Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. 1911—1920
Шрифт:
1 сентября полк вернулся в Москву. Нам пришлось пройти почти через весь город чтобы добраться до казарм. Мы шли под звуки полкового оркестра, а рядом, впереди и за нами бежали мальчишки. Идущие по улицам девушки посылали нам улыбки. Вот так в седле я въехал в город, который должен был стать моим домом.
Глава 4
МОСКВА: ЖИЗНЬ В КАЗАРМАХ
Казармы Сумского гусарского полка, расположенные на окраине Москвы в Хамовниках, назывались Хамовническими (ныне Фрунзенскими). За казармами до Москвы-реки тянулись поля капусты и открывался вид на Поклонную гору, с которой Наполеон смотрел на Москву. «La celebre ville Asiatique» [13] .
13
Знаменитый
Я помню эти поля капусты и даже фамилию их владельца, Пишкин, с которым у нас было заключено своего рода соглашение: он поставлял в полк капусту по более низкой цене, а мы время от времени обеспечивали его рабочей силой. Меня, молодого честолюбивого офицера, это раздражало. Зачастую приходилось отменять занятия по боевой подготовке, потому что унтер-офицер докладывал, что гусары отправлены на уборку капусты. Принимая во внимание, что щи были ежедневной пищей русских солдат, договоренность с Пишкиным представляла явную выгоду, но я сильно сомневаюсь, что это была законная сделка. Помимо этого, мы еще отдавали ему и конский навоз, одним словом, именно мы помогли Пишкину разбогатеть.
Наши трехэтажные казармы располагались за монументальными казармами гренадер, построенными в 1809 году по проекту архитектора Казакова. Гренадерские казармы в стиле классицизм являли собой пример прекрасной военной архитектуры первой половины XIX века. В отличие от них наши казармы, построенные в конце века, казались простыми коробками из красного кирпича. Те, кому хотелось найти что-то хорошее в этих примитивных сооружениях, говорили, что в казармах светло и, благодаря электрическим вентиляторам, всегда свежий воздух. Можно сказать, что в то время вентиляторы являлись предметом роскоши и действительно были крайне необходимы. Солдаты, с утра до ночи занимаясь различными видами физической деятельности, только раз в неделю ходили в баню. Если бы не вентиляторы, то воздух в казармах был бы таким спертым, что, согласно русской поговорке, хоть топор вешай.
Разговор о спертом воздухе в казарме напомнил мне рассказ офицера-артиллериста, писавшего под литературным псевдонимом Егор Егоров. Ни для кого не секрет, что солдаты любят вздремнуть после обеда, причем они обязательно должны снимать сапоги. Как-то генерал без предварительного объявления решил провести проверку казарм во время послеобеденного сна. Но стоило ему выйти из кабинета, как в казарме раздался телефонный звонок, предупредивший о генеральском обходе. Когда генерал вошел в казарму, все солдаты лежали на спине, с закрытыми глазами, вытянув руки вдоль туловища. У каждой койки стояли сапоги: пятки вместе, носки врозь.
– Отлично! – громко сказал довольный генерал.
И тут неожиданно все солдаты повскакивали с коек, вытянулись по стойке «смирно» и прокричали:
– Рады стараться, ваше превосходительство!
Генерал направился в следующую казарму. Здесь тоже прозвенел предупреждающий звонок, и поэтому генерал застал ту же картину, что и в первой казарме. Все лежали на спине, с закрытыми глазами, а сапоги, как положено, стояли у коек. Но когда генерал громко выразил удовольствие, никто не шевельнулся, поскольку стоявший за спиной генерала унтер-офицер выразительно показал кулак, призывая к тишине.
В казарменный комплекс входили конюшни, Шефский дом (в нем располагались квартиры офицеров и шефа полка), плац и церковь.
В наших казармах не было ни читальных залов, ни клубов-столовых. Солдаты ели, читали, изучали воинский устав, сидя на койках, и отрабатывали некоторые упражнения в широких проходах между койками. Умывальники располагались крайне неудобно, в проходе между лестницей и спальнями. Щетки для ногтей появлялись на умывальниках в дни проведения смотров. Как-то проводящий проверку генерал взял одну из этих совершенно новых щеток, ни разу не побывавших в воде, и спросил командира эскадрона князя Меньшикова:
– Ваши солдаты когда-нибудь пользуются этими щетками?
– Никак нет, ваше превосходительство, – ответил Меньшиков.
– Тогда зачем они здесь лежат?
– Только для таких случаев, как сегодняшний, – с насмешливым огоньком в глазах ответил наш командир.
Генерал, вероятно вспомнив свои молодые годы, правильно оценил искренность Меньшикова.
В русской армии понятия не имели о зубных щетках. Подозреваю, что они вообще не так давно появились в нашей жизни.
Несмотря на отсутствие зубных щеток, у солдат, как правило, были превосходные зубы. И этому есть элементарное объяснение: простая, здоровая пища и черный хлеб, обладающий чистящим свойством.
В казармах в углу обязательно висела икона, а на стенах портреты императора, командующего корпусом и командира дивизии и картины в рамах, отображающие героические моменты в жизни русских солдат. Майор Горталов, пронзенный турецкими штыками; расстрел японцами рядового Рябова; солдат Осипов, с горящим факелом в руках врывающийся в пороховой склад, и надпись: «Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении» [14] .
На стенах также висели открытые полки, разделенные на секции. У каждого солдата была своя секция, в которой, как предполагалось, он будет в течение дня хранить хлеб; ежедневная норма хлеба составляла два фунта, и считалось, что солдат не съедает всю порцию за один раз. Однако солдаты предпочитали хранить хлеб под замком в своих деревянных сундучках вместе с запасной парой сапог и, зачастую, с грязным бельем. Только во время смотров хлеб появлялся на полках. Командиру дивизии генералу Гурко были знакомы все эти хитрости; он сам был кавалеристом. Как-то во время проверки казарм, когда солдаты стояли у коек, разложив на них содержимое своих сундуков, генерал Гурко, пряча усмешку, спросил у солдата с туповатым выражением лица:
14
Майор Горталов – герой Русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. Солдат Василий Рябов – герой Русско-японской войны 1904 – 1905 гг. Солдат Архип Осипов – герой Кавказской войны 1817 – 1864 гг.
– Где держишь хлеб?
– Там, ваше превосходительство, – указывая на полку, ответил солдат.
Офицеры вздохнули с облегчением.
Но тут последовал неожиданный вопрос:
– Ты всегда там держишь хлеб?
– Нет, – произнес солдат и тут же вспомнил, что утром унтер-офицер строго-настрого запретил им признаваться, что они хранят хлеб в сундучках.
– Тогда где же ты его хранишь?
Повисла долгая пауза. Наконец догадка озарила лицо солдата, и он бодро ответил, указывая рукой на товарища:
– В его сундуке, ваше превосходительство.
Генерал Гурко остался очень доволен собой.
Наш полк состоял из шести эскадронов, в каждом из которых 150 солдат, пулеметный расчет, трубачи, обоз и т. д. В общей сложности в полку было 1200 лошадей. У каждой лошади было свое стойло в бесконечно длинной конюшне, одной на три эскадрона. Впечатляющие размеры конюшен я в полной мере осознавал во время дежурства, когда обходил их ночью. В конюшнях дежурило по одному солдату от каждого эскадрона. Солдат сидел за маленьким столиком с горящей лампой. Завидев меня, он вскакивал и докладывал: