Русские флибустьеры
Шрифт:
– Куда спускать?
– Пойдем, покажу.
– Ну, пойдем.
«Пойдем» означало, что они поползли вдоль края обрыва, невольно останавливаясь, когда пули били в землю где-то поблизости.
Там, где обрыв плавным выступом поворачивал к бухте, росли высокие мясистые лопухи. Кирилл, не вставая, помахал перед собой мачете, чтобы углубиться куда-то внутрь зарослей. Он оглянулся и поманил Орлова:
– Так и есть. Здесь ручеек.
– Ну и что? Хочешь набрать воды?
– Нет. Хочу, чтоб вода нам дорогу показала. Я еще в первый день, когда со шхуны берег осматривал, этот уголок приметил. По зелени
– Кирилл говорил, взмахивая мачете, чтобы пробить себе тропу в густой зелени.
– Вот я и думаю: куда вода уходит? Только к морю, верно? Только вниз. Это же закон физики, Паша. Вода течет вниз~
Орлов пополз за ним, утопая локтями в грязи. Но вот Кирилл сказал: «Смотри», подвинулся в сторону, пропуская его вперед, - и перед ним неожиданно распахнулась бухта. Крейсер стоял так близко, что можно было разглядеть ряды заклепок на борту. Сверху было видно, что на палубе находились только двое, они неподвижно застыли у пулеметов. Работников на берегу уже не было. Зато на другой стороне корабля слышалась какая-то возня. Вот из-за кормы показалась шлюпка. Она медленно двинулась поперек бухты, направляясь к обугленным сваям причала.
– Неужто вельбот нашли?
– прошептал Орлов.
– Нет. Трос заводят. Или якорь. Будут лебедкой сдергивать. И как додумались?
– Там же Беренс~ Ну, и что ты мне хотел показать?
– Спуск. Направо посмотри.
Орлов выдвинулся еще немного вперед, так, что грудь его свесилась с обрыва. Повернул голову - и восхищенно выругался.
– Увидел наконец-то!
– засмеялся Кирилл.
Узкий, шага в три шириной, скальный выступ полого, ступенями, спускался прямо в воду. «По нему можно будет спустить носилки», - решил Орлов и глянул ниже. Там, где со скалы срывалась белая струя ручейка, зеленело довольно обширное пятно камышей.
– Думаешь, туда можно спрыгнуть?
– спросил он, хотя про себя уже решил, что можно.
– Ну, если испачкаться не боишься. А ничего другого все равно не найдем. Кто желает спускаться по ковровой дорожке, может оставаться.
– Ладно, спрыгнули, а дальше?
– А дальше Жигарев что-нибудь придумает.
Они поползли обратно и наткнулись на Холдена. Точнее, это он на них наткнулся, едва не наступив. Репортер шагал во весь рост, словно не замечая шелестящих в воздухе пуль.
– Вот вы где! Джим, Крис, выручайте. Нигде не могу найти бутылку.
Кирилл привстал и бесцеремонно повалил Холдена на землю.
– Жить надоело?
– А, все равно недолго осталось, - репортер раздвинул в улыбке бесцветные дрогнувшие губы.
– Мне бы бутылку, парни. Надо спасти мои заметки. Брошу в море. Когда-нибудь их обязательно выловят.
– Что за чушь, - сказал Орлов.
– Мы не собираемся помирать.
– Луис и Эрнесто тоже не собирались. Но их не спросили. Так что я хочу хоть как-то приготовиться. Надо довести до конца начатое дело.
– Он переводил взгляд с одного на другого.
– Знать бы, кто из вас уцелеет. Я б отдал ему записки. Их надо непременно переправить в газету. Может, кинем жребий? Хотя бы один из вас должен выбраться, парни. Иначе все впустую.
– Все нормально, Панчо, - бодро сказал Орлов.
– Тебе не придется далеко идти. Мы тут кое-что придумали. Ты в детстве читал книжки про пиратов? Сейчас мы захватим вражеский корабль и уйдем на нем. Тебе где будет удобнее сойти на берег, в Ричмонде или Нью-Йорке?
– Мне, пожалуйста, билет первого класса до Бостона.
– Холден помотал головой.
– Я никогда не читал книжек про пиратов. И сказки ненавижу с детства. Не забивай мне голову героическим бредом. Нас тут всех поубивают. Я знаю. Мне сказал Луис сегодня утром. Он сказал, что воздух пахнет смертью. Она близка. Она рядом. Но я не дам ей убить мой труд. Понимаешь? Мой труд - это больше, чем я. Это важнее, это лучше, чем я. Мои записки должны попасть в редакцию.
– Это я беру на себя, - сказал Кирилл.
– Давай сюда. Репортер недоверчиво глянул на него. Полез за пазуху и извлек самодельную тетрадь.
– Ты уверен?
– Если бы не был уверен, не взялся бы. Просто у меня есть свои подходы к редакциям. Я знаю, где такое может быть напечатано. В свободном журнале с хорошим тиражом, на который подписываются все фермеры и торговцы от Оклахомы до Небраски.
– Кирилл аккуратно свернул страницы в трубку и спрятал в нагрудный карман.
– Не волнуйся, Панчо. Если останешься жив, через полгода прочитаешь свои заметки. Куда перевести гонорар?
– Себе оставь.
– Ну, что ж. Это справедливо.
– Кирилл улыбнулся.
– Будет на что выпить за твое здоровье. Но тебе придется кое-что сделать, если ты хочешь, чтобы я дошел до редакции.
– Сделаю все, что смогу. Но я могу так мало~
– Ты же здорово говоришь по-испански, верно?
Холден отрицательно помотал головой:
– Скорее, по-кастильски. Кубинцы говорят немного не так, как я. На всех, кто говорит на «кастильяно», они смотрят косо, и это сильно мешало мне поначалу.
– А вот сейчас это как раз не помешает~
Клейтон сидел под навесом, безмятежно покуривая сигару. Ему не было дела до того, что рядом шел бой. Он отдыхал. Он обдумывал, как бы вернуться на плантацию. Да и стоит ли возвращаться? Уж больно рискованно. Две смертельные угрозы подстерегали на обратном пути. Те подонки, что перебили всех его бойцов, были, конечно, опасны. Но еще больше следовало опасаться Эйба Коэна.
Хозяин каждый день напоминал Клейтону, что главное богатство - это люди. Что людей надо беречь. Что на место каждого умершего работника он обязан привести двоих живых. И так далее.
Но где же их взять, работников? Все окрестные деревушки уже были вычищены до последнего пацаненка. А тут еще и русские выкинули номер, удрать решили. «Они ведь не вернутся, - подумал Клейтон.
– Они будут до последнего стоять, раз уж дорвались до оружия. Не завидую я капитану Солано».
Словно в подтверждение этих мыслей, над цепью залегших солдат разнесся крик:
– Гонсалеса убило! Убило Гонсалеса!
Винтовки затрещали чаще, словно озлобившись. И вдруг выстрелы оборвались.