Русский ад. Книга первая
Шрифт:
Потрясая портретами Президента, они так и стояли вдоль дороги: им хотелось увидеть кортеж.
Пришлось применить спецсредства.
– Довезем? – Коржаков с надеждой посмотрел на Бородина.
– Обязаны, – кивнул Бородин. – Наш долг!
И все равно якуты уходить не желали. Побросав красные знамена, они скрывались за домами, а потом внезапно выбегали на дорогу – помахать Борису Николаевичу рукой.
А если Ельцину в этот момент вдруг понадобится в туалет?
Был отдан
Кем? Кем-то…
Провели хорошо, крови почти не было, только выбитые зубы.
Кортеж Ельцина останавливался на трассе трижды, вместе с остатками обеда кумыс выливался из Президента России как из ведра.
– Сколько же в нем дерьма, – сплюнул Коржаков…
С тех пор охрана Ельцина всегда брала с собой памперсы; с Борисом Николаевичем и в самом деле может что угодно произойти, особенно в поездках, где такое гостеприимство!
Куранты ударили десять раз – десять часов вечера.
– Вы, Коржаков, всегда п-превышаете… – Ельцин внимательно посмотрел на начальника охраны, – не по чину все… понимать.
– Борис Николаевич…
– Есть в Африке племя, – Ельцин поднял указательный палец и закусил губу. – И очень хорошее, я считаю. Там – закон. Кто умнее вождя, того сразу съедают… Жарят на костре, как шашлык. Обычай такой. Правильный обычай, я думаю… – И Ельцин внимательно посмотрел на Коржакова.
– Борис Николаевич, у нас…
– Замолчите.
– Слушаюсь.
Ельцин имел привычку не договаривать слова и фразы, полагая, что его мысль и так изложена достаточно четко.
Да, были, были у него периоды, когда он работал как заведенный, вникая в любые вопросы, тем более международные. Но проходила неделя-другая, и опять «работа с документами», недели на две…
– Послом в Африку отправлю, – подытожил Ельцин. – К людоедам.
– Есть, – начальник охраны щелкнул каблуками.
– Или – в Ватикан. Там-ить гробы кругом, тишина и красота. Вам хорошо будет… под старость.
– У Ватикана – самая сильная разведка в мире, Борис Николаевич. Лучше МИ-6, – вставил Коржаков.
– В Африку, – Ельцин кивнул. – Тоже хорошо. В жару.
– Служу России! – Коржаков опять стукнул каблуками.
Наина Иосифовна под страхом смерти запретила держать на даче спиртное. Убрали все, даже одеколон, поэтому Ельцин уже с восьми утра несся на всех парах в Кремль.
– Михаил Иваныч, – Ельцин тут же звонил Барсукову, – что у нас есть там, понимашь?!
Барсуков (а что было делать?) брал бутылку водки, заворачивал ее в газету – и к Президенту!
Потом (Коржаков подсказал) изготовили специальную папку – вроде как для бумаг, куда легко входила плоская фляга, Ельцин принимал не много, грамм сто – сто пятьдесят и, как говорится, «приходил в сознание».
– Што вы… как клоун, понимашь?
– Жду, Борис Николаевич. Пережидаю, когда закончится этот чертов цирк…
– Не чертыхайтесь – не люблю.
– Есть!
– Запомните, я умею стирать в порошок.
– Так точно!
Ельцин повернулся к Коржакову спиной и медленно, тяжело подошел к окну.
– Готов вылететь в Африку уже этой ночью.
– Вы Абрамовича такого… знаете – Круглый сирота, Борис Николаевич. Ни отца, ни матери, ни стыда, ни совести.
– Потом поясню, почему спрашиваю, – Ельцин устало отвернулся к окну.
– Слушаюсь!
Часы на кремлевской башне сообщили людям, что их жизнь сократилась еще на пятнадцать минут.
– Значит, так, – Ельцин встал перед Коржаковым. – Жизненно важно: Хае. Продумайте все до мелочей. Вы вообще… больше думайте, генерал, это правильно будет, – и Ельцин опять поднял указательный палец. – Если Москва… на мне, понимашь, стоит, то на таких, как Руслан, держатся провинция и Кавказ.
Ельцин смотрел на Коржакова так, будто прежде никогда его не видел.
– Летчика нашего… давно пора в вираж крутануть, ш-шоб, значит, свечкой торчал, вверх тормашками, понимашь! Когда гадюка в кустах, ее не все видят. Что надо? Ш-шоб она подняла голову.
Летчик с Хасом в дружбе, вот пусть и слепят что-нибудь… ну, заговор какой-нибудь, ш-шоб оружием бряцали и ш-шоб весь мир, понимашь, увидел бы эти рожи.
Активно надо соображать, короче говоря. Первые пусть начинают.
– Так точно. Сделаем.
– Барсукова включите.
– Есть!
– Грачева… пока не надо. Приказ, короче: ищите грязь под ногтями. А будете превышать – сразу загоню, вы меня хорошо знаете… Как Кутузов – Наполеона.
– Лучше я здесь сдохну, Борис Николаевич. За веру, за Отечество… русское. За Президента.
Коржакову показалось, что Ельцин смотрит на него как на сына.
– Покарано.
– Есть!
– Тогда ч-чаю несите… Где там ваши б-бараночки?..
5
Настоящую женщину понять невозможно. Ева ужасно злилась на Альку: Сергей Иннокентьевич – мужчина джекпотовый, потому что вот-вот помрет, рак селезенки, денег у Сергея Иннокентьевича море и на баб клюет, как лосось в путину.
Лосось перед смертью все сметает на своем пути. Чего же еще этой дуре нужно?
Если же Сергей Иннокентьевич, Алинька, для тебя не джекпот, значит беги, дура, в свою Вологду, обратно к маме с папой, и там, в Вологде-где-где-где, в Вологде-где… ищи, дура, свое женское счастье: рожденный ползать летать не может!