Евсей. Я озадачился и все обдумал: Игнат Никанорыч как наша возглавляющая надстройка должен остаться в Эсесере. Потому что Эсесер дороже всей прочей гнусной суши.
Щоев. Ты прав, Евсей!
Алеша. Ехайте оба на другой свет – вы нам дешевле всех…
Евсей. Обожди, Алеша, перегибать. Я полагаю, что мы быстро найдем подходящую идейную личность среди наших пайщиков. Пусть она поедет в фашизм и даст ему надлежащее настроенье. <…> Ложитесь пока отдыхать, Игнат Никанорыч. А завтра мы соберем пайщиков
[На общем собрании членов кооператива Щоев и его актив, переодевшись в заграничную одежду Стерветсена и Серены, решают, кто из пайщиков достоин ехать на Запад.]
Евсей. Может, девчонку Мюд отослать? Щоев. И то, Евсей. Девчонка!! Ты как настроена?
Мюд. Я определенно против! Щоев. Чего – против?
Мюд. Против тебя. Ты потому что сволочь, аллилуйщик, право-левый элемент, ты замучил всю местную массу, у тебя тары нету, ты гад бедного класса – ты вот что такое!.. Алеша, мне скучно здесь, я вся плачу… Идем отсюда в социализм!
Алеша. Погоди, Мюд. Я еще зажгу в них энтузиазм! Или – потушу их навеки!
Мюд. Лучше потуши их навеки… А то я слышу по ночам, как гремят вдалеке молотки, и колеса, и еще гвозди! У меня так тогда сердце болит, Алеша, что мы с тобой не там!.. Я хочу ударничества, Алеша, и чтоб было скучно от трудности!
Кузьма. …Голосуй единогласно… Внедряй!..
Щоев. Нечего, Кузьма. Не пришли еще к мнению…
Годовалов. Игнат Никанорыч, ты Евсея Ивановича продай буржуазии – дюже дорог человек!
Евсей. Вася! Молчи, пока я тебя не переизбрал!
Первая служащая. Игнат Никанорович! Меня командируйте… Я в культэстафете была, во мне ведь давно скрывается роскошное обаяние духа – только я не говорила!.. Я безумно люблю соревнование с Европой!..
Щоев (задумчиво).Эх, женщины, женщины, – отчего вы толстые снизу, а не сверху?! Евсей, думай же что-нибудь, ради бога, – ты видишь: я томлюсь.
Евсей. А я уже выдумал, Игнат Никанорыч! Мы Кузьму отправим!
Щоев. Как, Евсей? Он же одна идея!
Евсей. А мы же и продаем, Игнат Никанорович, одну идею! Надстройка же! Пустяк над базой! А Кузьма человек твердый, выдержанный, разумный почти что!
Мюд. Пускай, Алеша, продают. Мне Кузю ничуть не жалко. Мне жалко пятилетку в четыре года.
Серена. Папа, пусть они дадут нам Алешу! Он есть надстройка!
Мюд (бросается на Серену).Ты дурочка капитализма! Алеша всю вашу Европу расстроит – вот что! Серена. Ах, я уже расстроена…
Щоев. Кузьма! Мы тебя отправляем в буржуазию как груз, а ты будешь там как идеология ихней культуры! Ты живым-то можешь быть?
Кузьма. Не могу жить!.. Ххады…
Щоев. Что с тобой?
Кузьма. Нехочу жить, а то ошибусь.
Щоев. Печальный элемент!
Евсей. Он боится твердость потерять, Игнат Никанорович. Боится в беспочвенный энтузиазм впасть и сползти со своих убеждений в уклон. Он – разумный элемент.
Кузьма. …Боюсь скатиться с установки… Живые – рады энтузиазму и мучаются, а я сомневаюсь и покоен. Никого нету. Ххады. Один товарищ Угланов Михаил Палыч!
Щоев. Он действительно разумный элемент.
Серена (указывая на Кузьму).Кто это, Алеша?
Алеша. Он стал буржуазным угожденцем.
Серена. Ударник?
Алеша. По нас бьет. Мы его нарочно выдумали – для проведения воспитательной работы.
Мюд. Кузя – сволочь. Он оппортунщик.
[Видя, что никто не соглашается ехать в Европу, Стерветсен готов набавить цену. Тогда Щоев предлагает ему в качестве дополнительной платы остаться на два года (до конца пятилетки) в кооперативе, а чтобы он не заскучал – женить его на Евдокии. Алеше в качестве общественной нагрузки он предложил заняться дочкой профессора.]
Алеша. (вскакивая на трибуну).Я поеду к буржуям! Во мне все время бушует идейная душа… (К Стерветсену.)Что вы дадите Эсесеру за нашу надстройку?..
Евсей. Сколько нам заплатите наличными за производство революции?
Серена. Дирижабль, Алеша!
Алеша (счастливый).Дирижабль!!! На нем высоко взойдет пролетариат над всею бедняцкой землей!.. Я согласен сгореть в Европе за такую машину! <…>
Мюд. А я, Алеша? Я с кем останусь? Я умру от оппортунизма.
Алеша. Ничего, Мюд. Я сейчас его ликвидирую. Кузьма! Кузьма (из гущи собрания).Э? Алеша. Хочешь кончиться навеки? Кузьма. Покоя хочу. Мертвые угождают всем.
[На глазах всего собрания Алеша разбирает Кузьму. После всеобщего грустного молчания Щоев распоряжается сдать «железного оппортуниста» в утиль в счет плана заготовок, а затем, мстя Алеше за непокорность и срыв его корыстных планов, приступает к нему с опасными вопросами.]
Щоев. (Алеше). А ты что же – оппортунистов выдумываешь, товарищ дорогой? Массу хочешь испортить?
Алеша. Да я, товарищ Щоев… Я нечаянно… Я хотел героя сделать, а он сломался.
Щоев. Сломался?! Мало ли что ломался! Подавай теперь заявление, что ты осознал свою ошибку. Но заявление свое считай явно недостаточным, а себя признай классовым врагом.
Евсей. Да, да. Ишь ты какой! Герой сломался! Разве герой может сломаться? <…> Заявление подай. Пиши, что чувствуешь немую тоску.
Щоев. Осознайся, полегчает.
Один из пайщиков. Смерть предателю интересов нашей прослойки!