Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава
Шрифт:
Таким образом, «царь русов» из «высокого замка» и «царь русов», сидящий в Куйабе/Киеве, оказываются одним и тем же лицом. Древнерусские источники и современная археология подтверждают, что крепостной замок первых киевских князей располагался на холме.
Не менее значима другая деталь из рассказа Ибн Фадлана. «Один из обычаев царя русов тот, — пишет он, — что вместе с ним в его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, причем находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты за него».
Обратим внимание на упоминание обычая ритуального убийства дружинников в случае смерти «царя русов». Очевидно, это сообщение относится к погребению вещего Олега, умершего за пять-шесть лет перед тем. Для славянской похоронной обрядности нечто подобное засвидетельствовал арабский историк Масуди (ум. в 956 г.). По его словам, сербы «сожигали себя в огне, когда глава племени умрет». Речь идет, разумеется, только о самосожжении дружинников и ближайших княжеских слуг, а не всех мужчин племени. Современные Масуди византийские писатели, как, например, Константин Багрянородный, знают поселения сербов не только на Балканах, но и в других местах Европы — в частности, в Прикарпатье. В связи с этим можно предположить, что похороны
14
Возможно, в Среднем Приднепровье, в зоне активного межэтнического общения, славяно-«русский» обычай ритуального убийства дружинников обогатился чертами, присущими погребальным обрядам других этносов Русской земли. Подобный обычай с давних пор был характерен для иранского мира Северного Причерноморья. Вот как Геродот описывает погребение скифского царя: в одной могиле с умершим вождем «погребают одну из наложниц царя, предварительно задушив ее, а также виночерпия, повара, конюха, телохранителя, вестника, коней, первенцев всяких других домашних животных... После этого все вместе насыпают над могилой большой холм, причем наперерыв стараются сделать его как можно выше. Спустя год они вновь совершают такие погребальные обряды: из остальных слуг покойного царя выбирают самых усердных... Итак, они умерщвляют 50 человек из слуг удушением (также 50 самых красивых коней), извлекают из трупов внутренности, чрево очищают и наполняют отрубями, а затем зашивают»; трупы коней закрепляли в стоячем положении при помощи деревянных стоек и столбов, после чего сажали на них убитых слуг, воткнув в тело каждого из них прямой кол «до самой шеи». В «скифо-сарматской» Куль-Обской могиле (близ Керчи), в углу гробницы, где находились саркофаги «царя» и «царицы», найдены скелеты коня и человека, — вероятно, конюха, как следует из текста Геродота.
Известие Ибн Фадлана о княжении «царя русов» в Киеве начала 920-х гг. не может относиться к вещему Олегу, к тому времени уже умершему. Игорю, как мы выяснили, еще только предстояло появиться на свет. Между тем «царь русов» — еще не старик и уже далеко не младенец. Ибн Фадлан пишет, что рядом с ним постоянно находился его гарем — 40 девушек, которые отнюдь не могли пожаловаться на недостаток любовного внимания со стороны их господина: «А ложе [престол] его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он употребляет как наложницу одну из них в присутствии своих сподвижников...» [15] Против отождествления любвеобильного «царя русов» с Игорем говорит и то обстоятельство, что в сообщении Ибн Фадлана ничего не сказано о многочисленных родственниках, которые окружают Игоря в договоре 944 г.
15
В данном случае имеется в виду ритуальное засвидетельствование вождем своей мужской потенции, которая, согласно представлениям людей архаических обществ, мистическим образом обеспечивала плодородие природы и благополучие людей. Но вместе с тем публичное совокупление выделено Ибн Фадланом в качестве характерной детали «русских» нравов: «И вот один из них [купцов-русов] сочетается со своей девушкой [наложницей], а товарищ его смотрит на него. Иногда же соединяются многие из них в таком положении одни против других [на скамьях в «большом доме»]...»
Наблюдая похороны знатного русского купца, Ибн Фадлан отметил, что его родственники водрузили на могильном кургане «большую деревяшку хаданга [белого тополя]» и «написали на ней имя [погребенного] мужа и имя царя русов...». К сожалению, арабский путешественник, обыкновенно столь дотошный и внимательный к деталям, не полюбопытствовал узнать имя русского владыки.
Так кто же он, этот таинственный «русский царь»?
«Царь Руси» Х-л-го из Кембриджского документа
Сообщения арабских писателей о «царе русов» находят подтверждение в так называемом Кембриджском документе (из библиотеки Кембриджского университета) — средневековой рукописи на древнееврейском языке, принадлежащей перу неизвестного автора, по всей видимости, хазарского или византийского еврея. Сочинение это в целом является мифолого-литературной обработкой истории Хазарского каганата, что затрудняет датировку описываемых в нем событий и их историческую интерпретацию. Однако один эпизод изложен со многими реалистическими подробностями и приурочен к последним годам правления византийского императора Романа I Лакапина (920—944). По сведениям автора Кембриджской рукописи, «царем Руси» в это время был довольно беспокойный человек, именуемый Х-л-го (HLGW). Подстрекаемый императором Романом, он напал на крымские владения Хазарии, но, потерпев неудачу, обратил оружие против Византии.
Кембриджский аноним называет себя современником этих событий, и некоторые исследователи действительно склонны признать весь документ подлинным источником X в. [16] Но излишняя доверчивость здесь также неуместна, так как еще В.К. Коковцов, один из первых издателей и критиков этого памятника, убедительно показал его литературное происхождение и решительно отказался видеть в нем «исторический документ, современный событиям X века», отнеся время составления рукописи к XI— XII вв. или даже к XIII в. Впрочем, он не исключил, что, выстраивая сюжет о Х-л-го, еврейский книжник-«романист» мог использовать некий утраченный византийский источник X в. [17] Таким образом, хотя плевел на этом поле оказывается гораздо больше, чем зерен, эти последние все же есть и их необходимо найти.
