Русская стилистика - 1 (Фонетика, Графика, Орфография, Пунктуация)
Шрифт:
построена по принципу анаграммы.
Очень выразительными и глубокими по смыслу бывают анаграммы, которые отличаются друг от друга минимально - напр.:
На творителей и вторителей
Мир разделен весь.
Н.И. Глазков. Поэтоград
Абсолютная противоположность новаторов и эпигонов, т.е. творителей и вторителей, подчеркивается почти полным совпадением слов, которыми они обозначаются. Это глубокая мысль: оригинальность и тривиальность похожи друг на друга почти до неразличимости. Легко принять одно за другое, но разница между ними все же есть.
Мы отмечали и другое употребление
Звон заоКОЛьный и ОКОЛьный
у окон, оКОЛО КОЛонн,
я слышу звон и КОЛОКОЛьный,
и КОЛОКОЛьчиковый звон
таким ключевым словом стал колокол, звон которого словно разлит в тексте. Вряд ли это можно назвать звукописью: комплекс фонем /кол/ не ассоциируется у нас со звоном. Текст построен не на звуковом натурализме, а на воспроизведении принципа колокольного звона - на перепевах и "переливах".
Для сравнения можно взять гениальное стихотворение Э. По The Bells (Звоны). Звукописная сила достигает здесь гипнотического уровня. Это стихотворение абсолютно непереводимо на русский язык, что и было подтверждено несколькими неудачными попытками. Одну из них сделал В.Я. Брюсов, который затем написал на тот же мотив еще более неудачное "заумное" стихотворение, начинавшееся так:
Взводень звонов, кузов звуков.
Брюсов как бы подчеркивает, что на обычном русском языке невозможно создать эквивалент американского стихотворения. Но, по-видимому, это нереально сделать и на "заумном" языке: брюсовский текст построен скорее не на звукоподражании, а на той же анаграмме.
В юмористической поэзии существует еще один декоративный прием, связанный с перестановкой фонем, - верлан: своеобразная "рокировка", при которой стоящие рядом слова обмениваются слогами. Напр., пародист А. Иванов вычитал в анекдотическом стихотворении философа В. Рабиновича выражение серафимный шестикрыл и написал блестящую пародию "Рок пророка", построенную на верланах:
Я хоть музой и любим,
Только, как ни ковырялся,
Шестикрылый серафим
Мне ни разу не являлся.
Вместо этого, уныл,
Словно он с луны свалился,
Серафимный шестикрыл
На распутье мне явился.
– Ну-с, - свою он начал речь,
Чем желаете заняться?
– Вот, хочу жаголом глечь,
Так я начал изъясняться.
– Сочиняю для людей,
Пред людьми предстал не голым.
Так сказать, людца сердей
Собираюсь глечь жаголом.
Шестикрыл главой поник
И, махнув крылом, как сокол,
Вырвал язный мой грешик,
Чтобы Пушкина не трогал.
Здесь отметим то, чего мы частично уже касались и прежде: стилистическим значением обладают не только языковые единицы, но также их последовательности. Мы видели это на примере звукописи и анаграмм, еще ярче это проявляется в верланах. Пародия Иванова как бы констатирует, что гению и графоману дается один и тот же материал: язык, его слова, - но лишь поэт умеет правильно этим распорядиться, соединить слова и создать нечто свое, а графоман часто разрушает и уродует
Изощренным декоративным приемом, основанным на перестановке фонем, является палиндром, или перевертень, читающийся одинаково слева направо и наоборот - напр.: Разил Ерему, а умер Елизар. Наиболее типична ситуация, когда палиндром представляет собой законченное произведение (хотя у В.В. Хлебникова есть небольшое стихотворение "Перевертень", написанное палиндромами) и выполняет людическую (игровую) функцию. В большинстве случаев палиндром - это виртуозная игра ума. Таковы, напр., миниатюры пианиста В.В. Софроницкого: Велик Оборин, но не робок и Лев (пианист Л.Н. Оборин); Не пошл Шопен; А Лист - сила! Вот еще несколько аналогичных примеров:
Вид у лешака шелудив
(В. Гершуни)
Гнид либидо - бодибилдинг
(С. Федин)
Пеле нелеп?
Пеле не нелеп!
Пеле леп!
(Бонифаций)
Оно
еще
тут
или
как?
(Бонифаций)
В палиндроме может заключаться и более глубокий смысл, нежели просто игра. Это "дважды истина", не меняющаяся, как бы ее ни прочитывали. И в такой форме высказывания выглядят особенно афористично, потому что в палиндроме ничего нельзя изменить. Приведем примеры фраз, в которых содержатся серьезные мысли, усиленные чеканностью формы:
Я или суетен, или не те усилия.
Цинично коли жил, окончи ниц.
Себя едим: идея-бес.
Я сущ? Тщуся
(Д. Авалиани)
Последняя фраза, вероятно, является полемической по отношению к афоризму Декарта Cogito ergo sum. Впрочем, по-настоящему удачен лишь первый афоризм: он хотя бы остроумен. Остальное тривиально или конъюнктурно.
Один палиндром мы все помним с детства:
– Пишите: "А роза упала на лапу Азора". Написали? Теперь прочтите эту волшебную фразу наоборот.
Нам уже известно, что Буратино никогда даже не видел пера и чернильницы.
А.Н. Толстой. Приключения Буратино.
Сама по себе "волшебная фраза" (по-видимому, сочиненная А.А. Фетом) только забавна, однако в контексте она приобретает весьма едкий смысл. В сущности, это злая ирония в адрес интеллигенции, пытающейся прививать народу вкус к изящной словесности, но не догадывающейся, что его нужно учить азам - в буквальном смысле.
Палиндрому бывают основой и для более сложных построений. А.А. Вознесенский, напр., одну из своих книг назвал: "Аксиома самоиска", т.е. поиска самого себя, а также иска к самому себе. Это словосочетание расположено вертикально и горизонтально, обе линии пересекаются в букве с и образуют крест. Символика этого "изопа" в комментариях не нуждается.
Другой комбинированный прием палиндромного типа - квадродром - напр.:
РИМ,
ИЩИ
МИР
(В. Гершуни)
В романе В.В. Орлова "Альтист Данилов" приводится пример латинского квадродрома:
SATOR
AREPO
TENET
OPERA
ROTAS
("Пахарь Арепо направляет работы за плугом"). Чтение этого текста имитирует пахоту (воистину: "Мы пахали"!), движение взгляда подобно хождению пахаря за плугом. Этот способ письма так и называется: бустрофедон ("бычий поворот").