Русская война 1854. Книга третья
Шрифт:
— Вы же договорились с его величеством на Копенгаген, — заволновался Достоевский. — Что он подумает, когда мы не выполним приказ?
Разом стало неуютно, но в то же время я чувствовал, что сразу идти в такой дальний переход будет слишком. А Мемель — тоже незамерзающий порт, жемчужина германской торговли, и до нее почти в два раза ближе. Если выжмем из аэролодок хотя бы 70 километров в час, дойдем за десять часов. Ударим на рассвете, сожжем все, что нужно, и вернемся еще до ужина.
А перед царем я извинюсь [23] , решил я. Он вроде показался вполне адекватным.
23
От авторов: очень наивно.
В общем, решили собирать аэролодки с двумя котлами, двумя горизонтальными винтами для накачивания воздуха и одним большим ходовым вентилятором. Все оборудование уже успели заранее прогнать на стендах, но все равно, вставая за штурвал нового корабля, я волновался. Лесовский, которому сегодня досталась роль второго номера, так и вовсе начал напевать какую-то модную песенку. Кажется, ария Барбарины из «Волшебной флейты» — ну, дает лейтенант!
— Тест систем, — я начал финальный прогон. — Котел?
— Давление в норме.
— Двигатель?
— Температура в норме.
— Горизонтальные винты?
— Работают!
— Основной винт? — я видел, что он начал крутиться, но работающие на запуске техники проверяли еще и то, что было невозможно заметить на первый взгляд. Например, перестук пошедших вразнос подшипников.
— Чисто!
— Рули?
Еще одна важная деталь, про которую чуть не забыл. Надо же было как-то нашей аэролодкой управлять. К счастью, пара вертикальных плоскостей после винта решили эту проблему.
— Работают!
— Свет? — я щелкнул рубильником, и генератор, запитанный от одного из валов основного винта, подал напряжение на вольфрамовую нить в почти настоящей фаре. Во-первых, мы с согласившимся помочь Якоби откачали из нее воздух, а во-вторых, добавили стекла и зеркала, чтобы сфокусировать луч света. Получилось довольно мощно: его было заметно даже днем, а уж в ночи… Я не сомневался, что с такой подсветкой мы сможем двигаться даже в самые темные часы.
— Работает!
Ну, вот и закончили.
— Отцепить якорь! — я дождался, пока удерживающий лодку крюк ударится о землю, и, почувствовав, как земля начала уходить из-под ног, выжал рычаг газа, полностью открывая заслонку двигателя.
Перестук цилиндров разом стал заметнее, но уже через мгновение его заглушил тяжелый басовитый гул огромного вентилятора у меня за спиной, а лодка почти сразу разогналась километров до тридцати. Спидометр мы пока так и не сделали, но я ориентировался на специальные верстовые метки, что мы вбили по кругу Волкова поля. Первый круг — все работало, как часы.
Котел раскочегарился. Рекуператор прогревал входящий воздух, помогая удерживать ровную температуру и давление. Скорость подросла раза в полтора. Второй круг… На шум начали собираться рабочие, инженеры, солдаты и артиллеристы. Все это время каждый из них до конца не понимал, что же это мы делаем. И вот все встало на свои места.
— Ура! — неуверенно закричал кто-то, и через мгновение к нему присоединились все остальные.
Толпа шумела так сильно и громко, что звук пробился даже сквозь рев большого вентилятора. Захотелось удивить зрителей еще сильнее, и я подвинул рукоять раздаточной коробки, увеличивая мощь, подаваемую на горизонтальные винты. На мгновение показалось, что ничего не изменилось, но потом я почувствовал, как лодка еще немного оторвалась от земли. Захотелось рассмеяться, но я сдержался. Вместо этого вывернул руль и сошел на внешний круг проложенной трасы. Горка с уклоном почти тридцать градусов — лодка взлетела по ней, даже не заметив. Полоса препятствий из камней — мы пролетели над ними, словно их не было. Оставалось последнее.
— Лейтенант, — я повернулся к замершему у меня за спиной Лесовскому. — Огонь по цели номер 2 с расстояния триста метров.
На другом конце поля были выставлены мишени из деревянных щитов, имитирующие корабли. Когда плотники Клейнмихеля закончили с ремонтом, я решил не отпускать их, а использовать на полную. В том числе и для подготовки полигона. И вот сейчас мы все узнаем…
Развернув аэролодку, я начал заходить на цель по плавной дуге. Сейчас этого не видно, но я знаю, что делает Лесовский. Выставляет расстояние на дальномере-прицеле, докручивает дистанционные трубки. У нас настоящая боевая тренировка, и поэтому лейтенант не знал заранее, ни какую цель я выберу, ни какое расстояние атаки назначу. Все, как будет в реальном деле, когда что угодно может поменяться в любой момент…
Я тоже следил за дальномером и примерно знал, когда будет выстрел. Только бы лодка выдержала отдачу…. В памяти разом вспылили все бессонные ночи, когда мы считали приблизительно то же самое для платформ Руднева. Подпорки — это, конечно, надежно, но и мне, и Ивану Григорьевичу хотелось, чтобы его детища начали палить прямо на ходу. И с железным рельсом у нас появилась такая возможность, оставалось рассчитать, чтобы они сами от этого не разваливались.
Тогда мы и вывели на практике примерную формулу, что в механическую энергию отката орудия уходит примерно 5% от дульной энергии снаряда. И теперь нужно было еще раз подтвердить все в деле. Грохот… Потом вспышка. Вообще, свет быстрее звука, но, когда ты так близко, разум может и поменять их местами. Нас тряхнуло, крепление несущего винта жалобно скрипнуло. Жестковато — выглядело это не очень приятно, но… Мы еще не закончили!
Я скомандовал еще один заход, на этот раз за пару секунд перед выстрелом приглушил горизонтальные винты — аэролодка перешла с парения на скольжение, что добавило нам устойчивости, и второй выстрел прошел уже почти незаметно. Кажется, получилось! На воде повторить такой прием будет даже проще, так что можно возвращаться и вносить новый пункт в обучение пилотов и канониров.
Нас встретили новым громовым «ура». Все, с кем я работал в эти дни, бросились поздравлять нас, задавая сотни самых важных вопросов… А я просто позволил себе расслабиться.
Следующие три ночи были лучшими за все время в столице. Я был спокоен, я наконец-то спал, как и все члены экипажей, отобранных для рейда. Запасные команды и техники обкатывали и дорабатывали все, как и раньше, даже по ночам, а мы отдыхали, чтобы в нужный момент каждый смог сделать все, что только возможно, и даже еще немного сверху.
В день перед вылетом к нам зашли несколько гостей, которых я совсем не ожидал. Первым оказался некто капитан Иванов. Как выяснилось, еще недавно он был коллежским асессором, но попросил перевода в армию даже с понижением в классе. Почему? А потому что еще год назад этот Иванов подавал на имя Клейнмихеля рапорт с идеей создания «трехкильного духоплава», который движется за счет нагнетания под себя воздуха. То есть той самой лодки на воздушной подушке, которую я сейчас собрал.