Русская поэзия XIX века, том 1

Коллектив авторов

₁₈₁₆

ВЕСЕННЕЕ ЧУВСТВО

Легкий, легкий ветерок, Что так сладко, тихо веешь? Что играешь, что светлеешь, Очарованный поток? Чем опять душа полна? Что опять в ней пробудилось? Что с тобой к ней возвратилось, Перелетная весна? Я смотрю на небеса… Облака, летя, сияют И, сияя, улетают За далекие леса. Иль опять от вышины Весть знакомая несется? Или снова раздается Милый голос старины? Или там, куда летит Птичка, странник поднебесный, Все еще сей неизвестный Край желанного сокрыт?… Кто ж к неведомым брегам Путь неведомый укажет? Ах! найдется ль, кто мне скажет: Очарованное Там?

₁₈₁₆

МЩЕНИЕ

Изменой

слуга паладина убил: Убийце завиден сан рыцаря был. Свершилось убийство ночною порой - И труп поглощен был глубокой рекой. И шпоры и латы убийца надел И в них на коня паладинова сел. И мост на коне проскакать он спешит, Но конь поднялся на дыбы и храпит. Он шпоры вонзает в крутые бока - Конь бешеный сбросил в реку седока. Он выплыть из всех напрягается сил, Но панцирь тяжелый его утопил.

* * *

Там небеса и воды ясны! Там песни птичек сладкогласны! О родина! все дни твои прекрасны! Где б ни был я, но все с тобой Душой. Ты помнишь ли, как под горою, Осеребряемый росою, Белелся луч вечернею порою И тишина слетала в лес С небес? Ты помнишь ли наш пруд спокойный, И тень от ив в час полдня знойный, И над водой от стада гул нестройный, И в лоне вод, как сквозь стекло, Село? Там на заре пичужка пела; Даль озарялась и светлела;, _ - Туда, туда душа моя летела: Казалось сердцу и очам - Все там!…

₁₈₁₆

ЛЕСНОЙ ЦАРЬ

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Ездок запоздалый, с ним сын молодой. К отцу, весь издрогнув, малютка приник; Обняв, его держит и греет старик. «Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?» «Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул; Он в темной короне, с густой бородой». «О нет, то белеет туман над водой». «Дитя, оглянися; младенец, ко мне; Веселого много в моей стороне: Цветы бирюзовы, жемчужны струи; Из золота слиты чертоги мои». «Родимый, лесной царь со мной говорит: Он золото, перлы и радость сулит». «О нет, мой младенец, ослышался ты: То ветер, проснувшись, колыхнул листы». «Ко мне, мой младенец; в дуброве моей Узнаешь прекрасных моих дочерей; При месяце будут играть и летать, Играя, летая, тебя усыплять». «Родимый, лесной царь созвал дочерей; Мне, вижу, кивают из темных ветвей». «О нет, все спокойно в ночной глубине; То ветлы седые стоят в стороне». «Дитя, я пленился твоей красотой: Неволей иль волей, а будешь ты мой». «Родимый, лесной царь нас хочет догнать; Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать». Ездок оробелый не скачет, летит; Младенец тоскует, младенец кричит; Ездок погоняет, ездок доскакал… В руках его мертвый младенец лежал.

₁₈₁₈

ПЕСНЯ

Минувших дней очарованье, Зачем опять воскресло ты? Кто разбудил воспоминанье И замолчавшие мечты? Шепнул душе привет бывалой; Душе блеснул знакомый взор; И зримо ей минуту стало Незримое с давнишних пор. О милый гость, святое Прежде, Зачем в мою теснишься грудь? Могу ль сказать живи надежде? Скажу ль тому, что было: будь? Могу ль узреть во блеске новом Мечты увядшей красоту? Могу ль опять одеть покровом Знакомой жизни наготу? Зачем душа в тот край стремился, Где были дни, каких уж нет? Пустынный край не населится; Не узрит он минувших лет; Там есть один жилец безгласный, Свидетель милой старины; Там вместе с ним все дни прекрасны В единый гроб положены.

