Русский гамбит генерала Казанцева
Шрифт:
Затем у меня забрали лохмотья. Дали нормальную одежду и отвезли в Грозный. Новый «хозяин» относился ко мне по-человечески: не бил, кормил хорошо. Тогда же снял меня на видеокамеру и обнадежил, что скоро отпустит домой. Я, конечно же, не поверил. Думал — останусь здесь навсегда. Даже начал учить чеченский язык. Жил в пристройке дома вместе с сыном хозяина. «Джигит» постоянно ходил с автоматом и сразу предупредил: если попытаюсь бежать — пристрелит.
Шло время. И вот меня снова посадили в машину. Сказали, что повезут домой. Я не поверил. Думал, передадут очередному «хозяину». Но каково было мое удивление, когда узнал, что оказался у своих».
Год, проведенный в плену, не прошел для Романа Буткова бесследно. Он и сегодня почти каждую ночь просыпается в холодном
Несмотря на Хасавюртовские соглашения, список «кавказских пленников» продолжал пополняться все новыми и новыми именами. Ими становились как рядовые солдаты, так и старшие офицеры.
… Осенью 1997 года полковник Руслан Кутков (фамилия и имя по этическим соображениям изменены) приехал на собственной машине со своей женой Еленой из Владикавказа в село Майское, что на границе с Ингушетией. Не успела супруга распаковать сумки в доме родителей, как рядом с автомобилем Куткова остановилась белая «Нива». Четверо вооруженных до зубов незнакомцев потребовали от офицера пересесть в их машину. В завязавшейся драке головорезы сломали бывшему борцу Куткову несколько ребер, разбили прикладами голову. Сопротивлялся офицер отчаянно — до тех пор, пока не потерял сознание.
Пришел в себя уже в мчавшейся «Ниве». На голове был черный мешок. Водитель автомобиля говорил по-ингушски:
«По-моему, он меня узнал. Надо его расстрелять».
«Возьмем выкуп, — ответили ему, — тогда и расстреляем».
Два месяца ингушские боевики в подвале дома ежедневно избивали офицера, мучили, допрашивали, склоняли к измене. Пытки записывали на видеокамеру. Кормили один раз… в неделю — давали трехлитровую банку воды и четверть лепешки.
Затем три месяца его содержали в чулане чеченцы, которые сразу сказали: «Не бойся, пока ты у нас, к тебе ни один ингуш не подойдет». Слово свое они сдержали. Не били, не допрашивали. Кормили ежедневно, даже сигареты давали. Рассчитывали поменять полковника на своих родственников, находящихся в российских тюрьмах. Но обмен не состоялся.
Тогда его продали в другую банду. Чего только не натерпелся в ней офицер! Подвалы. Побои. Иногда видел в плену таких же, как и он, горемык — военнослужащих. Терпел и надеялся. Не на российское правительство, нет, — на родных и друзей!
Его братья продали свои дома, имущество, машины. Друзья ходили с шапками по кругу, и им отдавали последнее, кто что мог.
Когда почти через год астрономическая сумма была передана через посредников похитителям, наступил счастливый и одновременно грустный момент. Перед взорами близких предстал другой Руслан. Он весил 42 килограмма (до плена было 96). Поскольку долго находился в подвалах и ямах, без света, резко «село» зрение. Но надо отдать должное мужеству человека: после тяжелых психологических потрясений и физический испытаний он не сломался, остался в армейском строю.
Осенью 1998 года освобожденных пленников начали уже «пачками» (!) возить из Чечни в Москву. Пресса в аэропорту интервьюировала Бориса Березовского, который торопливо рассказывал об очередной операции по освобождению военнослужащих, при этом почему-то забывал упомянуть, сколько времени они находились в плену, как и за счет чего были освобождены. Молчали об этом и сами «пленники».
«Только за один месяц 1998 года из Буйнакской бригады, — вспоминает Виктор Германович Казанцев, — были похищены десять человек. Восемь из них сразу же освободили. Все это наводило на мысль, что похищения были тщательно спланированы, действия похитителей и освободителей четко координировались. Ведь если прежде на вызволение военнослужащего из плена уходило от десяти дней до года, а то и больше, то эти солдаты пробыли в плену от суток до трех дней. Возникли подозрения, что существовала некая группа людей, которая сначала воровала, а затем сама же и освобождала военнослужащих.
