Русские банды Нью-Йорка
Шрифт:
— Ищейкам ловить нечего, — замотал головой Андрей. — Товар такой, что вот он есть — и вот его уже нет. Таблетки. Таблетки от зубов. Съел пять штук — все равно, что шкалик водки выпил. Только лучше. Тепло так, приятно, весело. И никакой похмелюги. Чисто опий, только не надо у китаезов прятаться, да во сто раз дешевле. Называется кокаин.
— И сколько таблеток ты сегодня уже сожрал? — спросил Илья.
— Да ты что, Илюха!
Леший дернул Андрея за плечо и подал голос:
— Так надо
— Испытали?
— Ну. — Леший кивнул. — Товар стоящий. С руками отрывать будут.
— Во-во, — подхватил Андрей. — Кто пару раз попробовал, уже с дорожки не сойдет, так и будет к нам ходить, в ножки кланяться. Мы первую коробку продавали по пять центов за пачку. Со второй подняли до десяти. Ну, те, которые в первый раз — тем обратно по пятачку отпускаем. А то и даром отдаем. Но я тебе скажу, Илюха, никто после первой пачки не успокоился, все явились, как миленькие! Это ж такая вещь…
— Да что ты расписываешь, — остановил его леший. — Босс лучше нас с тобой все знает. Опий-то сейчас все курят.
— Я не курю, Петро, — сказал Илья. — Выпить могу, чего скрывать. Но курить — не курю. А про опий только слышал.
— Ну да, — протянул Андрей с вызовом, — ты у нас самый чистенький. Ангел без крылышек.
Если бы у Ильи сейчас оказался в руках нож или хотя бы трость, Андрей мог бы очень скоро увидеть настоящих ангелов, с крылышками. Или кого-то другого, с рожками.
Но он давно уже не носил с собой ни ножа, ни любого другого оружия. Даже садовые ножницы не носил, хотя мог бы — все-таки цветовод. Его оружием был Василь. Илье достаточно было показать на человека пальцем — и его не станет.
Погасив прилив ярости, он спросил деловито:
— Сколько коробок вы успели продать?
— Босс, у нас все посчитано, — суетливо заверил его Андрей. — Мы все, что положено, отдадим. Нам сначала оборот надо раскрутить. Но как пойдет доход…
— Я спрашиваю, сколько коробок вы продали?
— Ну, десять там или двадцать. Сколько, Петро, ты помнишь?
— Да немного, босс. Ну, дюжину они завезли в прошлом месяце, а до того первая партия была — шесть коробок. Ага, даже двадцати на круг не выходит.
«Два месяца, — подумал он. — За такой срок можно заработать неплохие деньги. Заработали, потеряли осторожность, и, конечно, Салливан пронюхал, что они связались с Французом. Почему он сразу мне не сказал? Все можно было исправить, пока они не заработали первых больших денег. Сколько пачек в коробке?»
— Сколько пачек в коробке? — спросил Василь.
— Ну, не помню, — замялся Андрей. — Полсотни, что ли. Или сотня.
— Двести пятьдесят, — сказал Петр. — Имеем по четвертному с коробки. А покупаем за пятерку. Доходное дело, босс.
Илья взъерошил волосы пятерней.
—
Они отошли от пролетки, и Илья увидел ту девку, с которой входил в салун. Она уже висела на плече смущенного господина в пенсне. Тот воровато оглядывался, давая увести себя.
— Что будем делать, босс?
— Ты им веришь?
— А что? Дело-то обычное.
— Два месяца у нас под носом процветает чужой бизнес — для тебя обычное дело?
— Да нет, босс. Переметнулись — обычное дело. И брешут, что двадцать коробок. Двести — я бы поверил.
— Вези всех на катер. По дороге поспрашивай тех двоих «французов». Ты уже знаешь, о чем говорить, они вилять не будут. Узнай точно, как долго они у нас пасутся. И сколько коробок сплавили. И в каких кварталах. Все точно разузнай, а потом… — Он на секунду задумался. Но только на секунду. — А потом всех в воду.
— Всех? — Василь нахмурился. — Это ж Андрей…
— Да. Андрей — это Андрей. А я — это я. А ты — это ты, — сказал Илья твердо и сжал плечо Василя. — Всё, дальше — сам.
— А ты куда?
— На паром. Я к Салливану. Отчитаюсь.
33. Деревенщина на Бродвее
Кириллу приходилось бывать в больших городах, но то, что он увидел в Нью-Йорке, сразу будто придавило его к земле. Все вроде бы такое же, как в Чикаго, или в Мемфисе, или в Новом Орлеане — разве что дома повыше, да народу побольше. Только дома эти сливались в сплошные стены, превращаясь в каньон, по дну которого, не останавливаясь, бурлила людская река.
Контора Уильямса, судя по адресу на конверте, располагалась на Сорок седьмой улице. Извозчик довез туда Кирилла за несколько минут.
— Вы можете меня подождать? — спросил он, выходя. — Я ненадолго. А потом поедем искать отель.
— Какой отель?
— Мне забронировали номер в «Каледонии», а я даже не представляю, где она может находиться.
— Запад, Двадцать восьмая улица, — бесстрастно сообщил извозчик и застыл в величественной позе, презрительно оглядывая с высоты бегущих пешеходов.
Несколько раз пройдя по длинным коридорам и внимательно изучив таблички на дверях кабинетов, Кирилл не обнаружил ни «Атлантического ежемесячника», ни редакции «Ивнинг пост». Мимо него сновали деловые люди с бумагами и портфелями, в приемных дожидались посетители, и все это напоминало какую-нибудь уездную канцелярию, а вовсе не храм литературы.
Он долго стоял перед дверью, где красовались начищенные бронзовые буквы: «Поверенный Ф. Уильямс».
— Если вы к Филу, то зря ждете, — заметил пробегающий мимо клерк. — Его трудно застать на месте.