Русская фантастика – 2018. Том 2 (сборник)
Шрифт:
– Бывайте, гопота! Повезет в другой раз…
Барин подмигнул Игнату и пошел прочь. За ним тотчас же кинулась девица, потрясывая жирком.
– Эй, хлопец!.. – зазвенел её голос. – Погодь меня…
Барин был красивым и ладным, он остановился, схватил девицу в объятия, громко и смачно поцеловал взасос. Обнявшись, парочка вышла вон.
Гончар перехватил свой кувшин и пересел за стол игроков, на место барина. Картежники одобрительно загудели, кто-то хлопнул гончара по плечу, кто-то подлил в стакан.
– Бар, однако, не осталось, – сказал, осмотревшись, гончар. – Одни мужланы…
Играли
Игнату необыкновенно везло, три раза подряд он выиграл.
– Ладное место занял! – шушукались игроки. – После везунчика барина…
Вдали церковный колокол начал отбивать полночь. Как только звон утих, гончару перестало везти. Он проиграл три раза подряд, спустив всё то, что намедни выиграл.
– Однако! – размыслил гончар, ставя на кон последний пятак. – Судьба-судьбинушка коварна.
За окошком полыхали зарницей молнии. Возвернулись барин и девица, зашушукались с целовальником, кивая на Игната. А игра была в разгаре! Гончар заглотил очередную чарку, убрал карточную сдачу в отбой, пьяная рука неловко двинула колоду, и одна карта упала на пол.
– Чёрт! Простите, браты…
Гончар полез под стол, накрытый (к слову) длинной скатертью. Он чертыхался, в темноте нашаривая карту, даже приподнял скатерть, дабы пустить под стол свечной свет. Ярко полыхнула очередная молния. Гончар увидел карту, схватил ее и… замер как пень. Следующая молния позволила явно увидеть то, что сподвигло Игната застыть. Под скатеркой располагались ноги игроков. Точней, не ноги, а копыта. Вполне себе такие лошадиные копыта.
– Чур меня, – перекрестился Игнат, тотчас же трезвея. – Пора валить наверняка!
Сжимая карту, он медленно вылез из-под стола, побледневший и растерянный. Черти подозрительно смотрели. Гончар резко обернулся – девица и её кавалер улыбались ему, обнажив длинные клыки. Глаза нечистой силы заволокла мертвенная поволока.
Игнат понял, что жить ему осталось не более минуты. Он вскочил и бросился к порогу. Целовальник преградил дорогу, гончар быстренько осенил его крестом. С визгом, будто его обожгло, целовальник исчез. Черти настороженно следили за гостем, не трогаясь с места. Барин с девицей насмешливо усмехались.
– Чур, твою маму! – бормотал гончар, минуя сени.
– Держи вора!.. – полетело ему в спину адское многоголосье.
Игнат безоглядно попрыгал прочь, сопровождаемый зарницей. Полил крупный дождь, промочил до самых помидоров. Никто вроде не преследовал. Три километра – не расстояние для перепуганного беглеца. Ай, наконец-то околица родного хутора…
– А вот и моя изба, – вскричал гончар и ввалился в калитку.
Ноги расслабились и перестали держать. Игнат присел на крылечке. Машинально глянул на ладонь, всё ещё сжимающую карту. Это была дама пик.
Гончар куковал на крыльце до рассвета, не в силах встать.
А когда вошел в дом, жена не сразу признала мужа – Игнат полностью поседел.
Андрей Ангелов
Кареглазка
Роман на 22 страницах
Была Тьма, и вдруг стал Свет.
По воле Божьей, без сомнения…
Домашний кинотеатр показывал мультик. Не умильную историю из бытия кошечек-слонят-львят-утят. Персонажами здесь являлись мужчина и женщина в костюмах библейской парочки, а их история произрастала из животной похоти.
Женщина широко раздвинула бёдра, подставив партнеру Глубокую Сладострастную Щель.
– Ах! – тоненько постанывала Катя.
Мужчина яростно вдвигал в партнершу Двадцать Сантиметров до упора.
– Р-р-р-р! – с тембральной хрипотцой повизгивала Катя.
Она сидела на паркетном коврике и с помощью звуковой программы «AA» рожала голоса для неодушевленных героев «Рисованной Порнографии». Дело случилось в «Гостиной комнате с микрофоном».
Катя, кареглазка с длинными стройными ножками, представляла собой красивую интеллигентку, с которой между поцелуями можно обсудить творческое наследие Фридриха Ницше.
Но. Как часто мы слышим это мягкое, обтекаемое и неприятное «Но»!
«Но» лишило Катю восхищенных мужских взглядов, приятных прикосновений и обсуждения наследия классика философии: кареглазка не могла ходить, а могла лишь ползать. Лодыжки ее были скручены «дьявольской восьмеркой» вследствие редкой болезни.
– Такая патология выпадает одному на миллион, – объяснил профессор. – Советская наука пока не знает, откуда берётся болезнь и как её лечить.
Мама Кати выслушала мнение светила, лежа после родов в VIP-палате лучшего родильного дома страны.
– Вам лучше сдать малышку в интернат, – как бы между прочим добавил врач. – Спокойней жить будет.
Наталья Николаевна занимала должность первого секретаря в окружном горкоме. Префект, по-современному. По роду деятельности ей приходилось много кричать, зачастую нецензурно, на толстокожих партийных членов. Поэтому она привычными словами рассказала доктору всё, что думает: о нём самом, о его роддоме и о его бабушке с чёртовым дедушкой.
Ненаглядную дочку мама забрала домой, в шикарную трехкомнатную квартиру в центре города: рядом с метро и автобусной остановкой.
Великая и могучая КПСС почила в бозе, почти сразу туда же ушла мама. Папа был известен только Господу и Наталье Николаевне, братьями и сёстрами Катю не обзавели, бабка с дедом отдались ГУЛАГу. Кареглазка осталась одна. Совсем.
В связи с рождением ущербной демократии в стране началась «Эпоха девяностых»: перестали платить государственные субсидии, криминал объявил гражданам войну, Семибанкирщина плела интриги, цепляясь за трон с полумертвым самодержцем.
До кареглазки никому не было никакого дела. Никому, кроме тёти Даши, добрейшей души самогонщицы из второго подъезда. Тётка не дала пропасть ребенку: приносила еду, платила за квадратные метры, покупала белье и одежду. Она же и приватизировала Катину квартиру. Сделка не принесла ушлой самогонщице желаемых выгод, так как покойнице квартира ни к чему, а «превращение тёти Даши в труп» случилось аккурат в день подписания договора у нотариуса.