Русская фантастика 2008
Шрифт:
— Как он догадался? — шепотом спросил Антон, когда они оказались в прихожей, похожей на большой шкаф.
— Ярик курит, колет и глотает всю отраву, какую только придумали на планете Земля, — так же негромко ответил Виктор, — и крыша у него давно съехала, но иногда он бывает на диво проницателен…
— Заходите! — крикнул хозяин откуда-то из недр квартиры. — Сюда, на кухню!
Судя по всему, когда-то тут была огромная элитная квартира. Потом часть перегородок между комнатами снесли, а двери сняли. Ярослав, похоже, не признавал их в
Получился коридор с отходящими от него отсеками. Из мебели в изобилии имелись матрасы, кое-где громоздились обломки непонятного происхождения. На полу валялись использованные инъекторы, под ногами хрустели куски таблеточных оберток.
— Да это самый настоящий притон! — воскликнул Антон, обнаружив, что на одном матрасе кто-то преспокойно дрыхнет. — Не думал, что такие еще сохранились!
— Это основное заблуждение власти, — изрек все слышавший, к ужасу Антона, Ярослав, — думать, что она знает все об управляемом объекте…
Кухня по сравнению с остальными помещениями выглядела куда более обжитой. Один из углов занимала газовая плита, рядом с ней громоздились баллоны, похожие на разжиревшие красные снаряды. Вокруг стола расположилась коллекция разнородных стульев. В ней было все, от пластиковой табуретки до обитого цветастой тканью творения мастера Гамбса.
На стенах сушились подозрительного вида травы, в воздухе витал сладкий дурманящий аромат, а на холодильнике возлежали самые настоящие мухоморы, здоровенные и красные, с контрастными белыми пятнышками на шляпках.
— Первый урожай этого года, — похвастался Ярослав, указывая на них. — Если хотите, могу угостить.
— Как-нибудь в другой раз, Ярик, — отказался Виктор. — Лучше чаю. Самого обычного, который в магазине продают! Понял?
— Ладно-ладно, — на лице хозяина квартиры обозначилось разочарование — он явно собирался заварить для гостей какого-нибудь дурмана. — Сейчас…
Водрузив чайник на плиту, он уселся на место и с любопытством взглянул на Антона. За мутью, плещущейся в темных глазах, прятался живой и острый ум.
— Хватит человека смущать, — сказал Виктор, — глядишь на него, как на урода двухголового…
— Что двухголовый? — Ярослав шмыгнул носом. — Человек, не умеющий врать — куда большее диво. Никогда такого не видел, вот и любуюсь. А вообще, я точно знал, что вся эта затея с преторианцами обречена на провал.
— Это почему? — спросил Антон.
— Слишком многое в человеческой жизни основано на лжи, — хозяин квартиры извлек откуда-то из-под столешницы заварной чайничек, — религия, политика, искусство — все это разные формы обмана. Капля правды неминуемо растворится в море фальши.
— Тебя бы в правительство, — усмехнулся Виктор. — Мигом бы всю страну жизни научил!
— И запросто! — кивнул Ярослав, вытряхивая в мусорное ведро мерзкого вида траву, ничем не похожую на чай. — Только вот не возьмут…
И он улыбнулся, такой светлой и чистой улыбкой, какую Виктор никогда не видел ни у одного из политиков.
Проснувшись,
Смутно помнилось, что ночью кто-то звонил в дверь, приходил, топал по коридору, из соседней «комнаты» доносились сладострастные стоны, тек густой разноцветный дым.
— Ха-ха, и ты будешь учить меня недеянию? — прозвучавший чуть громче голос хозяина полнил сарказм. — Твое самадхи [10] даже и самадхи назвать нельзя! Будда и отцы дзена удавились бы, узрев такого ученика, как ты!
— Доброе утро, — сказал Виктор, выходя в коридор. — Все о философии?
10
в буддизме, йоге — созерцание, при котором исчезает сама идея собственной индивидуальности (но не сознание) и возникает единство воспринимающего и воспринимаемого.
Ярослав, похоже, и не ложился. Глаза его были красны, а на помятой роже застыло скорбное выражение. Рядом с ним сидел тощий и бледный, как недокормленная пиявка, юноша. Большие глаза его взирали на мир с горестным недоумением.
— Философия! — хозяин квартиры фыркнул. — Тоже мне, нашел слово! Знакомься, это Болячка. Болячка, это Виктор.
Бледный юноша встал и протянул худую, похожую на щупальце руку. Виктор осторожно ее пожал.
— Садись, — Ярослав распахнул холодильник и влез в него чуть ли не по пояс. — Жрать будешь?
— Спрашиваешь!
Вспыхнул газ, зашипело плавящееся на сковородке масло, в его кипящее озеро одно за другим бухнулись три яйца.
— Вот я думаю, — Болячка, минут пять находившийся точно в трансе, ожил, — каково это — работать на человека, которого все считают предателем?
Виктор поглядел на него с интересом.
— Я на Антона не работаю, — сказал он, — а помогаю просто так.
— А по мне, так уж лучше быть приспешником честного предателя, — Ярослав высыпал в яичницу натертый сыр, — чем служить лживому правительству… Кто лучше спал двадцать лет назад, во времена диктатуры, враги режима, которых сотнями бросали в тюрьмы, или те, кто их мучил?
— Ладно вам, — Виктор поморщился, — вы что, о простых вещах совсем не разговариваете? Только о высоком?
— Должен же кто-то мыслить о высоком в этом низменном мире? — глубокомысленно изрек хозяин квартиры, водружая на стол тарелку. — Ешь, а потом мы побеседуем о делах более приземленных…
К удивлению Виктора, яичница оказалась самой обычной, без амфетаминов или галлюциногенов.
— Неплохо, заешь меня тараканы, — сказал он, опустошив тарелку.
— Дурного не держим, — Ярослав выразительно мотнул головой. — Скажи теперь, как ты планирует убираться из города?