Русская жизнь. 1937 год (сентябрь 2007)
Шрифт:
– Да!
– призналась товарищ Надежда, густо покраснев.
– Дело в том, что… - Она боролась с собой.
– В том дело, что… На том же вокзале работает грузчицей одна солистка Большого театра - в порядке укрепления смычки между рабочим классом и мастерами культуры, и она способна… Кроме того, там же помогают разгружать уголь балерины того же театра…
Товарищ Генрих был государственным деятелем, он смотрел в глубь явления, в корни его.
– А какова зарплата грузчиков?
– Они получают не хуже колхозников - восемьсот рублей в месяц, не меньше. А муж мой, во главе государства стоящий, двести пятьдесят, сам себе такой оклад выдумал. Я понимаю, конечно, что восемьсот рублей плюс двести пятьдесят - вполне хватает на нашу семью,
– А сколько получают балерины за выгрузку угля?
Товарищ Надежда в горестном недоумении вздохнула.
– Точно не знаю, но одно могу утверждать: им сверх тарифа за что-то приплачивают. Товарищ Генрих, вы влиятельный большевик. Не можете ли вы подсказать кое-кому - надо рабочим урезать зарплату, чтоб не было соблазна… Вы понимаете, о чем я говорю?
– Понимаю, понимаю… - Удрученный товарищ Генрих погрузился в раздумья. Продолжил не сразу.
– Если б знали вы, с какой светлой грустью вспоминаю я детство и юность свою. Отцу-аптекарю помогал толочь порошки в ступе, бедным помогал, иногда бесплатно отпуская лекарства… Да что там говорить… Товарищ Надежда!
– Голос его окреп.
– Аппарат у меня малюсенький, людей нет, и за синагогой смотреть, и за депо, и за вокзалом - да тут разбросаешься. Давайте так: как только ночью муж ваш покинет дом - вы сразу мне позвоните. Да вообще звоните, мало ли что, балерины путаются под ногами, солистки разные… Только не звоните из Кремля, лучше из автомата на Ильинке, деньги на телефон я выделю вам и дам под расписку. Договорились?
III.
Один из грузчиков, со смаком хлебавший густые щи из котелка, обглодал затем индейку, вытер губы бумажной салфеткой и с удовлетворением заметил, что, к счастью, кое-кто лишен у нас права на высококалорийную пищу, разных там уголовников кормят из рук вон плохо. Другой грузчик, поглощавший пышные сырники со сметаной, вспомнил: вот вчера дневная бригада разгружала вагон, а рядом - заключенные в товарняке, так ребята сбросились и дали заключенным кое-что из еды, не подыхать же им.
Сидевшие за столом не одобрили, однако, зряшного хлебосольства дневной смены, многие даже возмутились: да разве можно так пособничать, преступники есть преступники, пусть несут наказание по всей строгости законов, нечего их подкармливать! Гул начал стихать, когда Иосиф поднял свою покалеченную руку. Он, не одну тюрьму прошедший, был другого мнения. Советские все же люди в товарняке том были, советские! Оступились, временно потеряли нравственную стойкость, но - исправятся же! Перекуются, как многие на строительстве Беломорканала. Правда, инициативу сотоварищей из другой бригады поддерживать не стоит, но тех, кто поделился пищей с ними, - надо поощрить в приказе, надо бы узнать их фамилии и сообщить администрации. А узнает и сообщит…
Иосиф оглядел товарищей по классу, и чуткий взгляд его остановился на бывшем троцкисте, которого и обязали составить список тех из дневной смены, кто проявил сострадание к социально близким. Споров и возражений не последовало, а тут и начальство пришло, попросило выйти на работу в выходной день. Все согласились. Потом начальники отозвали Иосифа в сторону, повели речь о том, что не пора ли ему вступать в ряды ВКП(б), но тот сослался на то, что еще не искоренил в себе недостатки. Да и справедливо ему указали не так давно, что слишком большую власть он взял в бригаде. А то, что груб…
– Да, я груб с врагами рабочего класса, - с достоинством подтвердил Иосиф, милосердие и доброта его были всем известны. Не так давно один из недоперекованных Беломорканалом втесался в их бригаду, порол разную чушь, кто-то уже закатывал рукава, чтоб набить клеветнику морду, но вступился Иосиф, сказал, что у товарища нервы сдали, и он через знакомую медсестру положит его в кремлевскую больницу, там кого угодно подлечат.
