Русский израильтянин на службе монархов XIII века
Шрифт:
Собственно, так все и получилось. Мы прошли еще восемь километров на север и заняли неплохие позиции по обеим сторонам дороги. Возможно, я слишком растянул сотни, но иначе они не могли быть укрыты. Утром появилась первая группа крестоносцев. Небольшой отряд, наверное, разведчики. Приказал не выдавать наше присутствие. Они прошли мимо, не заметив нас. Через какие-то триста – четыреста метров от них шли главные силы: десять рыцарей с оруженосцами и полсотни тяжеловооруженных всадников. За ними легкая конница, а дальше нестройно шла многочисленная пехота. Следом тянулся обоз. С восточной стороны дороги, за возвышающимися над дорогой скалами, у меня сидел небольшой отряд лучников. Они смогли в упор расстреливать рыцарей, оруженосцев и кавалеристов. Отряд остановился и попятился. Но пятиться было некуда, мешала пехота. Шедшие в конце пехоты лучники крестоносцев сомкнулись и начали обстреливать скалы, за которыми укрывались наши лучники. Я подал знак дальней сотне, занимавшей самые передовые позиции, и они внезапно обрушились на хвост колонны, на лучников. В ближнем бою лучники беззащитны. С ними было покончено за пять – десять минут. Тогда я скомандовал общий штурм. Одновременно на дорогу выскочили вместе со мной еще почти две сотни моих всадников, включая сорок тяжеловооруженных. Передовой отряд крестоносцев, который уже прошел через наши позиции, развернулся и поскакал назад. Но был встречен огнем лучников. Только несколько человек смогли снова ускакать от них. Пехота пыталась организовать каре, выставив против всадников свои пики, но часть моих конников дальней сотни уже были внутри массы пехотинцев и не давали им возможность полностью сомкнуть ряды. Одновременно продолжалась схватка всадников. И в этот момент появились группы всадников Джазизы. Они уничтожили арьергард крестоносцев, только подходивший к месту боя, и полностью переломили ход сражения. Крестоносцы поняли, что дальнейшее сопротивление бесполезно, и начали группами сдаваться. Сдался в том числе и племянник венгерского короля.
Я был рад, что несколько всадников ускакало. Выполнено одно из заданий принца. Крестоносцы узнают, что сильное подразделение войск Айюбидов охраняет горный Ливан. С пленными мы разбирались долго. Пара десятков пехотинцев, нанятых крестоносцами на побережье, согласились пополнить мой отряд. Я сразу же пересадил их на коней. Пехота мне не нужна. Небольшое количество солдат, имевших при себе деньги, мы отпустили сразу. Остальных отправили в Джазизу, ждать выкупа. Моим трофеем оказался племянник венгерского короля, пожелавший сдаться командиру нашего войска, то есть мне. На этот раз я не отослал его, и ему пришлось провести в нашем плену больше двух месяцев, пока дядя не выкупил его за приличную сумму в полторы тысячи динаров. Собственно, дядя уплыл из Акры уже в конце января, но оставил деньги на выкуп племянника. Просто доставка выкупа всегда занимает много времени, и я получил деньги уже на юге, в городе Лидда.
В обозе мы обнаружили много интересного. Там были как личные вещи племянника короля и всех рыцарей, так и большое количество съестных припасов. Казна, тоже находившаяся на одной из повозок, была весьма тощая. Я полностью отдал ее шейху Джазизы. Продовольствие мы поделили почти поровну, но моему отряду досталась лучшая часть. Об этом позаботился Мухаммад. Досталась нам и большая часть коней. Кроме того, мы здесь же, на месте, пополнили войско тридцатью парнями из горных деревень, которым понравилось воевать, понравилось получать часть трофеев. Полсотни парней, нанятых нами на две недели, тоже заявили, что готовы служить два месяца. Что ж, денег у нас пока вполне хватает, а заменить десяток погибших солдат совсем неплохо. Мы почти дошли до состава, определенного принцем: пятьсот солдат. Впрочем, я уже давно сомневался, что он действительно надеялся на полный состав моего отряда. Да и назвать теперь это отрядом нельзя. Четыреста двадцать солдат – это по местным понятиям целый отдельный корпус.
Мы немного передвинулись с поля боя в более удобное место, разожгли вместе с местными ополченцами костры и приготовили хороший ужин. Благо припасов было достаточно. А утром я отправил гонцов с донесением к принцу. С шейхом Джазизы мы обсудили положение дел и решили, что в ближайшие дни из Сайды больше не придут крестоносцы. Следовательно, моему отряду здесь больше нечего делать. Мы можем отступить в долину Бекаа и ждать распоряжений принца. Я уже немного понимал характер принца и был уверен, что новое распоряжение появится очень быстро. С ополченцами Джазизы мы сердечно распрощались, уверяя друг друга, что еще повоюем вместе.
