Русские агенты ЦРУ
Шрифт:
Самым ярким воспоминанием из этих шести месяцев, посвященных мною изучению материалов по делу Носенко, явилось событие, о котором я предпочел умолчать во время дачи показаний на слушаниях дела в Конгрессе. Оно казалось слишком незначительным, чтобы сообщить его важной аудитории, собравшейся в большом зале Капитолия. Тем не менее воспоминание об этом до сих пор не дает мне покоя и вряд ли когда-нибудь меня покинет. Время действия — 1978 год, место — мой временный кабинет в ЦРУ, в котором Кэрол, симпатичная американка русского происхождения, помогает мне разобраться в магнитофонных записях допросов Носенко, проводимых Бэгли. Я слышу глубокий, низкий голос Носенко, время от времени
Надеюсь, что эта маленькая история послужит уроком на будущее мужчинам и женщинам, подумывающим посвятить себя карьере разведчика. Урок заключается в том, что иногда важнее всего не то, что вы делаете, а то, что не делаете. Наплети Носенко самых фантастических небылиц, ему бы могли поверить, но по иронии судьбы, вся его беда заключалась в том, что он говорил правду. Позвольте привести слова, которыми я завершил свои показания на слушаниях в Конгрессе: «Я отдал правительственной службе (военной, и гражданской) тридцать один год, но никогда не испытывал более неприятных чувств, чем при расследовании этого дела. Это было просто омерзительно».
Глава 4.
МИХАИЛ. СОЧИНИТЕЛЬ
Попытка контакта в Париже
Любителей сюрпризов в ремесле разведчика привлекает свойственная ему частая непредсказуемость. Обычные люди, предпочитающие вести размеренную жизнь с возможно более редкими отклонениями от нормального течения, из-за этого не воспринимают шпионаж как нормальную работу. Именно так рассуждал достойный джентльмен, занимающий пост американского военного атташе в Париже, после получения им в начале января 1958 года анонимной записки. Сообщение гласило: «Встретимся в баре “У Франсуа”. Будьте в гражданской одежде и держите в руке газету “Спортивная жизнь”». Далее читать он не стал — записка явно была делом рук какого-нибудь психа. Особенно возмутила атташе попытка автора указывать ему, что на себя надеть. Вряд ли он вспомнил бы об этом случае, если бы не приглашение на встречу по этому вопросу, состоявшуюся несколько дней спустя в кабинете помощника главы миссии, второго человека в американском посольстве. В число приглашенных входил и Билл (назовем его так) — представитель ЦРУ.
Как выяснилось на совещании, автор письма еще раз дал о себе знать, попросив о встрече, на этот раз позвонив в офис атташе по телефону. Говоря по-испански с акцентом, какой-то человек представился полковником армии неназванной латиноамериканской страны и сообщил, что имеет при себе фотографии военной техники, представляющие интерес для Соединенных Штатов. Помощник главы миссии, хорошо знающий свое дело чиновник, ставший впоследствии помощником государственного секретаря, прекрасно понимал значение перебежчиков для спецслужб своей страны и не одобрял их огульного отрицания. Освободив атташе от участия в этом деле, он поручил представителю ЦРУ организовать встречу со звонившим ему человеком.
Свободно говоривший по-испански, Билл решил лично пойти на встречу, но не одобрил бар «У Франсуа» в качестве места контакта, поэтому она состоялась в парке, расположенном неподалеку от посольства. Оказавшись наедине с представителем американских властей, незнакомец сообщил, что он не латиноамериканский офицер, а полковник советской
Михаил оказался, несомненно, самой странной личностью из всех, с кем пришлось встречаться представителям ЦРУ в Париже. Показав мексиканский паспорт с испаноязычным именем, он сразу же признал, что документы у него фальшивые. Как сам паспорт, так и проставленные в нем многочисленные визы, якобы выданные для въезда во Францию и Италию французским и итальянским посольствами в Мехико, на самом деле были сфабрикованы в Москве, в ГРУ. Более того, хотя по паспорту Михаил якобы являлся жителем Мехико, он никогда там не был, даже в качестве туриста.
Но с чем он пришел? Не теряя времени, Михаил сообщил, что является советским «нелегалом» (в данном случае — сотрудником военной разведки, ГРУ, работающим во Франции без официального прикрытия), незаконно проживающим по фальшивым документам. По его утверждению, выдавая себя за бизнесмена, он в действительности занимался сбором информации об американских войсках, дислоцированных во Франции, Италии и Испании. На первый взгляд, базирование Михаила именно в Париже было не лишено смысла, поскольку с 1958 года верховное командование американских войск в Европе располагалось неподалеку от столицы Франции, а его деятельность представляла для Советского Союза большой интерес.
Все бы хорошо, но Билл был высокопоставленным и опытным офицером разведки и засомневался, зачем советским разведслужбам понадобилось выдавать за гражданина Мексики человека, говорящего по-испански с сильным русским акцентом. В ЦРУ имели весьма высокое мнение о профессионализме ГРУ (и вполне оправданно), а заявление этого человека выглядело, по крайней мере, сомнительным. С другой стороны, иногда действия специальных служб кажутся довольно странными, особенно если они осуществляются в регионах, о которых эти службы имеют лишь приблизительное представление.
Оперативные работники ЦРУ в Париже колебались, не в силах найти какое-либо однозначное решение. Работая в разведке, приходится иметь дело с таким количеством чудаков и мошенников, что нетрудно усомниться в порядочности всего рода человеческого. В случае с Михаилом подозрения напрашивались сами собой, и ЦРУ решило отнестись к его словам с осторожностью. Ведь признался же он в том, что его паспорт фальшивый. А разве это не могло относиться ко всей истории в целом?
В конце концов, было дано распоряжение установить за этой загадочной фигурой круглосуточное наблюдение — предосторожность, быстро давшая результаты, которые сделали его заявления еще более сомнительными. К примеру, Михаил сообщил Биллу, что от него требуют проведения регулярных сеансов радиосвязи с Москвой (приведя при этом частоты и расписание выхода в эфир), но в одном из случаев, как раз когда он должен был получать директивы из ГРУ, Михаил был замечен наблюдателями беспечно прогуливающимся в компании симпатичной девушки.
Дел в Париже у ЦРУ хватало, поэтому было почти что решено считать Михаила обыкновенным мошенником. Но настораживал один примечательный факт: Главное разведуправление ГРУ действительно посылало ему регулярные кодированные сообщения как раз по полученному от него расписанию. Более того, он имел в наличии специальное оборудование, позволяющее ему обеспечивать постоянную связь с Москвой. Не было никаких сомнений, что, какими бы эксцентричными не казались его поступки, ГРУ действительно считало Михаила своим агентом. Соответствовал ли он предъявляемым к нему требованиям — дело абсолютно другое.