Переносом последнего мешка кончилась дружная, на благо народа и партии работа.
Уже светлело. Иосиф шел по Солянке к центру.
От автора.
В 30-х годах прошлого века известный британский политолог и социолог Гарольд Джозеф Ласки (1883-1950) посетил Советский Союз. Будущий член, а затем и председатель исполкома лейбористской партии осмотрел места заключения и пришел в восторг. Он писал: «Все заключенные заняты нормальной производственной работой, и все получают заработную плату. Они имеют право на выходные; им щедро дозволяются посещения; их привилегия писать и получать письма практически не ограничена и не подвергается цензуре. Ни у кого из тех, кому довелось увидеть русскую тюрьму и сравнить этот опыт с посещением тюрьмы в Англии, не оставалось сомнения в том, что преимущество целиком на стороне русских».
Он же ознакомился с бытом советских людей, а британскому обществу рекомендовал брать пример с русских, с их незыблемых прав: свобода личности превыше всего, а скромность вождей поражает. В частности, Гарольд Ласки привел потрясающий факт: Иосиф Сталин по ночам разгружает вагоны, трудом приобщаясь к морали рабочего класса.
Прекраснодушный Гарольд не собрал документальных свидетельств о трудовой деятельности И.В. Сталина вне стен Кремля. Возможно, откроются когда-нибудь архивы, и мир узнает правду о Великом Вожде. Пока же биографы помалкивают, а в обширной сталиниане так и не нашлось места для вдохновенных поэм и романов о ночных приключениях знатного кремлевца. Вокзальные труды Вождя просятся на экраны телевизоров, они станут основой сериалов, и какие, подумать только, коллизии намечаются, какие якобы случайные встречи могут иметь место!
Факт, донесенный Гарольдом Ласки до миллионов людей планеты, только на первый взгляд кажется невероятным. По здравом размышлении его следует признать абсолютно правдивым, поскольку он объясняет многие странности И.В. Сталина и загадочные зигзаги руководимой им страны.
Все биографы, к примеру, талдычат о министрах, генералах и директорах, которые сидят по ночам у аппаратов связи и ждут рыка вертушки и гневного голоса Вождя. Да, телефоны, это верно, во все годы раззванивались на Урале и в Сибири, но ведь - разница часовых поясов, Сталин-то давал указания вечером по московскому времени. А по ночам он отлучался на стройки первых пятилеток, во время войны же покидал с темнотою Кремль, пробирался на фронт и там руководил боями местного значения. Потому и не выехал вместе с правительством в Саратов при октябрьской панике 1941 года, ведь оттуда добираться до передовой много сложнее. И немцев вообще допустил до окраин Москвы, чтоб быстрее преодолевать расстояние от Ставки до первой линии обороны. А слоган «За Сталина!», с каким в годы войны поднимались бойцы в атаку, родился по недоразумению. В воспетую поэтом темную ночь, когда только пули свистят по степи, красноармеец Сталин получил легкое ранение, остался лежать, истекая кровью, на нейтралке, и когда наши бойцы стали выскакивать из окопов, чтоб вытащить его оттуда и оказать первую медицинскую помощь, то на стенания разных политруков «Да куда вы прете без приказа, черти драповые?!» отвечали дружно: «За Сталиным! За Сталиным!» Окончания творительного падежа с течением времени сглотнулись - и родился знаменитый клич «За Сталина!».
Сведения же о том, что Сталин время от времени появлялся в окопах Сталинграда, крайне сомнительны, Верховный побаивался самолетов. Слухи о ночных вылазках красноармейца Сталина просочились, тем не менее, в массы, как ни замалчивало ближнее окружение его отлучки, и весь народ, не желая подвергать Вождя опасности, тщательно скрывал от врага его настоящее местоположение. Так, одна партизанка, схваченная немцами и пытаемая ими, на вопрос, где сейчас Сталин, ответила: «Он всегда на боевом посту!» Что касается кочевавшего по фронтам присловья «Сталин с нами», то, есть надежда, историки колыхнут архивы и отчитаются перед нами от всего сердца и с чистой совестью.