Русские поэты второй половины XIX века

Орлицкий Юрий Борисович

* * *

По крутым по бокам вороногоМесяц блещет, вовсю озарил!Конь! Поведай мне доброе слово!В сказках конь с седоком говорил!Ох, и лес-то велик и спокоен!Ох, и печь-то глубоко синя!Да и я безмятежно настроен…Конь, голубчик! Побалуй меня!Ты скажи, что за девицей едем;Что она, прикрываясь фатой,Ждет… глаза проглядит… Нет! Мы бредим,И никто-то не ждет нас с тобой!Конь не молвит мне доброго слова!Это сказка, чтоб конь говорил!Но зачем же бока вороногоМесяц блеском таким озарил?

* * *

Полдневный час. Жара гнетет дыханье;Глядишь прищурясь, – блеск глаза слезит,И над землею воздух в колебанье,Мигает быстро, будто бы кипит.И тени нет. Повсюду

искры, блестки;Трава слегла, до корня прожжена.В ушах шумит, как будто слышны всплески,Как будто где-то подле бьет волна…Ужасный час! Везде оцепененье;Жмет лист к ветвям нагретая верба,Укрылся зверь, затем что жжет движенье,По щелям спят, приткнувшись, ястреба.А в поле труд… Обычной чередоюИдет косьба: хлеба не будут ждать!Но это время названо страдою,—Другого слова нет его назвать…Кто испытал огонь такого неба,Тот без труда раз навсегда поймет,Зачем игру и шутку с крошкой хлебаЗа тяжкий грех считает наш народ!

* * *

В душе шел светлый пир. В одеждах золотыхВиднелись на пиру: желанья, грезы, ласки;Струился разговор, слагался звучный стих,И пенился бокал, и сочинялись сказки.Когда спускалась ночь, на пир являлся сон,Туманились огни, виденья налетали,И сладкий шепот шел, и несся тихий звонИз очень светлых стран и из далекой дали…Теперь совсем не то. Под складками одежд,Не двигая ничуть своих погасших ликов,Виднеются в душе лишь остовы надежд!Нет песен, смеха нет, и нет заздравныхкликов.А дремлющий чертог по всем частям сквозит,И только кое-где, под тяжким слоем пыли,Светильник тлеющий дымится и коптит,Прося, чтоб и его скорее погасили…

* * *

Скажите дереву: ты перестань расти,Не оживай к весне листами молодыми,Алмазами росы на солнце не блестиИ птиц не осеняй с их песнями живыми;Ты не пускай в земле питательных корней,Их нежной белизне не спорить с вечной тьмою…Взгляни на кладбище кругом гниющих пней,На сушь валежника с умершею листвою.Все это, были дни, взрастало, как и ты,Стремилось в пышный цвет и зрелый плод давало,Ютило песни птиц, глядело на цветы,И было счастливо, и счастья ожидало.Умри! Не стоит жить! Подумай и завянь!Но дерево растет, признанье совершая;Зачем же людям, нам, дано нарушить граньИ жизнь свою прервать, цветенья не желая?

* * *

Где только есть земля, в которой нас зароют,Где в небе облака свои узоры ткут,В свой час цветет весна, зимою вьюги воют,И отдых сладостный сменяет тяжкий труд.Там есть картины, мысль, мечтанье, наслажденье,И если жизни строй и злобен и суров,То все же можно жить, исполнить назначенье;А где же нет земли, весны и облаков?Но если к этому прибавить то, что было,Мечты счастливые и встречи прежних лет,Как друг за дружкою то шло, то проходило,Такая-то жила, такой-то не был сед;Как с однолетками мы время коротали,Как жизни смысл и цель казалися ясней, —Вы вновь слагаетесь, разбитые скрижалиПолузабывшихся, но не пропавших дней.

* * *

Ты не гонись за рифмой своенравнойИ за поэзией – нелепости оне:Я их сравню с княгиней Ярославной,С зарею плачущей на каменной стене.Ведь умер князь, и стен не существует,Да и княгини нет уже давным-давно;А все как будто, бедная, тоскует,И от нее не все, не все схоронено.Но это вздор, обманное созданье!Слова не плоть… Из рифм одежд не ткать!Слова бессильны дать существованье,Как нет в них также сил на то, чтоб убивать…Нельзя, нельзя… Однако преисправноЗаря затеплилась; смотрю, стоит стена;На ней, я вижу, ходит Ярославна,И плачет, бедная, без устали она.Сгони ее! Довольно ей пророчить!Уйми все песни, все! Вели им замолчать!К чему они? Чтобы людей морочитьИ нас, то здесь, то там, тревожить и смущать!Смерть песне, смерть! Пускай не существует!..Вздор рифмы, вздор стихи! Нелепости оне!..А Ярославна все-таки тоскуетВ урочный час на каменной стене…

