Русская фантастика 2014
Шрифт:
Фратер Яков усмехнулся лукаво, затягивая паузу. Ни дать ни взять — конферансье из старых шоу. Наконец он перевернул карту, нахмурился. Достал очки, нарочито медленно надел их — они тут же съехали на кончик носа, так что Якову пришлось задрать голову вверх, чтобы посмотреть на карту сквозь окуляры.
Происходящее ужасно раздражало Ноя. Из его смерти проклятый старик делал какую-то клоунаду. Ной собрался уже выступить вперёд и прекратить это представление, когда к Якову подошли двое младших фратеров. Один из них забрал карту из рук фратера Якова и вторую, такую же, из его нагрудного кармана. Это был пиковый король.
Две одинаковые карты. А значит: последним големом машина
— Тут какая-то ошибка, — сказал фратер Яков и принуждённо улыбнулся. — Где Павел? Позовите его.
Тотчас рядом появился фратер Павел, вездесущий, ловкий, чернокудрый.
— Никакой ошибки, — сказал он почтительным тоном, каким всегда разговаривал с Председателем. — Машина не ошибается.
Председатель оглянулся в поисках своих помощников, те были здесь, но смотрели равнодушно, с места не двигались.
— Что ты несёшь? Какой из меня голем? Я и на войне-то не был!
— Все так говорят. Абсолютно все. Держитесь достойно, Председатель.
— Арестуйте его! Я прекращаю этот балаган!
Председателя никто не слушал. Ему скрутили руки, его невежливо встряхнули, ему помяли пиджак, его Увели. Фратер Павел развёл руками, как бы сообщая, что представление окончено. В комнате было шумно, и в шуме этом почти не было недоумения, точно все только и ждали такого исхода.
Фратер Павел встретился взглядом с Ноем, кивнул, улыбаясь тепло и дружески. И покалеченная Ноева память неожиданно отозвалась на эту улыбку: Ной узнал его. Фратера Павла. Капитана своего лётного звена. Номер тринадцатый стал старше, лоб его рассекли морщины, в чёрных кудрях спряталась седина, но взгляд был прежним — будто он знает что-то, чего не знают другие.
Ещё ничего толком не понимая, Ной улыбнулся в ответ. Он сделал глубокий вдох — воздух был сладкий, настоящий.
Ной подумал о мышке. Он запретил себе о ней думать, когда шёл сюда, но теперь всё было иначе. И разум, освобождённый от оков ложной памяти, собрал, наконец, нехитрую мозаику. Мышка, то, как она изменилась в последнее время, какой неуверенной и далёкой стала. Она не была первой, Ной слышал уже о таком, но это были только разговоры. Подруга коллеги бывшего соседа по общежитию; жена молодого рабочего, которого лично знает сотрудница бухгалтерии; какие-то другие женщины — безымянные и чужие, но наверняка очень красивые в своём неожиданном счастье.
Пусть это будет мальчик, подумал Ной. Я отдам ему лётчика, чтобы он когда-нибудь подарил его своему сыну.
Антон Первушин
ВЫБОР ТВОРЦА
Опытную станцию «Заря-Рокша» пытались поджечь четыре раза. Но лишь последняя, четвертая, попытка завершилась частичным успехом.
Если поначалу поджигатели действовали неумело, посылая на территорию подвыпивших люмпенов, которых институтские практиканты легко выловили, то теперь за нападением чувствовалась крепкая направляющая рука. В пять утра, когда охрана расслабилась, а практиканты сладко спали в жилом корпусе, к станции по главной трассе прорвалась целая группа на квадроциклах и устроила гонки между корпусами, разбрасывая бутылки с «коктейлем Молотова». Нападавшие хорошо знали назначение сооружений и пользовались приборами ночного видения, поэтому атаковали только те здания, в которых заведомо не было людей: лаборатория полного цикла, хранилище биоматериалов, склад, энергоблок и зверинец. Избегали случайных жертв, ведь гибель кого-то из сотрудников станции или практикантов неизбежно выводила расследование дела на федеральный уровень, что организаторам безобразия было невыгодно.
