Русская весна
Шрифт:
– Должен признаться, роль порнозвезды тебе вчера удалась, – сказал он.
Соня облизнула губы и примостилась поближе.
– Для «орудия Пентагона» ты тоже сработал неплохо.
– Орудие Пентагона?..
– Забыл, что рассказывал о себе Саманте Гарри? Про свою работу в Калифорнии, про эти «сани» для вашей «Космокрепости», и что ЕКА хочет нанять тебя на работу над...
– О, Боже! – простонал Джерри, разом все вспомнив. Он рассказал этой женщине историю своей жизни, полагая, что подцепил английскую деваху, а теперь оказывается, она
Соня рассмеялась.
– Сказать тебе, о чем ты сейчас думаешь? – спросила она. – «А вдруг она русская шпионка?»
Джерри покраснел.
– Чушь, конечно, когда ты сама так говоришь... – пробормотал он.
– Вовсе нет, Джерри, – хитро улыбаясь, сказала Соня. – Я обвела тебя вчера вокруг пальца, разве нет? Может, я и сейчас тебя обманываю, а? Может, я и в самом деле агент КГБ... – Она подмигнула. – А то и хуже – еще и ЦРУ! А в этом случае...
– Что в этом случае?
– В этом случае, милый, поздно что-либо предпринимать, – закончила она, поглаживая его самое чувствительное место. – Так что, как принято говорить в нашем порнобизнесе, ни о чем не беспокойся, ложись на спину и наслаждайся жизнью.
– Но ты ведь не шпионка, правда? – спросил Джерри за вызывающе дорогим ленчем – суп из омаров, сырые устрицы, черная икра, шампанское, – который они, проведя все утро в постели, заказали прямо в номер.
– Нет, конечно, Джерри, – ответила Соня серьезно. – Я всего лишь обыкновенная молодая москвичка, которая работает в Брюсселе, промотала уже половину двухнедельного отпуска и очень хотела развеяться...
– Но это наверняка не все, что ты можешь рассказать о себе.
– Думаешь? – спросила Соня немного рассеянно.
– Уверен.
– Почему?
– Потому что у каждого человека есть что-то за душой.
Когда принесли завтрак, Соня ушла в ванную, а Джерри накинул халат и впустил стюарда. Теперь они сидели за маленьким столиком друг напротив друга: Джерри в халате, а она нагишом. Почему-то ей вдруг стало неуютно и беспокойно.
– У меня нет... – Соня погрустнела. – Во всяком случае... Знаешь, я не похожа на тебя, у меня нет великих идей насчет будущего, и меня совсем не тянет изменять мир...
– А как же девичьи мечты? И их не было?
– Были, конечно. Но ничего грандиозного, ничего такого, чего бы я уже не достигла.
– Расскажи.
– Да не о чем, в общем-то, рассказывать.
Джерри подмигнул, встал и скинул халат на пол.
– Ну вот, у меня ты видела, теперь покажи, что у тебя.
Соня рассмеялась. Джерри снова сел, откинулся на спинку кресла, взял свой бокал и взглянул ей в глаза.
– Как сказала бы наша подруга Саманта, давай, милашка, открой мне тайны своей души, – сказал он с жутким британским произношением, отчего у нее сразу полегчало на сердце.
И Соня начала рассказывать. Как росла в своем Ленино, как много значила для нее возможность свободно ездить по всему «западному Диснейленду» и как эта маленькая мечта, столь невзрачная и эгоистичная по сравнению с его мечтами, заставила ее выбрать службу во внешней торговле...
Соня умолкла на несколько секунд, налила себе еще бокал шампанского, выпила – должно быть, для храбрости – и ни с того ни с сего принялась рассказывать этому голому мужчине, с которым они еще вчера были совсем чужими, этому – подумать только! – американцу о Юлии Марковском, как она предала его, и их любовь, и дело, которому собиралась себя посвятить, все предала, едва люди из «Красной Звезды» поманили ее, предложив жизнь на Западе.
– И знаешь, что во мне хуже всего, Джерри? – спросила она. – Я ни капли об этом не жалею! Я добилась, чего хотела, и все оказалось именно таким, как мне представлялось! Я просто счастлива, что решилась уехать, и сделала бы это еще и еще! – Она вздохнула, поковыряла вилкой в раскрытой раковине устрицы и, отведя взгляд в сторону, тихо добавила: – Видишь, какое мелкое я на самом деле существо...
Джерри встал, подошел к ней, положил руку на плечо, другой нежно приподнял ее голову, чтобы она видела его глаза и мягкую улыбку.
– Эй, подруга, похоже, во всем Париже ты выбрала чуть ли не единственного человека, который точно знает, что это совсем не мелко.
Не понимая, к чему он клонит, Соня выпрямилась и откинула голову.
– Я с детства мечтал о полетах к Луне и Марсу, а ты мечтала о жизни на Западе, – сказал Джерри. – Я всю свою жизнь искал способ отправиться к далеким мирам моей мечты, и теперь, если хватит смелости, мне это может удаться. Ну, в определенном смысле, конечно...
Глаза у Джерри горели так ярко, что ее грусть начала таять, как туман под, лучами восходящего солнца, хотя она и не понимала, почему это так.
– Что-то до меня не доходит, – призналась Соня.
– Я тебе рассказывал вчера про своего дядюшку Роба? Рассказывал?
Она кивнула.
– Роб как-то сказал мне одну вещь, которую вычитал в юности и запомнил на всю жизнь. Мне тоже это запомнилось. «Человек может ходить по водам. Надо отказаться от всего остального ради одной цели – и тогда наверняка получится!»
– И что?
– А то, что мне теперь надо собраться с духом и сделать это, – сказал Джерри, буквально сияя. – Но ты-то, ты это уже сделала, Соня. Все оставила позади, отказалась от всего важного для тебя, чтобы сбылась мечта маленькой московской девчонки, – и прошла по водам!
У Сони на глазах стояли слезы.
– Джерри, ты бесподобный мужчина, – сказала она. – Кто-нибудь из женщин тебе это уже говорил?
– Нет, – ответил он вполне серьезно. – Никто не говорил.
И они обняли друг друга.
Так все и началось.
Именно так.
После полудня они гуляли по парижским улицам и разговаривали. О том, как она росла в Москве, а он – в Лос-Анджелесе. О фильмах, которые они видели. О Париже. О французской кухне. О том, как, должно быть, интересно жить в одном из плавучих домов, что покачиваются у набережной Сены.