₁₈₁₈

К МИМО ПРОЛЕТЕВШЕМУ ЗНАКОМОМУ ГЕНИЮ

Скажи, кто ты, пленитель безымянной? С каких небес примчался ты ко мне? Зачем опять влечешь к обетованной, Давно, давно покинутой стране? Не ты ли тот, который жизнь младую Так сладостно мечтами усыплял И в старину про гостью неземную - Про милую надежду ей шептал? Не ты ли тот, кем всё во дни прекрасны Так жило там, в счастливых тех краях, Где луг душист, где воды светло-ясны, Где весел день на чистых небесах? Не ты ль во грудь с живым весны дыханьем Таинственной унылостью влетал, Ее теснил томительным желаньем И трепетным весельем волновал? Поэзии священным вдохновеньем Не ты ль с душой носился в высоту, Пред ней горел божественным виденьем, Разоблачал ей жизни красоту? В часы утрат, в часы печали тайной, Не ты ль всегда беседой сердца был, Его смирял утехою случайной И тихою надеждою целил? И

не тебе ль всегда она внимала В чистейшие минуты бытия, Когда судьбы святыню постигала, Когда лишь бог свидетель был ея? Какую ж весть принес ты, мой пленитель? Или опять мечтой лишь поманишь И, прежних дум напрасный пробудитель, О счастии шепнешь и замолчишь? О Гений мой, побудь еще со мною; Бывалый друг, отлетом не спеши; Останься, будь мне жизнию земною; Будь ангелом-хранителем души.

₁₈₁₉

К ПОРТРЕТУ ГЕТЕ

Свободу смелую приняв себе в закон, Всезрящей мыслию над миром он носился. И в мире все постигнул он - И ничему не покорился.

₁₈₁₉

НЕВЫРАЗИМОЕ

Отрывок

Что наш язык земной пред дивною природой? С какой небрежною и легкою свободой Она рассыпала повсюду красоту И разновидное с единством согласила! Но где, какая кисть ее изобразила? Едва-едва одну ее черту С усилием поймать удастся вдохновенью… Но льзя ли в мертвое живое передать? Кто мог создание в словах пересоздать? Невыразимое подвластно ль выраженью?… Святые таинства, лишь сердце знает вас. Не часто ли в величественный час Вечернего земли преображенья - Когда душа смятенная полна Пророчеством великого виденья И в беспредельное унесена,- Спирается в груди болезненное чувство, Хотим прекрасное в полете удержать, Не нареченному хотим названье дать - И обессиленно безмолвствует искусство? Что видимо очам – сей пламень облаков, По небу тихому летящих, Сие дрожанье вод блестящих, Сии картины берегов В пожаре пышного заката - Сии столь яркие черты– Легко их ловит мысль крылата, И есть слова для их блестящей красоты. Но то, что слито с сей блестящей красотою,- Сие столь смутное, волнующее нас, Сей внемлемый одной душою Обворожающего глас, Сие к далекому стремленье, Сей миновавшего привет (Как прилетевшее незапно дуновенье От луга родины, где был когда-то цвет, Святая молодость, где жило упованье), Сие шепнувшее душе воспоминанье О милом радостном и скорбном старины, Сия сходящая святыня с вышины, Сие присутствие создателя в созданье – Какой для них язык?… Горе душа летит, Все необъятное в единый вздох теснится, И лишь молчание понятно говорит.

₁₈₁₉

ПЕСНЯ

Отымает наши радости Без замены хладный свет; Вдохновенье пылкой младости Гаснет с чувством жертвой лет; Не одно ланит пылание Тратим с юностью живой - Видим сердца увядание Прежде юности самой. Наше счастие разбитое Видим мы игрушкой волн, И в далекий мрак сердитое Море мчит наш бедный челн; Стрелки нет путеводительной. Иль вотще ее магнит В бурю к пристани спасительной Челн беспарусный манит. Хлад, как будто ускоренная Смерть, заходит в душу к нам; К наслажденью охлажденная, Охладев к самим бедам, Без стремленья, без желания, В нас душа заглушена И навек очарования Слез отрадных лишена. На минуту ли улыбкою Мертвый лик наш оживет, Или прежнее ошибкою В сердце сонное зайдет - То обман; то плющ, играющий По развалинам седым; Сверху лист благоухающий - Прах и тление под ним. Оживите сердце вялое; Дайте быть по старине; Иль оплакивать бывалое Слез бывалых дайте мне. Сладко, сладко появление Ручейка в пустой глуши; Так и слезы – освежение Запустевшия души.

₁₈₂₀

ВОСПОМИНАНИЕ

О милых спутниках, которые наш свет Своим сопутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет, Но с благодарностию: были.

ПОБЕДИТЕЛЬ

Сто красавиц светлооких Председали на турнире. Все – цветочки полевые; А моя одна как роза. На нее глядел я смело, Как орел глядит на солнце. Как от щек моих горячих Разгоралося забрало! Как рвалось пробиться сердце Сквозь тяжелый, твердый панцирь! Светлых взоров тихий пламень Стал душе моей пожаром; Сладкошепчущие речи Стали сердцу бурным вихрем; И она – младое утро - Стала мне грозой могучей; Я помчался, я ударил - И ничто не устояло.