Русская полиция

Ни одно государство в мире — ни самое либеральное, ни сверхтоталитарное — не может обойтись без полиции. Пре­ступность существовала всегда, и любое общество нуждалось и всегда будет нуждаться в органах, призванных охранять порядок, имущество, жизнь и безопасность граждан.

При этом силовая составляющая соответствующих ведомств едва ли способствует особой популярности правоохрани­тельной службы, особенно там, где имеет место идеологиза­ция полицейской профессии. В последнем случае полиция, являясь важнейшей частью государственного механизма, получает политические над­зорные и карательные функции и становится проводником определенных идей. Ее ком­петенция может почти без­гранично расширяться, что, как известно, является суще­ственной характерной чертой любой авторитарной и тем более тоталитарной диктатуры. Недаром подобные режимы часто называют «полицейскими государствами».

По

этому пути пошли и два наиболее известных тоталитарных режима XX века. Как в СССР, так и в Германии руководство предприняло в отношении органов охраны порядка целый ряд мер, которые были направлены на упорядочивание структуры, консолидацию, милитаризацию, идеологизацию полиции и милиции.

В летописи отечественных органов правопорядка существует немало «белых пятен». Пожалуй, самой противоречивой страницей истории российских правоохранительных структур до сих пор остается оперативно-служебная деятельность вспомогательной полиции на оккупированных немецкими захватчиками территориях РСФСР. Разумеется, возникает вопрос: уместно ли именовать русские коллаборационистские органы охраны порядка «отечественными» и «российскими»? Действительно, подобная классификация многим покажется несколько курьезной. Поэтому оговоримся, что, применяя ее, мы руководствуемся исключительно этнически-территориальным принципом.

Надо отметить, что до сих пор многие аспекты формирования и служебной практики коллаборационистской полиции фактически оставались за скобками отечественной (в том числе ведомственной) историографии. Разумеется, начиная с 1990-х годов начали появляться подробные исследования, посвященные сотрудничеству советских граждан с врагом в период Великой Отечественной войны 1941—1945 годов. Некоторые из этих работ написаны ведомственными исследователями МВД России [1] .

Однако вплоть до настоящего момента не появилось ни одной работы, специально посвященной русской коллаборационистской полиции (впрочем, ряд российских авторов рассматривают указанную проблему в соответствующих главах своих исследований [2] ). Все это определенно контрастирует с ситуацией, сложившейся в историографии стран ближнего зарубежья (Украины, Белоруссии, Литвы, Латвии, Эстонии), где исследования национальных формирований вспомогательной полиции носят систематический и весьма детальный характер [3] .

Основным недостатком многих работ, освещающих вопросы русского коллаборационизма, остается то, что авторы почти не привлекают мемуары героев партизанского движения и рядовых бойцов народного сопротивления, подпольщиков и чекистов, в воспоминаниях которых иногда чрезвычайно подробно описываются эпизоды, связанные с «полицаями». Несмотря на известную конъюнктуру и специфическую фразеологию, воспоминания участников всенародной борьбы с гитлеровским нацизмом представляют немалый интерес [4] .

Определенные — порой весьма ценные — сведения о коллаборационистской полиции содержатся также в исследованиях, посвященных истории партизанского движения и подполья на временно оккупированных территориях РСФСР. В первую очередь это относится к работам региональных историков и краеведов [5] . Строгая научная объективность отличает работу ведомственного исследователя, офицера ФСБ России А.Ю. Попова «НКВД и партизанское движение» [6] .

Тема возмездия, наказания коллаборационистов, в том числе и сотрудников русской вспомогательной полиции, звучит в работах В.Е. Звягинцева «Война на весах Фемиды» и «Трибунал для героев» [7] .

В западной историографии тема полицейского коллаборационизма рассматривается в основном через призму соучастия «стражей порядка» в преступлениях против человечности, в первую очередь — в уничтожении евреев. Одним из первых исследователей, затронувших вопрос о карательной деятельности немецкой полиции порядка и охранных подразделений из местных граждан, был американский историк Р. Хильберг [8] .

Продолжительное время исследование нацистской оккупации отчасти сводилось к дилемме, кто больше — вермахт или СС — виновен в проведении истребительной политики на Востоке. Несмотря на несколько односторонний характер этих публикаций, они позволили в дальнейшем обратить внимание на то, кто помогал сотрудникам ведомства Гиммлера проводить «особые мероприятия» в отношении евреев, коммунистов и партизан. Западногерманский специалист Г. Краусник, занимавшийся проблемой массовых убийств, совершенных оперативными группами полиции безопасности и СД, отметил весьма существенную роль, которую сыграла в этом деле полиция порядка [9] . Именно его труд пробудил интерес ученых к другим структурам, участвовавшим в еврейском геноциде. В 1990-е годы в западной историографии появляются работы, непосредственно посвященные оперативно-служебной деятельности полиции порядка (далее Орпо, от немецкого Огро — Ordnungspolizei). Среди них в первую очередь можно выделить монографию К. Браунинга. Историк не только коснулся темы преступлений, совершенных служащими Орпо (в данном случае членами 101-го резервного полицейского батальона), но и попытался проанализировать мотивацию рядовых исполнителей истребительных приказов. Браунинг, кроме того, затронул и тему коллаборационизма, указав на то, что в убийстве евреев на оккупированной территории Польши участвовали бывшие советские военнопленные (имеется в виду переменный состав учебного лагеря СС «Травники») 2. Кроме того, заслуживает внимания весьма добротная работа С. Кэмбела «Полицейские батальоны Третьего рейха», в которой рассматривается, в частности, механизм функционирования полицейских органов на оккупированных территориях1.

Интерес к теме участия полиции порядка и коллаборационистов в реализации «окончательного решения еврейского вопроса» вызвал новую волну публикаций первоисточников и исследований, в которых освещаются вопросы использования вспомогательной полиции во время нацистской оккупации2.

Таким образом, большинство работ, так или иначе затрагивающих вопросы формирования и деятельности русской вспомогательной полиции, фокусируются в основном на карательном аспекте ее служебной практики.

Все это ставит перед нами несколько задач. Прежде всего, необходимо хотя бы кратко коснуться специфики органов охраны порядка в СССР и Германии в довоенный период. Во-вторых, определить роль и место вспомогательной полиции в системе «нового порядка» на оккупированных территориях РСФСР. В-третьих, осветить основные вехи создания и генезиса русской вспомогательной полиции, затронув вопросы комплектования, социального состава, структуры и функциональных обязанностей коллаборационистских органов охраны порядка.

В-четвертых, рассмотреть ключевые направления оперативно-служебной деятельности полиции, среди которых следует уделить внимание охране порядка, противодействию криминальной преступности, борьбе с антифашистским подпольем и советским партизанским движением. Нельзя обойти стороной репрессивную деятельность вспомогательной полиции. Попутно мы остановимся на таких специфических, но небезынтересных аспектах, как информационно-пропагандистское обеспечение, форма одежды, система поощрений, вооружение и боевая подготовка «стражей нового порядка». Наконец, мы расскажем о практике наказания сотрудников вспомогательной полиции.