Русский двор в Хорсенсе
Шрифт:
Уже через месяц слуги в Вольфенбюттеле укладывали в дорожные сундуки вещи Антона Ульриха, готовя его к отъезду в далекую Россию.
Антон Ульрих/ Биография этого человека заключена между двумя листами бумаги. Страница Библии, на которой герцог Брауншвейг-Бевернский сделал запись о рождении своего сына, принца Антона Ульриха. И полусгнивший рапорт офицера русской тюремной охраны, сообщающий, что тело безымянного арестанта тайно зарыто ночью возле церкви в маленьком селении Холмогоры на севере России. Не только люди, но и время оказалось безжалостным к принцу. Страница Библии исчезла, сохранилась лишь ее копия. Над могилой никогда не было ни камня, ни креста, снесена и церковь Святой Анны, и теперь лишь приблизительно можно указать, где был похоронен секретный арестант.
Переворот 1741
В истории России XVIII в. среди людей, стоявших рядом с троном, нет другой фигуры, о которой было бы так мало написано. Исторические сочинения обычно отводят Антону Ульриху несколько скупых строк, большей частью основанных на домыслах и содержащих явные ошибки. Из книги в книгу переходит гравюра с портрета прадеда Антона Ульриха, выдаваемая авторами за портрет принца. Не менее половины солидных энциклопедий и генеалогических таблиц укорачивают его жизнь на два года. Антон Ульрих часто предстает безвольным, ничтожным человеком, случайной жертвой обстоятельств, щепкой в водовороте исторических событий. Правда, и фактов, подтверждающих такую характеристику, никто не приводит. Это, конечно, не случайно. Более полувека на русском троне находились две императрицы – Елизавета и Екатерина II, узурпировавшие власть путем военного переворота, с помощью гвардейских штыков. Историю они, разумеется, переписали на свой лад. А в первую очередь – все, что связано с их прямыми конкурентами в борьбе за власть.
Жизнеописание Антона Ульриха и его семьи («Брауншвейгского семейства», как принято называть ее в России) трудно было составить и по другим причинам. Значительная часть источников была долгое время труднодоступна для исследователей. До середины прошлого века большая часть архивных материалов была в России засекречена. Даже в конце XIX в. публикации сообщений дипломатов полуторавековой давности подвергались цензуре. В каталоге бывшей императорской Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге на карточке берлинского издания (на русском языке) книги историка В.А. Бильбасова сохранилась директива: «Не выдавать»…
Нет ясности даже с самим титулом Антона Ульриха. Он называется и принцем, и герцогом – и то принцем (или герцогом) Брауншвейгским, то Люнебургским, то Бевернским, то Вольфенбюттельским, то эти титулы вдруг соединяются в разных сочетаниях. Для начала, я хотела бы разъяснить этот вопрос. Антон Ульрих в первые годы после приезда в Россию носил полный титул принца Брауншвейг-Люнебург-Бевернского. Но в 1735 г., когда Фердинанд Альбрехт II стал главой Нового дома Брауншвейг с резиденцией в Вольфенбюттеле, Антон Ульрих, его сын, получил титул принца Брауншвейг-Люнебург-Вольфенбюттельского.
Антон Ульрих родился в 1714 г., через несколько месяцев после окончания долгой войны за испанское наследство. Для дома Вельфов этот год был важен и по другим причинам. Впервые одна из его ветвей протянулась через Ла-Манш: на троне британского королевства воцарился ганноверский курфюрст Георг Людвиг. В списке восприемников при крещении принца перечислены 11 персон и город Нюрнберг. Кроме стоящей на первом месте императрицы Елизаветы Христины, в него вошли российская кронпринцесса Шарлотта Христина София, король прусский Фридрих Вильгельм, король английский Георг Людвиг. Казалось, что по меньшей мере половина Европы благословляет колыбель принца.
На четвертый день своего путешествия в Россию принц с юношеским восторгом сообщал брату Карлу: «Я не могу более скрывать от Вас тайну – я еду в Россию и там получу полк…» Через два дня навстречу принцу из российской столицы примчался камер-юнкер фон Трейден с известием: императрице было бы весьма желательно, чтобы Антон Ульрих успел приехать в Петербург к ее именинам. Когда императрица праздновала именины;
Затем начались будни. Прежде всего, для жизни и службы в России принцу требовалось выучить русский язык. За его обучение взялся известный поэт и филолог В.К. Тредиаковский, и два года обучал Антона Ульриха русскому языку.
