Русская корлева. Анна Ярославна

Антонов Александр Ильич

Настена отпрянула от воды, выбралась на берег и побежала вверх по Боричеву взвозу. Ее первым побуждением было открыться великому князю, дабы остановить поход. Неправедным он будет, потому как нельзя мстить за прелюбодея. Однако близ крепостных стен она образумилась. Вспомнила, что Всевышний не дал ей воли изменять течение судеб: только он имеет власть над живым и сущим. И потому «чему быть, того не миновать» гласила заповедь для Настены. Сей закон еще никто не посмел нарушить. «Прости меня, Всевышний», — помолилась Настена и смирилась с неизбежным. Однако, покорившись, она знала, что Бог отвернулся в этом неправедном походе от русской рати. Она вспомнила свое видение Яна Вышаты несколько лет назад, завершившееся

печалью, и, окутанная болью за всех, кто не вернется из похода, кто падет в сечах и будет взят в полон, стала безучастна к окружающему. Остаток дня, ночь и ныне до полудня она прожила в полусне. И теперь она стояла рядом с Анной на ладье, оставаясь по-прежнему ко всему равнодушной. Даже красавец вольный Днепр не волновал ее.

Но и княжна Анна в этот час забыла о Настене. Она думала о своем — о том, что где-то на одном из первых судов, может быть так же всматриваясь в уплывающий Киев, стоит ее ясный сокол Янушка и, поди, страдает о ней, потому как не знает, что она близко. Вернувшись из похода в Камскую Булгарию, он лишь однажды встретил Анну, да и то в храме Святой Софии. Тогда они обменялись только взглядами. В тот же день Ян уехал в Вышгород и там пребывал всю зиму и весну до нынешнего дня. Теперь у Анны было больше воли, и она жаждала поскорее увидеть его, побыть с ним день и ночь, сколько придется, спрятать лицо у него на груди, поцеловать его в ласковые глаза, ощутить его силу, насладиться счастьем. Тут же у Анны мелькнула горькая мысль: «Последним счастьем».

В эти же первые часы плавания Анна пришла к мысли о том, что ей нет нужды уходить от Яна в Корсунь — она побывает там на обратном пути, ежели встреча с византийцами завершится миром, — а пока длится поход, она будет с Яном, дабы помочь ему в трудную минуту. Вопреки предсказанию Настены, Анна верила, что, если она будет возле Яна, с ним ничего не случится. Она сумеет защитить его; как — Анна того не знала, но верила в свою силу свято.

Однако Анна еще не представляла, как она освободится от опеки брата, коему наказано не спускать с нее глаз, беречь ее. И она знала, что Владимир не нарушит воли отца: недреманное око его всюду уследит за нею, пока она не уйдет в Корсунь. Вот и сейчас за ее спиной стоят гридни, и им приказано быть ее стражами. Терпение ее иссякло, и она попыталась прогнать их, но они не вняли ее «грозным» словесам, оставаясь похожими на истуканов.

Путь по Днепру протекал без помех. Анна и Настена не покинули ладью, когда приблизились к днепровским порогам. Князь Владимир, помня наказ отца и матери, хотел отправить Анну с товаркой на берег, дабы там они на конях прошли до острова Хортица, где обычно, пройдя пороги, отдыхали путники. Анна сказала брату:

— Мы не сойдем с ладьи. И пороги-драконы нас не пугают. Еще хочу увидеть порог Неясыть и остров Георгия, где отдыхал мой дедушка.

— Но ты нарушаешь наказ матушки и батюшки.

— Надеюсь, от тебя они о том не узнают, — ласково улыбнулась Анна, обезоружив брата.

И как ни убеждал Владимир Анну, она не поддалась на уговоры. А вскоре уже поздно было. Флот русичей полетел через пороги по водным стремнинам, и казалось, что ладьи и струги вот-вот начнут разбиваться словно скорлупки о каменные быки или нарываться на «зубы дракона Неясыти».

Анна и Настена стояли на носу ладьи, дрожали от страха, но в деревянный шатер так и не спрятались. По рассказам отца, через эти пороги сто лет назад проплыла великая княгиня Ольга. И Анна, взявшая многое от своей именитой прародительницы, не дрогнула перед лицом малой опасности. И все-таки, когда суда одолели шестьдесят с лишним верст порожистой реки и вышли на вольный днепровский лиман, Анна и Настена вздохнули с облегчением.