Вторжение кадроциклов, работавших на бесшумных электродвигателях, дежурный из вневедомственной охраны успешно проморгал и спохватился лишь в тот момент, когда густая августовская тьма озарилась первыми быстрыми всполохами. Он включил прожектор, но от склада, который размещался в большом деревянном амбаре, доставшемся в наследство от разорившегося колхоза, уже вовсю валил дым, и ничего толком разглядеть не получилось. Дежурный окончательно проснулся и врубил сирену. Практиканты голышом высыпали на улицу. Бросились к гидрантам, кто-то поволок к складу порошковые огнетушители. В неразберихе чуть не забыли о главном. Но тут протяжно и громко, перекрывая вой сирены, затрубил Рони. Оставшийся на ферме за начальника Сталинович крикнул: «Мамонт!» — бестолковая суета прекратилась, и все, кто был на ногах, включая охранников, побежали к зверинцу.
Директор Семен Корнев примчался на ведомственном джипе из поселка сотрудников через полчаса после нападения. К тому времени практиканты, возглавляемые изрядно прокоптившимся Сталиновичем, успешно побороли очаги у зверинца, лаборатории и энергоблока. Склад полыхал с веселым яростным треском, салютуя снопами искр. Хранилище горело неохотно, но ядовито — самые отчаянные из тушителей наглотались вонючего дыма и сидели в сторонке, дожидаясь врачебной помощи. Еще через двадцать минут появились профессионалы — два пожарных расчета из Рязанцево. Однако им оставалось лишь залить тлеющие головешки, отчитать охрану за халатность и подписать акт. Пострадавших при тушении хранилища увезли в военный санаторий на Рокше, остальные приходили в себя, умывались у главного гидранта, возбужденно переговаривались.
К восьми утра заявилась делегация из старшего следователя, пожарного дознавателя и эксперта-криминалиста. Был с ними и сумрачный молчаливый тип, представившийся «агентом госнадзора» — скорее всего, офицер Федеральной службы безопасности. Корнев, навестивший Рони и только после этого немного успокоившийся, сопровождал делегацию в мучительно медленном обходе пожарища. Вроде бы факт злого умысла не вызывал сомнений, но следователь искал мотив.
— Вам угрожали, Семен Кириллович? — спрашивал он.
— Нет, — вполне искренне отвечал Корнев. — Никто прямо не угрожал. А сетевую белиберду я не читаю.
— Ходят слухи, что это не первая попытка поджога. Есть основания?
Тут Корневу пришлось слукавить:
— Не понимаю, откуда такие слухи. Однажды к нам забрели бомжи. Наверное, хотели поживиться тем, что плохо лежит. Охрана прогнала. А в остальном все было нормально…
Долго составляли протокол осмотра, эксперт-криминалист снимал происходящее на видеокамеру. Конспирирующийся фээсбэшник незаметно отстал, пропав из поля зрения. Позже Корнев увидел его беседующим с чумазыми практикантами. Те что-то рассказывали, энергично жестикулируя. У Корнева от плохих предчувствий разболелся желудок.
Впрочем, неприятности только начинались. Едва удалось выпроводить следователя с сопровождающими, из военного санатория на мобильник позвонил Сталинович и сразу огорошил:
— Мы в новостях, Семен!
— Дьявол, — тихо ругнулся Корнев. — В местных, надеюсь?
— Хуже. Рейтер! Первый и второй каналы уже ссылаются. Несут полную хрень. Поджог взяла на себя экстремистская организация. «Биоджихад». Слышал о такой?
— Нет, не слышал.
— А сегодня комиссия, между прочим…
— Я помню, млин! — бросил Корнев зло, но тут же спохватился: — Извини, Виссарион, задергали меня тут совсем.