Русская готика
Шрифт:
– Мам?
– Что?
Мама, кажется, начала засыпать.
– Ты мне не сказала…. Как там у тебя пишется?
– Хорошо.
– Пьеса?
– Нет.
– А что?
– Роман ужасов…
– Что-о? – Лида засмеялась и хотела обернуться, но Наталья схватила ее за плечо.
– Лежи, а то упадешь?
– Да ты серьезно, что ли?
– Сто процентов…
Лида засмеялась, но прикрыла рот рукой, чтобы не разбудить хозяйку.
– Ну, мам, ты даешь. Ты же никогда, по-моему, не интересовалась такими вещами. Фильмов ты таких не смотришь, книг не читаешь.
Может,
– Мало ли, чего я не читаю. Не играет роли. – Наталья переменила позу. Ей было жарко.
Она радовалась вопросу дочери. Тяжело держать все внутри себя. Постоянно.
– Ну и что должно быть в твоем романе? – спросила Лида.
– Потом расскажу. А пьеса – чушь на постном масле, понимаешь. Почитала я ее свежими глазами – и подумала, что хватит с меня этой гнуси.
– Гнуси?..
– Да. Я ведь не потому, что отцу твоему не нравится, перестала ее писать…
– Не оправдывайся, мама.
– Я не оправдываюсь – уже вышла из этого возраста. Просто объясняю. Мне только казалось, что пьеса получается хорошая, а ты мне подыгрывала. И не отрицай. Подыгрывала, чтобы поднять мне настроение и внушить побольше оптимизма. Но для писателя это не очень хорошо. Поглаживания по головке, даже с благими целями, только развращают. Оттаскай писателя за волосы – и только тогда он напишет что-нибудь хорошее. Я не ахти какой мастер, но даже я это поняла. Невозможно быть любимчиком у всех и всегда. А отец твой прав, когда молчал… Я пыталась выудить из него похвалу и теперь за это себя ненавижу. Стыдно. Перед отъездом сюда я уничтожила пьесу, стерла файлы. Блажь – и ничего больше.
– Понятия не имела, что в этом столько премудростей, – сказала Лида.
– Я тоже.
– И что же роман?
– Чем-то напоминает автобиографию.
– Серьезно?
– Спи. Я устала как собака.
Они засмеялись, не понимая, почему. Вдали прогрохотал гром. Гроза, беснуясь, ушла северней.
Лида еще какое-то время раздумывала над словами матери. Все это было необычно и не сразу укладывалось в сознании. Оттаскай писателя за волосы. Неужели она вправду так думает? Стерла файлы. Лиде было жаль. Она, конечно, дилетант, но пьеса ей нравилась. Ее слова не скрывали лжи с намерением успокоить и приободрить.
Сейчас уже поздно, подумала Лида, засыпая. И нечего об этом думать.
Джип остановился на сухом участке, чуть в стороне от дороги. Сама дорога была, собственно, двумя рыжими от глины колеями, заполненными водой. Чтобы выскочить из них, Виктору пришлось немало потрудиться. Даже его внедорожник мог застрять здесь – и тогда пришлось бы искать помощь, унижаться…
Этого как раз Виктору было не надо. Он хотел остаться незамеченным. По крайней мере, не попадаться на глаза людям, живущим в дачном поселке.
Мысль поехать и посмотреть на мертвую деревушку, стоявшую в пяти километрах от особняка, пришла к нему через полчаса после того, как Виктор покинул банк и отправился купить новый сотовый. К тому времени он успокоился, прогуливаясь по улицам, залитым солнечным светом. Может, конечно, он и был не прав, накричав на Лиду, но разве дочь не должна его слушаться. Его дочь?
Каждый раз, прокручивая в памяти тот разговор, Виктор начинал закипать от ярости.
Нет сомнений, что это влияние матери… Очень даже может быть. Лида могла договориться с ней по телефону. «Приезжай ко мне. Поговорим. Только не рассказывай отцу, пусть это будет секрет…» – говорит Наталья. «Ладно. То есть, мы ему не скажем?» – говорит Лида. «Конечно, нет!»
Конечно нет!
Он не будет посвящен в подробности заговора, а иначе заговор не имеет значения.
Ого-го, как далеко они зашли, оказывается!.. Виктор остановился перед витриной магазина одежды. Сбоку сидел манекен, изображающий женщину. Барышев подошел ближе, чтобы посмотреть на его лицо поближе. Он улыбнулся. Каким же надо быть дураком, чтобы не понять, что происходит! Один взгляд на лицо манекена – и все ясно как день… Это же лицо Натальи! Один в один. Виктор прекрасно видел кривую ухмылочку на этой пластмассовой физиономии.
Теперь все сходится. Все встает на свои места – и не замечать этого невозможно.
Виктор закрыл глаза, по-прежнему стоя возле витрины, и представил себе поселок и дом, в котором живет Наталья. Именно там зреет заговор, без сомнения. И он сам подтолкнул к этому свою жену, немыслимо!
Надо обо всем хорошенько подумать и выработать план действий.
План!
Виктор глубоко вздохнул, возвращаясь к себе прежнему, взвешенному, деловому здравомыслящему человеку, который не теряется в любой ситуации. Он всегда был застегнут на все пуговицы. В его защите не должно быть щелей. Спустя годы она все еще крепка и способна выдержать любой удар. Так просто эти доспехи не расколоть, пусть враг не обольщается. Виктор расправил плечи, чувствуя себя сильным и уверенным. Что произошло? Да ничего. У него все под контролем.
Все под контролем.
У него есть план.
Шведова говорила о сгоревшей деревушке в которой когда-то жили крепостные его предков. Неплохо бы съездить и посмотреть на нее. Ведь, если разобраться, это место тоже его законная собственность, пусть и не оформленная на бумаге. Как хозяин Виктор обязан знать все свои владения.
(Надо ехать, сейчас же. Здесь дела подождут, не такие они и срочные. Зато мой дом не терпит промедления… он зовет…)
Виктор сунул руку в карманы и пошел в сторону банка и стоянки, где находился его джип. В уме он рисовал себе возможный сценарий развития событий. До поры до времени он забудет о том, как себя вела Лида, но позже обязательно последует наказание. Отрицать авторитет отца, ни в грош не ставить его мнение – это серьезный проступок. Если в этом виновата и Наталья, она тоже понесет наказание (какое именно, там будет видно). Виктор подумал заехать домой, проверить, что делает Лида, или на худой конец позвонить дочери, но отказался от этой идеи. План тем и хорош, что позволяет продвигаться к цели поэтапно. Сначала Виктор съездит за город, а потом займется другим.