Русские ушли
Шрифт:
— Это что такое? — изумился Майкл, баюкая остатки горбушки.
Профессор рассмеялся:
— Гениальный суррогат. Порошок из семян растения, никакого отношения к кофе не имеющий, но обладающий похожим горьким запахом, а в растворе — и таким же цветом. Вот так и местные «грибы».
Майкл обнаружил, что совершенно не помнит, ел ли он когда-нибудь земные грибы. По идее, мог. Только в памяти не отложилось ничего.
Хлопнувшая дверь цеха заставила его спрятать хлеб. Секундой позже ему захотелось смеяться, потому что вошедший никак не мог отобрать еду — не станет же Шанк претендовать на половину собственного подарка.
— Вот, сплел, — похвастался он. — Сейчас намылю и зайду попрощаться.
Майкл проводил взглядом счастливого бригадира, разжившегося всеми необходимыми орудиями самоубийства.
— Идиот, — сказал он профессору. — Чушь какая-то.
— Почему чушь? У них тут такие правила игры.
— Ну так надо же понимать, что это игра! А он всерьез собрался вешаться.
— Нет, Майк, это тебе надо понимать: смысл как раз и заключается в том, чтобы все всерьез.
— А если он откажется? Сами попытаются убить?
— Не думаю. Но с уважением местного контингента Шанку придется распрощаться.
— Да и плюнул бы! Велика беда… Мне же наплевать, в конце концов!
— Это ты. А для Шанка потеря авторитета в чем-то хуже смерти. Он больше не будет бригадиром, и новый лидер наверняка прикажет его максимально унизить.
— Смотря кто этим лидером станет… — Майкл подумал, что мог бы и сам занять это место. — Пойду, поговорю с ним.
Профессор удержал Майкла:
— Не делай этого. Он решит, будто ты счел его трусом.
— Да к черту его рещения! Он вообще-то представляет себе, что такое смерть? А агония?!
— Думаю, вряд ли. Майк, пойми: у него нет иного пути. С рождения. Он с первых дней жизни готовился к такому вот глупому концу. У него нет, не было и не планировалось места в жизни. Ему незачем жить, понимаешь? Все, что он может, — достойно, а желательно и красиво, уйти. И, поверь, именно этого он на самом деле хочет.
— Вот дерьмо… — Майкл потер лицо ладонями.
— Правда не бывает красивой. Правда Шанка в том, что он никогда и никому не был нужен. И миллионы его соотечественников, ребят его возраста и воспитания — тоже. Это отбросы в худшем смысле слова. В том смысле, что их задолго до рождения списали как негодный даже к расходованию материал. И их родители жили так, и их деды. И их дети, тех, кто успеет оставить потомство, будут жить так. Они рождаются ни для чего. Но человек не может жить ни для чего. Эти себе тоже придумали смысл. У них успех всегда несет в себе зародыш гибели. Примитивные мечты, сама реализация которых подразумевает, что после этого надо уйти. Так делают все, думает Шанк, и я среди достойных. Он не понимает, что можно жить иначе. И не поймет, даже если ему объяснить. Сейчас он на пике — он бригадир, и его приняли как своего те люди, которых он счел авторитетами рангом повыше. Ему больше не о чем мечтать.
— Сомневаюсь…
— Напрасно. Ты пойми, Шанк обречен на такую судьбу. Там, на родине, он мог бы стать знаменитым гангстером, который погиб бы молодым в дурацкой перестрелке или от руки полицейского спецагента. Он добился столь же высокого положения, став бригадиром на каторге. Но у него была и другая мечта — выйти за рамки роли, назначенной ему судьбой. Он хотел, чтобы «серьезные люди» относились к нему, как к равному. В его представлении «серьезные
По цеху медленно двигались вертухаи. Майкл вернулся к работе. «Профессор, конечно, прав, — думал он. — Бедолага Шанк наконец-то дорвался до „высшего общества“, но представления об этом самом обществе у него вынесены из низов. Ему-то кажется, что высшее от низшего отличается уровнем чести. Сказано — сделано, и все такое. Шанку гордость не позволит отпереться от вылетевших в азарте игры слов. Знал бы он, что такая щепетильность в высших кругах считается не достоинством, а дуростью, уделом быдла…»
Через час появился Шанк. Майкл приглядывался к нему, выжидая, пока он обойдет всех в цеху и со всеми распрощается. Объяснять человеку, что он дурак, лучше наедине.
— Проф, я все-таки поговорю с ним, — сказал Майкл.
— Напрасно. Чего доброго, после твоих объяснений он поймет, что завтрашнего дня для него не наступит.
— Что вы имеете в виду?
— Смерть для него — аттракцион, на котором хоть раз в жизни должен побывать каждый настоящий мужчина. Где-то подсознательно в нем живет детское убеждение, что завтра он будет хвастаться своей смелостью, мол, как лихо прошел через это испытание. Пусть. Если он поймет, всей кожей прочувствует, что этого завтра для него уже не существует, умирать ему будет несравненно тяжелее.
— Да я уговорю его отказаться от этой глупости, и все!
Профессор сомневался:
— Майк, не выйдет. У него другое представление о целесообразности или нецелесообразности некоторых поступков. Ему…
Он замолчал, чтобы не услышал Шанк.
— Проф, спасибо за все, — прочувствованно произнес бригадир.
— Мыло добыл? — уточнил профессор.
— Да! А я до чистилища добежал, быстро. Там сейчас никого. И мыло лежит открыто. Я прямо там и намылил. Майк, как к брату обращаюсь: постой на шухере, а?
Караулить, чтоб никто не вмешался, самоубийцы просили только достойнейших людей. И после удачной смерти у свидетеля повышался статус в Нижней Палате. Выбрав Майкла провожающим в последний путь, Шанк тем самым завещал ему свой решающий голос на выборах нового бригадира. Но Майкл думал не об оказанной чести, а о том, что Шанк здорово облегчил ему задачу.
Шанк специально поменялся на сегодня с Тощим Гарри — в теплицах есть на чем удавиться. Да и верту-хаи туда редко заглядывают, боятся отравиться.
— Я местечко рядом со входом выбрал, там сквознячок легкий, так что не успеешь надышаться, — говорил Шанк. — А мне удобно, там рама толстая, трех с меня выдержит. И высота большая. Я так придумал: залезу на верхний лоток, накину петлю и спрыгну. Сразу шею сломаю. Нормально, да? Я тоже так думаю.
— Шанк, не делал бы ты этого…
Бригадир застыл:
— Ты что, грибов обожрался?!
Майкл не выдержал:
— Думаешь, там, наверху, гангстеры и воры, да? Известные пираты? Черта с два. Это инженеры, которые до хрена знают лишнего о проделках хозяина, только и всего. Ты вот стараешься сделать по чести, а они ржут за твоей спиной! Типа нашелся идиот с нищей планеты, дебил, которому за счастье развлекать нас своей смертью!