Русские на Ривьере
Шрифт:
Потом приезжал вьетнамский генерал, то есть персонаж с другой стороны баррикад, летчик, который настолько успешно сбивал американские самолеты, что стал героем Вьетнама и здесь, в Москве, учился в Военной академии. Генерал притащил стопку рисовой бумаги, а мы накупили большое количество свинины, капусты, каких-то специй, которые он нюхал и пробовал на язык на Центральном рынке. Он приготовил нам совершенно сказочное вьетнамское блюдо, что-то вроде наших голубцов, только в рисовой бумаге и со специальными кисло-сладкими соусами его же приготовления.
К нам приходили и узбеки, который готовили плов, и грузины, которые готовили чахохбили. Это были разные люди, и не важно,
Так что, как видишь, даже в условиях коммунистического гнета мы не уронили эстафету великих русских гурманов…
– Это замечательно, – сказал я. – Но я не понимаю одной вещи. Уж полдень близится, а буайбеса нет. Мы сидим тут тридцать восемь минут…
– Всего тридцать восемь, – уточнил Саша. – Сразу видно американца. Буайбес, чтоб ты знал, – это один из шедевров марсельской кухни, а шедевры не создаются в минуту, как гамбургеры. На его приготовление уходит не меньше часа.
– В таком случае вернемся к нашим баранам. То есть к сюжетам. Если у нас приняли свердловскую «Мисс мира в Париже», то приключения «Мисс Омск» и «Мисс Томск» на Лазурном берегу придется похерить. В нашем сериале о любви по-русски может быть только одна серия с местом действия во Франции. Остальные должны происходить в России.
– И что, все истории Лазурного берега я рассказывал зря?
– Да, старик. «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды» – это как раз про тебя. Нам нужно еще три сюжета с местом действия в России.
– Дай подумать… – Стефанович достал из кармана блокнот, в котором, как я понял, у него было записано все – от телефонов любимых девушек на пожарный случай и размеров дверных шпингалетов, нужных для его дачи, до сюжетов киносценариев.
Но я остановил его:
– Подожди. У меня есть другая идея. Зрители любой страны обожают фильмы из жизни звезд и миллионеров. «Все о Еве», «Звезда родилась», «Богатые тоже плачут» и тому подобное. Не знаю, как у вас во Франции, а у нас в Штатах Даниэла Стил и ее эпигоны копают эту жилу годами, и есть писатели, которые просто специализируются на биографиях звезд. Публика буквально расхватывает их книги о Фрэнке Синатре, Мэрилин Монро и Хамфри Богарте. Поэтому один сюжет можно сделать о жизни российских звезд. «Звезда а-ля рюс», а? Романтическая любовь русских «суперстар» на фоне дремучей российской экзотики.
– А кого ты имеешь в виду? – спросил Стефанович.
– Но тебе нравится идея?
– Идея может иметь место…
– Рабочая… – уточнил я.
– Зависит от того, как сделать. И кого ты конкретно имеешь в виду…
– Я
– Ну нет! – поморщился Саша. – Меня уже достали журналисты по этому поводу, но я их всех гоню. И потом – с чего ты взял, что это из жизни миллионеров? Это же блеф, как и все остальное.
Но я гнул свое:
– Я имею в виду ваш четырехлетний роман, о котором и сейчас пишут все газеты в связи с приближающимся юбилеем звезды. Я читал в «Версии», что именно ты придумал Лугачевой тот образ, которому она до сих пор старается соответствовать.
– Ну, я помогал ей немного, – принужденно ответил Стефанович. – Но в общем, ничего там не было интересного.
– Саша, мы же договорились: на этом этапе я решаю, что интересно, а что нет. Мы установили, что сюжет из жизни звезд на фоне российской экзотики может французов заинтересовать. Для меня уже не важно, было это с тобой и твоей Лугачевой или с кем-то еще. И требуется нам вовсе не то, что ищут журналисты желтой прессы. Нам нужны вкусные эпизоды на тему «любовь российских звезд», а все имена будут в фильме изменены.
История тридцать шестая
Звезда «а-ля рюс»
– Не знаю, что ты выкрутишь из этого материала, но так и быть – слушай. Только имей в виду, что тут будут такие специфические подробности быта российской эстрады, каких не понять никаким французам…
Идея познакомить нас пришла в голову замечательному поэту-песеннику Лёне Дербеневу, с которым я дружил и сотрудничал по нескольким фильмам. Это был необыкновенный человек. Помимо того, что он был автором прекрасных песен, которые пела вся страна, он еще был и необыкновенно остроумным. Доказательством тому служат две его частушки, за которые он должен войти в историю русской литературы и общественной мысли. Одна такая:
Что все чаще год от годаСнится нашему народу?Показательный процессНад ЦК КПСС.И вторая:
Каждый день на огородеНад говном грачи галдят.А Ульянова ВолодюДаже черви не едят.Они были написаны в самый разгар строительства развитого социализма, одна – к столетию со дня рождения Ленина, а вторая – к очередному юбилею Октябрьской революции.
Так вот, впервые фамилию Лугачевой я услышал от Лени. Он мне сказал:
– Есть одна девушка, очень талантливая, надо ей помочь. Я думаю, ты сделаешь это лучше всех. Я тебя с ней познакомлю. Все в ней хорошо, один недостаток – она абсолютно без тормозов. Я тебя об этом честно предупреждаю. Дальше смотри сам.
И вот мы встретились у Дербенева дома. Надо сказать, что она сразу стала королевой вечера. Веселила публику, была остроумной, когда надо, внимательно слушала, потом села за пианино, пела песни. Было ей тогда 26 лет. Она была тоненькой, стройной девочкой, что трудно себе представить сейчас. Рыжая, губастая, и хотя от природы у нее не особенно выразительное лицо, но артистизм был необыкновенный. К сожалению, продолжить тогда наше знакомство нам не удалось, потому что у меня были дела в Ленинграде, я там снимал на телевидении.