Разумеется, принцу не терпелось принять командование полком. 28 апреля Антон Ульрих вступил в русскую армию с чином полковника и годовым жалованьем 12 000 рублей, о чем с гордостью сообщил деду Людвигу Рудольфу. Но полк для сего службы, сформированный из бывшего Ярославского драгунского полка, не был еще готов. Необходимую сбрую и лошадей, способных нести тяжелых всадников в латах, закупили для полка в Пруссии, но они пока не прибыли в Россию. Не был укомплектован и штат офицеров. Прошла весна, настало лето, а полк так и не был укомплектован. Антон Ульрих нервничал, всерьез считая именно военную службу своим «главным делом».
А как же продвигалось дело его возможного сближения с принцессой Анной? Почти в каждом отправленном в Вольфенбюттель письме брауншвейгский посланник фон Кништедт уверял, что дело это продвигается успешно. Императрица подолгу разговаривала с ним, интересовалась его учением, принимала в интимном кругу как члена семьи, порой ласково трепала по спине. Бирон, человек со всеми надменный и высокомерный, был к нему весьма расположен. Остерман обещал принцу поддержку, руководствуясь проводимым им курсом на сближение с Австрией. Мать принцессы Анны, герцогиня Мекленбургская, к приезду Антона Ульриха была уже тяжело больна и не вставала с постели. Она не раз приглашала к себе принца, вела с ним долгие беседы, шутила, просила дочь разговаривать с ним только по-русски, обещала, что сама возьмется его учить.
Настоящим и несколько неожиданным препятствием стала лишь позиция герцога Мекленбург-Шверинского Карла Леопольда – территориально далекого, но все же родного отца принцессы. Герцог послал из Шверина протест против ее брака с Антоном Ульрихом. Он пояснял, что этот брак оскорбителен для его чести, так как Брауншвейгский дом причинил ему некогда многие огорчения и нанес убытки.
Но в действительности вся ситуация в целом была далеко не так благоприятна, как представлял ее в письмах Кништедт. Об этом свидетельствуют сообщения других современников. При российском дворе распространился слух, будто принц страдает припадками эпилепсии, унаследованной по линии матери. Сообщая это, польский посланник Голембовский добавил, что русские испытывают огромный страх перед этой болезнью. Француз Маньян передал своему правительству отзыв герцогини Мекленбургской о предполагаемом зяте, отметившей его бойкий ум, но разглядевшей также слабые, тонковатые от природы ноги принца и его безвольный темперамент. По словам британского резидента в Петербурге Клаудиуса Рондо, весь русский двор (и в особенности граф Бирон) был просто шокирован его малым ростом и хрупким телосложением.
Кстати, выполняя поручение Лондона, не желавшего заключения этого брачного союза в свете интересов германской политики Британии, Рондо при всяком удобном случае старался внушить русским придворным, что принц не подходит для предназначенной ему высокой роли отца российского императора. Аргументов у Рондо было два: Антон Ульрих слаб здоровьем, да и вообще природный русский был бы лучше… Что касается самой юной принцессы, то ей, судя по письмам Дж. Рондо, жених не понравился сразу.
Таким образом, его дела обстояли не так уж блестяще, в чем и Кништедту, и обоим брауншвейгским герцогам – деду и отцу Антона Ульриха – пришлось вскоре убедиться. 14 июня, проболев около полугода, скончалась герцогиня Мекленбургская Екатерина Ивановна. Узнав о смерти матери, принцесса упала в глубокий обморок. Чтобы привести в чувство, ей «отворили кровь». Намеченная по словам Остермана на лето помолвка так и не состоялась. В довершение ко всему граф Бирон резко изменил свое отношение к Кништедту – открыто над ним посмеивался, пренебрежительно о нем отзывался. В отчаянии от того, что его миссия явно не удалась, и не в силах терпеть грубые выходки Бирона, посланник попросил герцога Людвига Рудольфа или отозвать его из России, или уволить со службы.