Русские патриархи 1589–1700 гг

Богданов Андрей Петрович

Я отнюдь не подвергаю сомнению справедливость намерения вернуть России захваченные у нее земли. Но, как писал современник событий, сбылась над Филаретом старая мудрость, что клятвопреступлением не совершить доброго дела.

Возмущенные нападением «чрез договор», поляки объединились вокруг одной кандидатуры короля — королевича Владислава, коему некогда русские присягали в верности. Единодушно избранный, новый король с небольшим, но бодрым войском устремился в бой.

Полки Шеина под Смоленском были отрезаны и стеснены. Московские бояре не спешили на помощь. Наемные полки были деморализованы невыплатой жалованья: оно не доходило, хотя Филарет выжимал из народа «пятую деньгу» — пятую часть стоимости имущества каждого хозяина. Дворяне бежали

из полков спасать имения от неожиданно нагрянувших на Русь крымчаков. Союзник Густав–Адольф пал в бою.

Историки спорят, какая весть убила Никитича. Все они в сентябре 1633 г. были нерадостные. Сходятся во мнении, что глубокий старец умер от кручины. В самом деле — Филарет не болел долго. 1 октября, после обедни, к нему пришел сын–государь, а вскоре патриах скончался.

После его смерти бояре довели поражение до конца, вместо подмоги, денег и запасов посылая под Смоленск укоризненные грамоты командующему. Спасая остатки вымирающего от болезней войска, Шеин склонил перед королем знамена и увел опозоренные полки на Русь.

Далее все шло, как обычно. Воеводы дружно сдавали города, бояре дрожали и оправдывались перед Владиславом, что–де Михаил Федорович ему не изменял, поелику не целовал креста за малолетством. Владислав, как водится, вел полки на Москву.

Но Мать Пресвятая Богородица в который раз не выдала — поставила на пути вражеском малую крепость Белую с непобедимым полководцем Федором Федоровичем Волконским–Меринком в оной. Что Волконский непобедим — знал пока лишь он сам; остальные убедились несколько десятилетий спустя. В общем, не повезло Владиславу, как многим до и после него.

Федор Федорович, естественно, сел с воинами и горожанами «насмерть», 8 недель и 3 дня бился с неприятелем жестоко и привел завоевателей на мысль, что пора уносить ноги. Калужский воевода Федор Федорович Волконский–Шериха подтолкнул их к ускоренной реализации этой мысли, ужасно порубив польскую конницу.

Владислав убрался в Польшу, заключив мир на старых условиях, а победители пришли в Москву с множеством неприятельских знамен, которые повесили над гробницей Филарета Никитича, упокоившегося наконец с миром.

Благородный поступок Волконского–Меринка, вопреки приказу из Москвы, не оставившего на польской стороне ни одного из своих воинов, крестьян и горожан Белой, был вознагражден царем Михаилом Федоровичем. Михаил Борисович Шеин, заплативший честью за спасение остатков тяжким трудом созданной Филаретом армии, потерял голову на плахе. Ничего не меняется на Руси.

Патриарх Иоасаф I

Могущественный «великий государь» Филарет Никитич, отец царский не только духовно, но и во плоти, поднял Русскую православную церковь из руин Великого разорения и Смуты. Храмы и монастыри были отстроены, церковные владения не только восстановлены, но и расширены. Филарет решил, что исключительное положение архипастыря в государстве Российском не потребуется его преемнику.

Умирая, отец завещал сыну–царю поставить в патриархи архиепископа Пскова и Великих Лук Иоасафа. «Понеже был дворовой сын боярской, во нравах же и житии добродетелен был, а ко царю не дерзновен», — объясняет этот выбор остроязычный архиепископ Астраханский Пахомий в своем «Хронографе» [187] .

Филарет, надо полагать, будущего своего преемника знал давно. Недаром источник упоминает, что сын боярский был «дворовой» — служил при дворе. Было сие, надо полагать, еще в Смуту. Неизвестен год, когда Иоасаф принял монашеское «обещание» в Соловецком монастыре, к которому всю жизнь относился трепетно и, возвысившись, регулярно посылал пожертвования.

187

Попов А. Н. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. М., 1869. С. 318.

Известно

лишь, что соловецкий игумен Исидор, сделавшись митрополитом Новгородским, взял Иоасафа с собой. После смерти покровителя (1619 г.) тот остался в Новгородской епархии и уже в патриаршество Филарета получил высокое место архимандрита Псково–Печерского монастыря (в 1621 г.), а 1 января 1627 г. стал архиепископом Пскова и Великих Лук.

Лучший путь к сердцу гневливого, но отходчивого и гордящегося своей справедливостью Филарета лежал через опалу. Не думаю, чтобы Иоасаф специально последовал этой дорожкой. Скорее, он осознавал правоту своей паствы, когда в 1632 г. осмелился подписать челобитную псковичей против высочайше разрешенного засилья «немецких» (то есть западноевропейских) купцов в пограничном граде.

Летопись Псковская так рассказывает об этой истории. Привезли–де немцы из Москвы грамоту, разрешающую им ставить свой торговый двор чуть не посередь Пскова и торговать в городе. Архиепископ Иоасаф и псковичи били челом государю, чтобы немцам во Пскове не быть. В столице же челобитья не приняли, да еще у Иоасафа благословение и службу отняли [188] . Легко представить себе возмущение горожан — Псков и в Смуту, один из немногих, иноземцев в свои стены не пускал! А правительство должно было знать (и, судя по посольским делам, ведало), что разница в цене драгоценных металлов у нас и на Западе, сдерживаемая лишь таможенным барьером, без государственных ограничений позволяла «немцам» перебить русскую торговлю своими дешевыми деньгами.

188

ПСРЛ. Спб., 1848. Т. 4; Псковские летописи. М., 1955. Вып. 2.

Жалоба псковичей была одной из многих челобитных русских торгово–промышленных людей, страдавших от засилья иноземцев, легко и просто взяткодательством на самых «верхах» завоевывающих отечественный рынок [189] .

Справедливости ради следует отметить, что госпожа взятка (она же мзда и посул) использовалась и в интересах России. Патриотичные псковичи во главе с Иоасафом, провидя в водворении иноземцев урон своим кошелькам и (следовательно) Отечеству, скоро собрали и направили в Москву три тысячи рублей.

189

Подробнее см.: Базилевич К. В. Коллективные челобитья торговых людей и борьба за русский рынок в первой половине XVII века // Известия АН СССР. Отделение общественных наук. 1932. № 2; Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в. М.; Л. 1947—1948. Т. I–II; и др.

Дело было пересмотрено. Немцам велели строиться за городом. Псков intra mures [190] удержал таможенный барьер. «Запрещение» с архиепископа было снято.

Уверившись, что патриотическая позиция в городской торговле драгоценнее космополитической, патриарх Филарет не только простил Иоасафа, но уверился в его добрых душевных свойствах [191] . Дает — значит «не дерзновен». Паче того, добродетелен. Как это верно! Дающий соблюдает традицию, правила игры, подает надежду, что не будет «дерзновенным» впредь.

190

Внутри стен (лат.). — Примеч. ред.

191

О том, что соглашение было достигнуто прежде всего с Иоасафом, свидетельствует факт, что после его отъезда на патриаршество псковский торг внаглую перекупил у столичных властей московский купец (по той же летописи Псковской).