Русская фантастика 2015
Шрифт:
Сугроб растаял более чем наполовину, снег прикрывал статую едва по бёдра. В ночной темени он был таким же серым, как мрамор, и мужчина пожалел, что не прихватил фонарь. Голову пришлось искать чуть ли не на ощупь, хорошо, откатилась та недалеко. Он бережно приложил её к сколу. Время тянулась медленно, мужчина отсчитывал его по собственным вдохам.
Камень под пальцами потеплел. Сделался мягким. Женщина шевельнулась.
– Хватит держать меня за голову. Лучше помоги выбраться, ноги же мёрзнут!
Мужчина поспешно подхватил её на руки, выдернул из сугроба. Отнёс к лавке,
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Он спит?
– Да. Прости за динозавра. Я растерялся, не успел ничего сделать. Не ожидал, что мальчик способен создать такое.
– И я не ожидала. Сообразила, что нужно трансформировать, когда он надо мной навис. А во что? В камень побоялась: рассыплется – осколками разнесёт и меня в крошево. А снег почему-то вспомнился мягким, пушистым, рыхлым. Закон сохранения массы совсем из головы вылетел. Потеряла голову во всех смыслах. – Она усмехнулась неожиданному каламбуру.
– Больно было?
– Да нет, не больно. Страшно – показалось, что умираю. А потом неприятно.
Женщина помолчала. Спросила тихо:
– Ты уверен, что всё это реально?
– Да. На пустоши свободных квантовых ячеек не осталось, сплошная твердь, так сказать. Вон, соляра у нас заканчивается, так я хотел бак пополнить, а не поддаётся. Завтра на станцию поедем, придётся оттуда везти.
– Я не о том. Не могу до конца поверить, что это не игра моего воображения. Кажется, заснёшь, проснёшься – и нет ничего. Ни этой пустоши, ни дома. Ни…
– Нет! Мы не имеем права думать такое, не имеем права спать. Пожалуйста, сосредоточься, работай. Иначе мы не справимся. Иначе…
Он не договорил. Не произнёс вслух ответ на незаданный мальчиком вопрос. Женщина этот вопрос тоже не задала. Она ответила на него:
– …иначе мы – величайшие преступники в истории человечества.
Они хотели всего лишь проверить гипотезу. Если спиновая пена содержит полную информацию о Вселенной, то и работать с ней можно, как с массивом информации. Они знали, как это сделать. Они опасались единственного – воздействие окажется слишком ничтожным, чтобы обнаружить его последствия. Эксперимент должен был затронуть крошечную область пространства-времени, не более десяти в шестидесятой степени квантовых ячеек. Но кое-что они не учли.
Пятно пустоты в центре экрана он заметил первым. Зажмурился, решив, что это глаза устали. И тут же услышал не испуганный ещё, удивлённый вскрик:
– Смотри, что это?! Что происходит?
Он вновь взглянул на экран. И ничего не увидел. Вернее, увидел ничто. Не на экране – вместо него! Стены лаборатории, пол, потолок стремительно плавились, растворялись, исчезали. Пространство исчезало!
Она взвизгнула, забралась с ногами на кресло. Но разве это поможет? Кресло тоже таяло.
– Похоже, мы устроили Конец Света. Умудрились нарушить информационную структуру Вселенной.
Фраза прозвучала по-дурацки, но ничего умнее в голову не приходило.
– Что?! Невозможно! Хочешь сказать, риббоны находятся друг с другом в суперпозиции? Но тогда рухнет весь массив… Как это остановить?!
– Не знаю… – Он запнулся,
– Резервные? Где?
– Это мы, люди! Наше сознание, наша память…
– Ты серьёзно?! Но это же ересь, метафизика. Шаманство!
– А если нет? Для чего человеку разум такой мощности? Для чего способности к абстрактному мышлению? Не слишком ли щедро для случайного подарка эволюции? Что мы, собственно, знаем о себе?
Они висели в пустоте, схватившись за руки, прижавшись друг к другу. Серое ничто давно должно было растворить их. Но почему-то медлило.
И она сдалась:
– Что нужно делать?
– Сосредоточься на самом ярком воспоминании. Проговаривай всё, что видишь, усиль зрительный образ вербальным. Выдерни его в реальность. Если квантовые ячейки в суперпозиции, должно получиться.
Она зажмурилась на миг. Обречённо тряхнула головой.
– Нет, я не могу… Давай ты!
– Хорошо. Так… так… пустошь… Комариная Пустошь! Деревянный домик, стена в два окна, ставенки. Крыльцо, рядом лавка. В сарайчике дизелёк тарахтит, а в траве – сверчки. Вокруг пустоши – лес. А с другой стороны – одноколейка к каменному карьеру. Ещё – озерце, берега заросли осокой. Мой дед лесником работал и жил в этом доме один на отшибе. В детстве родители меня часто к нему возили. Давно, до школы, а запомнилось… – Он прикусил губу – пустота не отступала. Может быть, память подводила? Не хватало воображения? Или веры? Крикнул зло: – Помогай! Говори что-нибудь!
– Я? Ладно… мальчик, сероглазый, курносый, на голове вихры. На нём джинсы, кроссовки, жёлтая майка. Латка на колене… Мой сын!
– Сын? У тебя разве есть сын?
– Он умер двухмесячным, порок сердца… Сейчас ему было бы восемь! Я его часто во снах вижу.
– Нет, ты не поняла! Надо то, что действительно помни…
И вдруг с пустотой что-то случилось. Будто ты мигнул, и уже перед глазами картинка, какой прежде не было. Правда, мигать не потребовалось.
Они стояли, утопая по щиколотку в густой зелёной траве, в пяти шагах от дедовского дома. Окна со ставенками, крыльцо, лавка, дизельный генератор. Всё, как помнилось. И шелест леса вдалеке, и запах пропитанных креозотом шпал, что принёс тёплый летний ветер… Хотя ни леса, ни железной дороги пока не было. Комариная Пустошь висела, словно фантастический остров в океане небытия.
Дверь в доме тихо скрипнула, отворилась. На крыльцо вышел мальчик. Курносый, вихрастый, в жёлтой майке и латаных на колене джинсах. Смерил гостей придирчивым взглядом.
– Где вы так долго ходите? Ты мой папа, да?
Мужчина растерялся от неожиданного вопроса. Хотел возразить. Не успел. Женщина рядом вскрикнула сдавленно, обмякла.
– Он… он живой.
Они всё так же сидели на лавке. Женщина запрокинула голову, посмотрела на звёзды. Совсем как мальчик недавно.