* * *

Воспоминанья вы убить хотите?!Но – сокрушите помыслом скалу,Дыханьем груди солнце загасите,Огнем костра согрейте ночи мглу!..Воспоминанья – вечные лампады,Былой весны чарующий покров,Страданий духа поздние награды,Последний след когда-то милых снов.На склоне лет живешь, годами согнут,Одна лишь память светит на пути…Но если вдруг воспоминанья дрогнут, —Погаснет все, и некуда идти…Копилка жизни! Мелкие монеты!Когда других монет не отыскать —Они пригодны! Целые банкетыВоспоминанья могут задавать.Беда, беда, когда средь них найдетсяСтыд иль пятно в свершившемся былом!Оно к банкету скрытно проберетсяИ тенью Банко сядет за столом.

* * *

Упала молния в ручей.Вода не стала горячей.А что ручей до дна пронзен,Сквозь шелест струй не слышит он.Зато и молнии струя,Упав, лишилась бытия.Другого не было пути…И я прощу, и ты прости.

Леонид Трефолев

* * *

Лошаденки за оврагомИзнуренные плетутся,Выступая робким шагом,Под кнутом хозяйским жмутся.И хозяева их, кстати,Приуныли и устали;Мало счастья, благодатиЭти люди испытали.Говорит один (я слышу):«Эки, братцы, неудачи!Всю соломенную крышуСъели дома наши клячи».«Верно, к зимнему НиколеНам глодать кору придется».«Ни зерна на целом поле!» —Третий голос раздается.Тут четвертый, пятый сразуЗакричали, зашумели:«Мы в сибирскую заразуОбнищали в две недели!»«И меня, – сказал Ванюха, —Посетила вражья сила;Ядовитая, знать, мухаСпину крепко укусила.Сшил себе я саван белый,В церкви Божьей причастился,Гроб купил, с деревней целойПред кончиною простился.Да на ум меня наставилКоновал один любезный:Прямо к спинушке приставилРаскаленный прут железный…»Все хохочут… Смейся дружно,Своротив с дороги узкой,Люд страдающий, недужный,Терпеливый брат мой русский!Много милости у Бога,Жизнь не вся в тебе убита,И широкая дорогаПред тобой вдали открыта.<1864>

Дубинушка

Картинка из бывшего-отжившего

По кремнистому берегу Волги-реки,Надрываясь, идут бурлаки.Тяжело им, на каждом шагу устаютИ «Дубинушку» тихо поют.Хоть бы дождь оросил, хоть бы выпала теньВ этот жаркий, безоблачный день!Всё бы легче народу неволю терпеть,Всё бы легче «Дубинушку» петь.«Ой, дубинушка, ухнем!» И ухают враз…Покатилися слезы из глаз.Истомилася грудь. Лямка режет плечо…Надо «ухать» еще и еще!…От Самары до Рыбинска песня одна;Не на радость она создана:В ней звучит и тоска – похоронный напев,И бессильный, страдальческий гнев.Это праведный гнев на злодейку-судьбу,Что вступила с народом в борьбуИ велела ему под ярмом за грошиДобывать для других барыши…«Ну, живее!» – хозяин на барке кричитИ костями на счетах стучит……Сосчитай лучше ты, борода-грамотей,Сколько сложено русских костейПо кремнистому берегу Волги-реки,Нагружая твои сундуки!1865

Песня о камаринском мужике

Ах ты, милый друг, камаринский мужик,

Ты зачем, скажи, по улице бежишь?

Народная песня

1

Как на улице ВарваринскойСпит Касьян, мужик камаринский.Борода его всклокоченаИ дешевкою подмочена;Свежей крови струйки алыеПокрывают щеки впалые.Ах ты, милый друг, голубчик мой Касьян!Ты сегодня именинник, значит – пьян.Двадцать девять дней бывает в феврале,В день последний спят Касьяны на земле.В этот день для них зеленое виноУж особенно пьяно, пьяно, пьяно.Февраля двадцать девятогоЦелый штоф вина проклятогоВлил Касьян в утробу грешную,Позабыл жену сердечнуюИ своих родимых деточек,Близнецов двух, малолеточек.Заломивши лихо шапку набекрень,Он отправился к куме своей в курень.Там кума его калачики пекла;Баба добрая, румяна и бела,Испекла ему калачик горячоИ уважила… еще, еще, еще.