Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней. 1790–1990

Сборник

В. С. Курочкин

***

Над цензурою, друзья,Смейтесь, так же, как и я:Ведь для мысли и для слова,Откровенно говоря,Нам не нужно никакогоРазрешения царя!Если русский властелинСам не чужд кровавых пятен, —Не пропустит ГоловнинТо, что вычеркнул Путятин [122] .Над цензурою, друзья,Смейтесь, так же, как и я:Ведь для мысли и для слова,Откровенно говоря,Нам не нужно никакогоРазрешения царя!Монархическим чутьемСохранив

в реформы веру,Что напишем, то пошлемПрямо в Лондон, к Искандеру [123] .Над цензурою, друзья,Смейтесь, так же, как и я:Ведь для мысли и для слова,Откровенно говоря,Нам не нужно никакогоРазрешения царя!1861–1862

122

Не пропустит Головнин… – В декабре 1861 г. А. В. Головнин сменил на посту министра народного просвещения, которому тогда подчинялась цензура, Е. В. Путятина.

123

Искандер – псевдоним А. И. Герцена, создавшего в Лондоне Вольную русскую типографию, печатавшую «Полярную звезду» и «Колокол»; к нему и посылались произведения, которые по цензурным причинам не могли увидеть света в России того времени.

Курочкин В. С. Собрание стихотворений. М., 1947. С. 107. Впервые: Каторга и ссылка. 1927. № 5. С. 32.

Василий Степанович Курочкин (1831–1875) – поэт, переводчик, издатель и редактор самого популярного в 60—70-е годы сатирического журнала «Искра» (1859–1873). Поэт читал устно это стихотворение под видом «перевода из Беранже», но рефрен взят действительно из песни французского поэта «La censure».

Природа, вино и любовь

(Из былых времен)

Трагедия в трех действиях, без соблюдения трех единств, так как происходит в разное время, в разных комнатах и под влиянием различных страстей и побуждений.

ЛИЦА:

Поэт, Редактор, Цензор.

Действие I

Природа

Комната Поэта.

Поэт

(пишет и читает)

Пришла весна. Увы! ЛюбовьНе манит в тихие дубравы.Нет, негодующая кровьЗовет меня на бой кровавый!

Кабинет Редактора.

Редактор

(поправляет написанное Поэтом и читает)

Пришла весна. Опять любовьРаскрыла тысячу объятий,И я бы, кажется, готовРасцеловать всех меньших братий.

Кабинет Ц е н з о р а.

Цензор

(поправляет написанное П о э т о м и поправленное Р е д а к т о р о м и читает)

Пришла весна. Но не любовь Меня влечет под сень дубравы, Не плоть, а дух! Я вижу вновь Творца во всем величьи славы.

(подписывает: «Одобрено цензурою»).

Действие II

Вино

Поэт

Люблю вино. В нем не топлю,Подобно слабеньким натурам,Скорбь гражданина – а коплюВражду к проклятым самодурам.

Редактор

(поправляет)

Люблю вино. Я в нем топлюСвои гражданские стремленья,И видит Бог, как я терплюИ как тяжел мой крест терпенья!

Цензор

(поправляет)

Люблю вино. Но как люблю?Как сладкий мед, как скромный танец,Пью рюмку в день и не терплюКосматых нигилистов-пьяниц.

(подписывает).

Действие III

Любовь

Поэт

Люблю тебя. Любовь однаДает мне бодрость, дух и силу,Чтоб, чашу зла испив до дна,Непобежденным лечь в могилу.

Редактор

(поправляет)

Люблю тебя. Любовь к тебеВедет так сладко до могилыВ неравной роковой борьбеМои погубленные силы.

Цензор

(поправляет)

Люблю тебя. И не скорбя,Подобно господам писакам,Обязан век любить тебя,Соединясь законным браком.

(подписывает).

Занавес падает. В печати появляется стихотворение: «Природа, вино и любовь», под которым красуется подпись П о э т а.

В журналах выходят рецензии, в которых говорится о вдохновении, непосредственном творчестве, смелости мысли, оригинальности оборотов речи и выражений, художественной целости и гражданских стремлениях автора.

1863

Курочкин В. С. Указ. соч. С. 183–185. Впервые опубликовано в журнале «Современность» (1868. № 2. С. 30–32) без подписи автора и под заглавием «О ценсуре». Курочкин предполагал напечатать «трагедию» в журнале «Искра» в 1863 г., но она была запрещена С.-Петербургским цензурным комитетом.

Явление гласности

О гласности болея и тоскуяПочти пять лет,К прискорбию, ее не нахожу яВ столбцах газет;Не нахожу в полемике журнальной,Хоть предо мнойИ обличен в печати Н. квартальный,М. становой.Я гласности, я гласности желаюВ столбцах газет, —Но формулы, как в алгебре, встречаю [124] :Икс, Игрек, Зет <…>Я гласности умеренной, здоровойЖелал душой.И голосил в словесности банкетной,Что гласность – свет.Хоть на меня глядели уж приветно —Икс, Игрек, Зет.Но пробил час – и образ исполинский,Мой идеал,Как Истину когда-то Баратынский [125] ,Я увидал.В глухую ночь она ко мне явиласьВ сияньи дня —И кровь во мне с двух слов остановилась:«Ты звал меня!»…«Ты звал меня» – вонзилось в грудь, как жало,И в тот же мигЯ в ужасе набросил покрывалоНа светлый лик <…>«Нет, я не твой! Я звал тебя с задором,Но этот зовБыл, как десерт обеденный, наборомКрасивых слов.Оставь меня! Мы оба не созрели…Нет! Дай мне срок.Дай доползти к благополучной цели,Дай, чтоб я мог,Обзаведясь влияньем и мильоном,Не трепетать —Когда придешь, со свистом и трезвоном,Меня карать».1860

124

Но формулы, как в алгебре, встречаю… – Из осторожности во многих обличительных материалах, печатавшихся тогда в журналах и газетах, имена критикуемых лиц заменялись буквами. Об этом говорится также в эпиграфе к стихотворению Курочкина «Гласность 1859 года и гласность 1862 года» (Курочкин В. С. Указ. соч. С. 151): «Наконец-то мы дождались настоящей, не алгебраической гласности!» Представляет интерес второй эпиграф, почерпнутый из стихотворения П. А. Вяземского «С тех пор, как упраздняют будку…»:

За шум, бывало, так и знают,Народ на съезжую ведут.Теперь в журнальную сажают:Там им расправа, там и суд.

Вяземский, совершив к этому времени определенную эволюцию, полагал (как ранее и Пушкин, впрочем), что необузданная «гласность» приводит к вседозволенности, к тому, что теперь в «журнальной» совершается внесудебная расправа со своими противниками.

125

Как Истину когда-то Баратынский… – «Явление гласности» написано в подражание стихотворению Баратынского «Истина».

Курочкин В. С. Указ. соч. С. 46. Впервые: Искра. 1860. № 13. С. 144–145 (под заглавием «Предостережение»).

Я. П. Полонский

Из стихотворения «Я признаюсь…»

<…> Я вам признаюсь, что знать не могу,Что думает птица, когда на лугуХолодный туман начинает бродить,А солнце встает и не смеет светить.Но знаю – ох, знаю, что мыслит поэт,Когда для него гаснет солнечный свет.Ведь я у цензуры слуга крепостной,Так думает он – и холодной рукойСдавя свою голову, тихо поет,Когда его музу цензура сечет <…>1870-е годы