16
См.: Бруцкус Ю.Л. Письмо хазарского еврея от X века. Берлин, 1924; Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века / Науч. ред., послесл. и коммент. В.Я. Петрухина. М.; Иерусалим, 1997. С. 117—119; Новосельцев А.П. Хазарское государство и его
17
См.: Коковцов В.К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л.. 1932. С. XXX—XXXVI.
В исторической литературе считается безусловным фактом, что имя «царя Руси» в его древнееврейском написании соответствует древнерусскому имени Олег, как оно произносилось в X или XI в. в Византии [18] . Видимо, по-гречески оно звучало как Эльгос (Helgos), поскольку княгиню Ольгу Константин Багрянородный именует Эльгой.
Х-л-го приписано участие в двух исторических событиях, подлинность которых не подлежит сомнению. Во-первых, это конфликт Византии с Хазарией, случившийся в конце 930-х гг. Причиной его, согласно Кембриджскому документу, были санкционированные Романом I Лакапином религиозные гонения на византийских евреев — об этом же имеются достоверные показания мусульманских источников. Репрессии имперских властей вызвали ответное избиение христиан в Хазарии. Тогда-то, говорит Кембриджский аноним, император Роман обратился к «царю Руси» Х-л-го, склонив его напасть на хазарские владения в восточной Таврике. Война с Хазарией в конце концов завершилась поражением русов, после чего хазарский полководец Песах [19] отправил побежденного Х-л-го в поход на Византию. Этот поворот сюжетной линии в судьбе Х-л-го делает его предводителем нападения русов на Константинополь в 941 г. — второго реального исторического события, связанного с именем «царя Руси»: «И пошел тот [Х-л-го]... и воевал против Константинополя на море четыре месяца. И пали там его мужи, так как македоняне [византийцы] победили его огнем».
18
См.: Там же. С. XXXVI.
19
Наличие этого имени в тексте Кембриджской рукописи, по мнению В.К. Коковцова, обличает позднее и не «хазарское» происхождение документа, поскольку «Песах — сравнительно новое еврейское имя, получившее особое распространение среди евреев в Германии. Оно засвидетельствовано, впрочем, документами уже для конца XIII в.» (Коковцов В.К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. С. 119).
Известие Кембриджского документа в этой его части полностью совпадает с описанием поражения русов под стенами Царьграда в 941 г.: в обоих случаях военные действия длятся три-четыре месяца, и флот русов гибнет от греческого огня.
Вместе с тем очевидно, что здесь мы имеем дело с искажением действительности. В 941 г. «русскую» флотилию возглавлял князь Игорь, о чем были хорошо осведомлены не только в Русской земле, но также в Византии и в Европе. Так, в «Истории» Льва Диакона (вторая половина X в.) византийский император Иоанн Цимисхий говорит князю Святославу Игоревичу: «Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды». Германский дипломат Лиутпранд, побывавший около середины X столетия в Константинополе, записал со слов очевидцев историю русско-византийской войны 941 г., отметив, в частности, что «королем этого народа [русов] был [некто] по имени Игорь, который, собрав тысячу и даже более того кораблей, явился к Константинополю».
Остается предположить, что в 30-х гг. X в. на Руси действительно правил некий князь Х-л-го/Олег, совершивший военную экспедицию в Крым, смутные известия о котором позволили позднейшему еврейскому автору Кембриджской рукописи, не слишком хорошо разбиравшемуся в древнерусской истории, представить его также предводителем морского набега 941 г. на Константинополь. Сделать это было тем легче, что оба события — крымский и константинопольский походы русов — разделены всего несколькими годами.
Но в какой же Руси «царствовал» Х-л-го?
В.А. Мошин [20] (вслед за В.А. Пархоменко [21] ) признавал наиболее вероятным, что этот персонаж Кембриджского документа был независимым князем «русской» Тмуторокани [22] . Но отождествление «царского» титула Х-л-го со статусом тмутороканского князя выглядит безусловной ошибкой. Черноморско-азовские поселения русов не были монолитным политическим образованием, возглавляемым одним верховным правителем. Таврическую Русь первой половины X в. следует представлять в виде конгломерата мелких самостоятельных вкраплений посреди хазарских и византийских владений (побережье восточного Крыма и Таманского полуострова усеяно остатками небольших поселений IX—XI вв., даже не всегда укрепленными [23] ). Местные князья были, по-видимому, только военными предводителями, тогда как в мирное время высшая власть принадлежала какому-то демократическому органу, вроде казачьего круга. Вряд ли можно считать случайностью, что первые имена тмутороканских князей появляются в источниках только в начале XI в. и лишь постольку, поскольку князья эти находились в родстве с киевской династией — скорее всего, это обстоятельство отражает мелкотравчатость статуса местных «русских» правителей X в. А между тем положение Х-л-го среди русов было настолько значительным, что позволило Кембриджскому анониму представить его организатором и руководителем очередного набега русов на столицу Византии.
20
См.: Мошин В.А. Хельгу Хазарского документа // Slavia, XV, Ргаha, 1938. С. 191.
21
См.: Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII— XI вв.). Л., 1924.
22
Тмуторокань (Таматарха) уже в X в. не подчинялась ни Византии, ни Хазарии. На возможности существования здесь в первой половине этого столетия независимого русского княжества настаивает, например, А.Л. Якобсон (Якобсон A.Л. Средневековый Крым. Очерки истории и истории материальной культуры. Л., 1964).
23
См.: Никитин А.Л. Основания русской истории. С. 326.