Русская семерка
Шрифт:
– Я помню, баба́. Я помню… – прошептал мальчик, засыпая.
Алексей осторожно положил его в открытый чемодан с одеждой. Джуди грязной рукой вытирала мокрое от слез лицо…
Но ночью… По ночам, на стоянках они должны были сидеть в своей темной щели меж ящиков, затаившись, как мыши, и заблаговременно закутавшись во все теплое, что нашли в чемоданах Сергея, – в горах по ночам становилось холодно. В полной тишине и темноте, под россыпью по южному крупных звезд, малейший шорох был слышен издалека. В этой настороженной враждебной ночи лишь изредка потрескивали от холода раскаленные за день скалы, и тотчас за этим далеким треском
Но на третью ночь, уже далеко за полночь, Алексей и Джуди, задремавшие в обнимку, в неудобных позах, разом проснулись от громкого вскрика мальчика.
– Мама! Мама! – звал во сне Муслим.
Алексей тут же зажал ему ладонью рот, повернул на бок, и мальчик продолжал беспробудно и тихо спать, но уже слышались торопливые приближающиеся шаги часового.
Алексей и Джуди замерли, Алексей осторожно вытащил из рюкзака два пистолета, один положил в руку Джуди. Они затаили дыхание.
Молодой лейтенант, начальник караула, почти подбежал к их «Уралу», рванул дверцу кабины, в которой спал Павел.
– В чем дело? – нервно спросил он у Павла, поднявшего с сиденья заспанное лицо.
– А в чем дело? – испуганно хлопая глазами, спросил Павел, хватаясь за автомат.
– Кто тут «мама» кричал?
– Ну, я, наверно. Во сне…
– Детским голосом?
– Да уж какой есть… Кха-гм! – Павел прокашлялся, словно прочищая горло. – А ты каким голосом во сне «мама» кричишь?
– Хер его знает! Не знаю… – успокаивался лейтенант. – Я думал, тебя режут тут…
– Режут! – передразнил его Павел, нарочито громко скрипя сиденьем, повышая голос и говоря без остановки: – Меня прирезать, бля, суметь надо! Нашел из-за чего человека будить! Мама ему моя не нравится! Ты иди, охраняй, бля! И не буди меня больше! Мне завтра машину вести, а ты спать будешь в своем драндулете! Иди, иди, дай уснуть, бля!..
– Ладно, спи. Только не матерись на офицеров. На «губу» захотел?
– А я и не матерюсь. «Бля» это так, для красоты… Кха-кхм!.. – Павел положил автомат на пол кабины.
– Спи уж… Для красоты! – ворчливо передразнил Павла лейтенант, захлопнул дверцу кабины и пошел прочь, шурша ботинками на острых камнях дороги.
Алексей и Джуди одновременно откинулись затылками к стене ящиков со снарядами и, закрыв глаза, тихо выдохнули воздух. Из кабины до них доносился ворчливый голос укладывающегося спать Павла:
– Уже и во сне маму нельзя позвать! Вот бля!..
И вдруг – резкий свист летящей мины. И в ту же секунду оглушительный взрыв сотряс землю и горы. Грузовик подбросило так, что Алексей и Джуди стукнулись головами о тент, мальчика выбросило из чемодана.
Второй взрыв – еще ближе. Ящики со снарядами угрожающе накренились, разрывая крепежные веревки. Одна из них, лопнув, сильно стегнула Джуди по шее. Но она и не заметила этого – рядом, вокруг, оглушительно гремели автоматные и пулеметные очереди, рвались мины, с жутким грохотом взлетел в воздух головной грузовик со снарядами. Горы, с которых моджахеды стреляли по колонне из ручных минометов и гранатометов, эхом удесятеряли грохот взрывов. Проснувшийся Муслим кричал от страха. Советские танки и автоматчики вслепую,
– Вылезайте! Леха, вылезайте! Это потому, что я головным не поехал! Вылезайте, бля! Взорвемся!
– Нож! Нож давай! – орал ему Алексей изнутри кузова, пытаясь ногтями и зубами разорвать брезент тента. Но из-за пальбы и взрывов они не слышали друг друга.
Очередной взрыв тряхнул грузовик так, что освободившийся от лопнувших крепежных веревок верхний ящик острым углом пропорол брезент тента, а остальные ящики сдвинулись, вплотную прижав к борту грузовика Алексея, Джуди и кричащего от страха ребенка.
Сунув руки в разрыв брезента, Алексей потянул сверх всех своих сил. Брезент затрещал, разрываясь. Образовалась дыра. Холодный воздух, смешанный с пороховой гарью, ударил им в лица. Вокруг трассирующими пулями строчили пулеметы, оглушающе стреляли два еще уцелевших танка, остальные шесть горели, из башни одного из них кубарем вывалилась мужская фигура в горящей одежде, с разинутым в крике ртом.
– Пацана лови! – крикнул Алексей вниз Павлу и швырнул ему Муслима. Павел, поймав мальчика, упал вместе с ним на спину. Алексей выпрыгнул из кузова грузовика и закричал Джуди:
– Прыгай! Прыгай!!
Но она, оглушенная взрывами и страхом, беспомощно застряла наверху.
– Да прыгай же, еб твою!.. – Алексей подпрыгнул, ухватив ее за рукав кофты и буквально сорвал вниз. Она рухнула сверху, сбив Алексея с ног.
– Бежим! – тут же вскочил он, сверкая белками глаз. Схватив на руки Муслима, побежал с ним, пригнувшись, прочь от дороги, за камни, крича: – За мной! Джуди, Павел, за мной, вашу мать!
Джуди и так бежала за ним, ничего не соображая и только боясь потерять его в темноте. Под ногами земля тряслась от взрывов, трассирующие пули цветным пунктиром чертили небо, пороховая гарь и щебень забивали дыханье, шмотья взорванной земли больно били по голове, спине, плечам. Павел бежал за ними, но вдруг остановился.
– Автомат! – крикнул он и побежал обратно к своему «Уралу».
– Наза-а-ад!!! – во весь голос заорал ему Алексей из-за камней-валунов.
– Я счас! Ни хера! Я заколдованный! – весело кричал на бегу Павел, хмелея от опасности.
Он нырнул в кабину своего грузовика, схватил там автомат, подсумок с патронами и армейский вещмешок с едой и одеждой. И побежал обратно, даже не пригибаясь.
– Полундра! – хохотал он на ходу, раскручивая над головой свой вешмешок.
И в эту секунду очередная партизанская мина точным попаданием накрыла его «Урал». Дикой силы взрыв смешал землю с небом, подбросил Павла, как тряпичную куклу, накрыл его шквалом горящей земли, ящиками взрывающихся в воздухе снарядов, кусками разорванного грузовика.
– Б…ь! Павел! – дернулся Алексей и изо всей силы стукнул кулаком по валуну, застонал: – Паве-е-ел! – его голос пресекся тонким жалобным дискантом, а сам он, не отрываясь, смотрел туда, где всего секунду назад бежал, хохоча и размахивая вещмешком, Павел Егоров, сержант-сверхсрочник Советской армии. Теперь на этом месте была огромная воронка, яма, в которой еще рвались снаряды, горела земля и останки «Урала». А вокруг гремели взрывы мин, сухо и зло строчили пулеметы, шел бой с незримыми, скрывающимися за скалами афганскими партизанами.