До долины Бекаа и ближайшей деревушки в долине конница добралась к вечеру. Спускаться с горы оказалось легче. Но обоз с припасами и ранеными пришел только на следующий день. Мы спокойно отдыхали в долине почти неделю. Мои гонцы за два дня добрались до Дамаска. Оказалось, что принц тоже в Дамаске. Вместе с султаном они обсуждали план действий на ближайшее время. Строить долгосрочные планы было бессмысленно, так как ситуация могла измениться каждый день. Султан по-прежнему настаивал на сосредоточении всех сил около Дамаска, ал-Муаззам не хотел подвергать опасности свои владения в Палестине и отказывался отводить войска за Иордан. Ал-Ашраф в каждом послании выражал свое почтение отцу и повелителю, но боялся слишком далеко уходить от своих владений, понимая, что сразу же возникнут мятежные настроения у вассальных владетелей. Его войска и войска вассалов сосредоточились недалеко от крепости Сафита [98] , прикрывая выход с побережья к Северной Сирии.
98
Сафита. Замок, известный также как Кастель-Блан, находится в западной части Сирии и охраняет проход с побережья Средиземного моря в Сирию. Замок построен на базальтовой скале на высоте около 400 м над уровнем моря. Современное название является сокращением от арабского «Бурдж Сафита», то есть «Белая Башня».
Мои гонцы сразу же встретились с Абу Сахатом, который, как всегда, сопровождал принца. Он очень быстро организовал их встречу с принцем, и они доложили ему детально всю историю нашего похода. Как написал мне Абу Сахат, принц порадовался нашей победе. Ведь это было первое настоящее сражение с войском крестоносцев. И закончилось так удачно. Но больше всего принца поразило то, что численность отряда возросла до четырехсот двадцати человек. Он этого не ожидал, хотя и требовал от меня подобное. Канцелярия принца оформила его приказ письмом, которое мои посланцы привезли к концу недели нашего отдыха. Приказ был простой. Не вступая в схватки, следовать к Наблусу, на соединение с основным войском принца.
На следующий день мы выступили и не торопясь, за полторы недели добрались до Наблуса. Я не хотел чрезмерно утруждать людей, да и отрываться от обоза не хотелось, так что мы пришли в Наблус готовыми к новым действиям. По пути я нанял еще несколько десятков солдат, и в Наблус мы пришли солидной колонной, состоящей из пяти полных сотен. Принц уже был в Наблусе и принял мой доклад почти сразу после прибытия нашей колонны и ее размещения на постой.
Я понимал, что принцу не терпится послать войска, и меня в том числе, в сражение, но обстоятельства не позволяли этого. Было известно, что на смену уехавшему к себе в Венгрию королю Андреасу в Акру прибыли под предводительством Георга Видского [99] и Вильгельма Голландского [100] многочисленные войска из нижнерейнских земель и Голландии. По-прежнему разбросанные по всей Сирии, Палестине и Египту войска принцев не могли дать крестоносцам генеральное сражение. И это бесило ал-Муаззама. Все как будто застыло. Я воспользовался моментом и отпросился у принца в Дамаск. Хотелось посмотреть на годовалого Максима. Я не видел его уже несколько месяцев.
99
Георг Видский. Один из графов Фрисляндии.
100
Вильгельм Голландский. Виллем I (1167 – 1222), граф Голландии с 1203 г. В Европе его называли Виллем Сумасшедший за его отчаянное поведение в сражениях. Во время Пятого крестового похода Виллем завоевал город и крепость Дамиетта.
Когда я неожиданно появился на пороге дома, Зоя на мгновение замерла, а потом прильнула ко мне. Закрыв глаза, она вдыхала мои запахи. Ну что в них хорошего: в запахе давно не мытого тела, в запахе неоднократно промокавшей от пота дорожной одежды. А потом, пока я сметал со стола все, что было приготовлено в доме на вечер, Мария нагрела много воды. И я с удовольствием забрался в бочку с горячей водой, как будто смывая с себя усталость, кровь и боль похода. А потом Зоя и ее жадное, истосковавшееся тело.
В моем домике ничего, кроме быстро взрослеющего Максима, не изменилось. Он уже радостно улыбался мне, как будто что-то понимал. Он уже встал на ноги и быстро бежал ко мне, когда я протягивал к нему руки. Смешно, но я, видевший за последнее время только солдат, то злых и голодных, то с искаженными лицами во время сражений, то смертельно уставших после трудных переходов по мокрым горным тропам, умилялся, когда видел эти пухлые ручки, безмятежные глазки, гладкую, нежную кожицу. У меня было только три дня на то, чтобы наиграться с Максимом, привести в порядок некоторые дела. Я понимал, что предстоят тяжелые бои с крестоносцами. Кто знает, что со мной будет. Взял четыре сотни динаров, все, что у меня было, закопал в укромном месте горшок с этими деньгами, показал это место Зое и сказал:
– Это вам с Максимом, на случай если я погибну.
Она расплакалась:
– Не говори такие слова. Зачем мне тогда жить?
– Не говори глупости, у тебя Максим. Просто подумай, что ты будешь делать, если я погибну. Этих четырехсот динаров даже при скромной жизни тебе хватит только на несколько лет. А потом? Конечно, тебе может помочь Абу Сахат, но через десять лет, возможно, и он уйдет в лучший из миров.
– Если с тобой что-то случится, я уеду с Максимом в родной город, к родителям.