Русская красавица. Анатомия текста
Шрифт:
В тот день Владлену нужно было переговорить с Александровым наедине и это уединение неприятно затянулось. Я выпила уже три чашки кофе, пересмотрела все журналы. Суровая и строгая птица-секретарь – перечитала уже все порно-сцены заграничного дамского романа. По крайней мере, ее горящие глаза и напряженный до дрожания крыльев ноздрей нос свидетельствовали о том, что в книге происходит нечто притягательное и очень отвратительное… За полуподвальным окном стояла темень, и лишь изредка чьи-то фары отваживались рассекать ее.
– Похоже, мы просидим здесь до утра. – в который раз вздохнула я. – Может, все-таки позвоните, спросите, долго ли они еще
Ситуация откровенно бесила меня, как и все, происходившее со мной в то время.
– Говорю же, не положено, – почти со слезам на очках ответила секретарь. – Доктор сказал «не беспокоить», значит, нужно ждать, пока освободится. – на этот раз тон ее не был столь официальным, как раньше. Мы ведь с ней волею случая стали чем-то вроде друзей по несчастью… – Я тоже нервничаю, – призналась она. – Мой рабочий день уже два часа, как окончился. А уйти не могу, пока он лично не отпустит. Ох, ну как так можно! Другое дело – гос. служба…
Спустя еще время, она совсем разоткровенничалась.
– И как ему не совестно? Его же жена дома ждет – два раза уже звонила, просила поторапливаться, ей там где-то в голове не здоровится, а он – на два часа после рабочего дня задерживается!!! Такая милая женщина! И расспросит всегда, и улыбнется, и расскажет что-нибудь интересное. И ведь это благодаря ей я тут работаю. Он, когда секретаря искал, хотел взять девчонку одну. Да жена не позволила, направила на верный путь. «Что, – говорит, – в таком возрасте можно знать и уметь? Ты секретаря на работу ищешь или что?» Обзвонила она всех знакомых и ей меня порекомендовали. А он хотел – девчонку совсем, ну, как вы, наверное, возрастом… И вот теперь она дома ждет, просит пораньше прийти, а он… Такая милая женщина!
Я сочувственно покивала, поскрежетала зубами в адрес Леночки, дождалась и отправилась скандалить с ним в ближайший бар.
А спустя неделю мы уже окончательно расстались с Владленом. Вернее, я была им окончательно брошена и решила отомстить. И даже месть придумала вполне впечатляющую и соответствующую ситуации: я собралась соблазнить всех его приятелей, чтобы он на собственной шкуре прочувствовал, какого это – разочаровываться в дружбе. Мешало в осуществлении моей мести только одно – нет-нет, вовсе не моральные принципы, их я растеряла, едва окончательно поняла, что из себя представляет мой муж, – мешало другое. Все соблазненные должны были считать, что спят не с бывшей, а с ныне действующей женой Владлена. С бывшей – это же никакого предательства. «С бывшей» – совсем не несло той смысловой нагрузки, которую я готовила. А зная язык Владлена, я была почти уверена, что не пройдет и пары дней, как он всем расскажет о нашем окончательном разрыве. Еще и грязью польет, еще и обвинит в снобизме или в чем-то там еще соответствующем…
Александров стал первой и последней моей жертвой. Я пришла к нему на прием в коротенькой облегающей юбочке, забросила ногу на ногу, окинула томным взглядом и принялась нести какую-то чушь о тлетворном влиянии погоды на мои зубы. Он раскусил меня с двух-трех предложений. Снял очки, посмотрел без них – беззащитно и растеряно, положил ладони на мои руки, оборвав тем самым какую-то витиеватую фразу, и спросил:
– Зачем ты это делаешь, девочка?
Я криво усмехнулась и ответила правду. Он захохотал.
– У тебя действительно проблемы, но не с зубами, а с психикой, – почти с восхищением выдавил он из себя. И пригласил меня на ужин.
Месть не сложилась. Во-первых, еще днем я была рассекречена и призналась
– Жена была бы потрясающей любовницей, если не состояла бы со мной в официальном браке, – ввиду открытости наших отношений, мы обсуждали подобные темы, и Александров ничуть не смущал меня такими заявлениями. – Запомни, Сафо, штамп в паспорте – страшное зло. Оно лишает партнеров всякой сексуальности друг для друга. Если я в постели веду себя через чур скованно – она чувствует себя несчастной и думает, что я ее не люблю. Если раскованно – психует и нервничает, едко интересуясь: «И где это ты всего этого набрался?». И это не характер конкретного человека, это – свойство всех жен. Штамп в паспорте невероятно меняет женщину, она думает, что имеет на тебя какие-то особые права, считает, что ты ей многое должен, и сразу же становится невыносимой. Может, то же самое происходит и с мужчиной, но я просто не замечаю в себе таких перемен… Скажи, ты чувствовала бы себя счастливой, если б вышла за меня замуж?
– Если б я была твоей женой, то убила бы тебя. – смеялась я. – Ты убежденный развратник, и, какой бы ни была жена, все равно ищешь любовниц. Ты из той породы мужчин, за которых нельзя замуж…
– Зато можно все остальное, – покладисто соглашался он и мы побыстрее оканчивали ужин, чтобы перебраться куда-нибудь в уединенное местечко.
В общем, милая, легкая идиллия. Портила картину лишь птица-секретарь, всерьез скрываться от которой мы сначала не собирались, а потом было уже поздно. Он всерьез считала меня предательницей. В ее глазах, я сначала пообсуждала несчастную и милую жену босса, а потом бесстыдно и намеренно стала наведываться к нему в постель и морочить голову.
Расставались мы с Александровым вполне по-дружески. На пару недель я уезжала из города, а когда вернулась, у Александрова уже была новая партнерша, о чем добрая птица-секретарь не забыла сообщить мне в первый же мой визит к ним в офис.
– Вам кофе с сахаром? – непривычно вежливо поинтересовалась она, пока я дожидалась в приемной. – Ах, да, с сахаром. А то, знаете ли, сложно упомнить. Одна мадама пьет с сахаром, другая – без. Я первое время все забывала, потом вспомню, извинюсь… Рассказать бы хозяйке, да что зря ее нервы девичьи переводить…
У Александрова хватило ума ответить на мой прямой вопрос довольно честно:
– Но ты же тоже ездила в Крым не одна? – Александров склонился в галантном поклоне и прильнул колючей щекой к моей руке.
– Разумеется, – ответила я с улыбкой.
Обманывать не пришлось. Умопомрачительные крымские горы долго ждали отпечатков наших ног, и вот, дождались. Мы прошлись по ним табуном из семи человек, оставляя за собой аккуратно закопанные пустые бутылки и оглашая каждую новую стоянку гитарными перепевами. В походе было три молодые пары – двое молодоженов и одни собирающиеся. Посему я действительно, положа руку на сердце, могла сказать, что в походе была не одна.