Подозрения усилились после показаний одного из похищенных солдат, который был захвачен в заложники вместе со своим командиром. Когда военные возвращались пешком из дагестанского селения Гиралах к себе в часть, их нагнала милицейская машина. Милиционеры по-товарищески
Вскоре из источников, близких к Аслану Масхадову, стало известно, что штабы Салмана Радуева, Шамиля Басаева и других полевых командиров после осеннего (1998 года) освобождения российских солдат оснастились большим количеством высококачественной оргтехники. Да и финансовые дела поправились у тогдашних масхадовских оппозиционеров. Словом, некоторым было выгодно дестабилизировать обстановку на Северном Кавказе. А кое-кто из тогдашних российских политиков и чиновников стремился на этом сколотить политический капитал и создать себе имидж «миротворца».
На Дарьяльском полигоне
Казалось бы, до боевой ли подготовки было воинам-северокавказцам в таких условиях? К тому же не только на зарплату военнослужащим, социальные нужды, но и на учебу округу тоже не выделялись средства.
Учить войска, конечно, было надо. Но как, за счет чего, не имея материальных средств? И на какой базе? Ответы на эти и многие другие вопросы, касающиеся организации боевой подготовки, командирам объединений, соединений и частей были даны в августе 1997 года на сборе руководящего состава СКВО, прошедшем во Владикавказском гарнизоне. Его участники не только изучали теорию применения войск в различных видах боя с учетом последних нововведений и изменений, но и рассмотрели ряд практических вопросов. Так, по настоянию командующего войсками СКВО командиры учились организации боевой учебы в условиях недостаточного финансирования. Например, проводить танкострелковые тренировки, подключая энергосистемы танка или боевой машины пехоты (БМП) к внешнему источнику электропитания. Стрельба имитировалась, а действия наводчика орудия или наводчика-оператора контролировались с помощью специального прибора — пантографа. Таким образом, экономились и ГСМ, и боеприпасы. Одной из целесообразных форм командирской подготовки офицеров были определены тренировки по управлению подразделениями и огнем в бою, проводимые на винтовочно—артиллерийских полигонах, по вождению боевых машин, в других сферах боевой и специальной подготовки.
В общей сложности четыре дня, фрагментами, участники сбора наблюдали за полковым тактическим учением с боевой стрельбой ночью на примере действий полка, которым командовал полковник Владимир Беляцкий.
… «Синие», нарушив государственную границу, пытались вторгнуться в воздушное и территориальное пространство России. Но «красные», организовав многоэшелонированную оборону, в скоротечном бою сначала остановили противника, а затем, используя всю мощь имеющихся огневых средств, перешли в наступление.
Отрабатывались такие темы, как действия авангарда полка при отражении нападения диверсионно-разведывательной группы противника во время выдвижения из исходного района в район боевого предназначения; организация охраны и обороны колонны при совершении марша; требования к инженерному оборудованию района дислокации войск, порядок подготовки подразделений к ночному бою. А уже непосредственно после того, как стемнело, театром военных действий стал курган Зеленый, где развернулся настоящий бой — с применением всех средств огневого поражения, артиллерии, фронтовой и армейской авиации. Той же ночью на войсковом полигоне прошла перегруппировка сил на исходных позициях для перехода в наступление. И уже совместно с подошедшими резервами подразделения перешли к атакующим действиям.
Принимавший участие в сборе министр обороны РФ генерал армии Игорь Сергеев высоко оценил грамотные и слаженные действия мотострелкового полка, отметил, что в целом часть подготовлена к решению боевых задач, управление полком осуществлялось непрерывно, личный состав действовал умело и старательно.
Остается сказать, что деньги для проведения сбора выделили тогда власти Кабардино-Балкарии, Северной Осетии — Алании. Чувствовалось, что для этих людей столь важное для округа мероприятие было не сторонним делом.