— Вот и миновали нас страсти! — воскликнула княжна.

Они сбежали по сходням на берег острова Хортица и в сопровождении Анастаса

отправились на поиски Яна Вышаты. Прошли не одну версту, пока не нашли его ладью близ самого мыса острова. Спутать ее с другими судами было невозможно. На ее носу стоял вырубленный из дубового кряжа архангел Михаил. На берегу уже горели костры, воины варили пшенный кулеш с салом, а Ян оставался на ладье. Он смотрел на просторный разлив Днепра и думал о принце Гаральде. Перед тем как уйти в поход, у Яна была встреча с княжной Елизаветой. Она приезжала в Вышгород вроде бы к брату Владимиру, а на самом деле к нему, Яну, и просила узнать что-либо в дальних краях о своем возлюбленном. Теперь она страдала оттого, что когда-то была строга и холодна к Гаральду. Ей хотелось, чтобы он поскорей вернулся и, ежели не разлюбил, попросил бы у батюшки ее руки.

Ян горевал оттого, что Анна никогда не побудит его к тому, чтобы он упал на колени перед великим князем с просьбой отдать ему дочь. «Как немилосердна к нам судьба», — подумал с горечью молодой воевода. И в поход он ушел с плохими чувствами, ждал с нетерпением сечи, чтобы избавиться от сердечных мук. Они были настолько тягостны, что сама жизнь сделалась для него никчемной.

В этих горьких размышлениях и застали Яна Анна с Настеной. Как и при встрече в степи, Ян вначале не поверил, что юный воин в алом кафтане, возникший перед ним, есть его несравненная любушка. И понял это только тогда, когда Анна, не стыдясь двух воинов, кои были в ладье, подошла к Яну и поцеловала его.

— Наконец-то мы свиделись, желанный, — сказала Анна.

— Ты послана мне Богом, — отозвался Ян.

— Как я хочу, чтоб он никогда не разлучал нас, — тихо молвила Анна и, прижавшись к Яну, посмотрела на Настену и Анастаса.

Судьбоносице не надо было говорить, она все поняла по взгляду Анны. И княжна с Яном еще стояли в молчании, прильнув друг к другу, а Настена потянула Анастаса с ладьи и позвала воинов:

— Эй, богатыри, сходите к нам, на берег.

И Анна с Яном остались одни. Они были освещены солнцем, и чайки пролетали над ними с ленивыми криками. О борт ладьи плескалась днепровская вода. Они же ничего этого не видели и не слышали, словно оказались в безмолвной пустыне. Взявшись за руки, они смотрели друг на друга. Слов у них не было. Лишь глаза выражали их чувства: любовь и нежность. Анна гладила сильную, крепкую руку Яна. Он же прикоснулся к талии княжны и привлек ее к себе. Она положила голову на грудь богатыря и услышала, как гулко и мощно бьется его сердце. У Анны мелькнуло: «Господи, закричать бы от горя! Ведь скоро оно перестанет биться».

«Почему она так бледна? — в свой черед подумал Ян. — Ей бы знать, что рок воина в руках Бога. И потому я должен развеять ее грусть, избавить от боли». Он склонился и поцеловал Анну. Она ждала этого поцелуя и ответила горячо, Страстно, ненасытно. И Ян вложил в свой поцелуй весь огонь, всю силу своих чувств. Истосковавшаяся по ласке Анна принимала поцелуи Яна как Божий дар, но жаждала большего и повлекла любого на корму ладьи в шатер.

— Идем, желанный, я хочу согреться, — прошептала она.

И было похоже, что влюбленные покинули ладью, остров, речной простор. Ничто не выдавало их присутствия на судне. Лишь на траве, близ сходней, сидели Настена и Анастас и спроваживали воинов, кои пытались взойти на ладью. И так шел час за часом. Уже стало смеркаться. Анастас сходил к воинам, добыл у них кулеша, хлеба, сыты, накормил Настену, поел сам. Потом Анастас набрал сухого плавника, возродил дремавшие угольки костра. Вскоре заиграли огоньки и костер запылал. Приближалась звездная ночь. Днепр потемнел. Природа замерла. Анастас поднялся на ладью, нашел войлочный полог, вернувшись, укрыл Настену, накинул на себя конец, прижал «русалочку» к груди, и так они молча продолжали сторожить покой молодого воеводы и княжны Анны.