Русский коммунизм. Теория, практика, задачи
Шрифт:
Сейчас практическую важность это явление нашей истории приобрело потому, что русский коммунизм создал методологическую систему, позволяющую быстро ухватить, с приемлемой точностью, состояние «пространства и времени», в котором приходится принимать срочное решение. Затем, не прибегая к мистике и патетике, представить и обсудить реалистичные альтернативы действий, оценить их социальную цену и вероятные последствия, объяснить людям эти альтернативы и аргументы за и против того или другого выбора. А уж решив, мобилизовать ресурсы и начать реализацию программы в необходимом темпе, но с регулярным анализом ошибок и коррекцией хода работ.
Я лично мог наблюдать людей этого культурного типа на всех стадиях жизненного цикла малых и больших программ в разных сферах жизни. Мой первый период такого наблюдения
А после войны, со школьных лет до конца 80-х годов, я видел таких людей, учился у них, нередко спорил, что-то новое объяснял им сам. А под конец с печалью видел, как уходят эти люди со сцены и как их заменяют более молодые, лучше образованные, энергичные и раскованные — другие. И все больше и больше подступала тяжелая мысль, что эти новые люди мыслят, говорят и действуют совсем по-другому. Настолько тупо и неряшливо, что трудно было поверить: откуда они? почему они забыли все главное? из какого места у них растут руки? С ними было трудно говорить, они не слушали самых простых и очевидных доводов. Они легко врали и влезали в нелепые интриги и аферы. Странно и тревожно было и то, что люди менее образованные и, как стали говорить, «более низкого социального статуса» оказывались более разумными, рассудительными и более широкими, чем те, кто поднимался наверх. С ними можно было говорить о главном. Как же стране выжить при таких тенденциях!
Эти мысли и заставили написать эту книжку, очень несовершенную, только обозначающую тему. Одна мысль: те навыки мышления, принятия решений и действия, которые были выработаны русским коммунизмом, мы обязаны раскопать, систематизировать и ввести в оборот — с обновлениями соответственно условиям. Это возможно, потому что этими навыками владели и пользовались миллионы людей нашей страны и в главном еще нашей культуры — наши отцы и деды. Как же нам не освоить их багаж в дополнение к тому новому, что мы узнали!
Конечно, что-то из тех знаний и умений устарело, в чем-то последние 30 лет пресекли их корень, но очень много знаний и умений входит в культуру необратимо — если только их специально не стирают из памяти. В этом и надо будет разобраться. И здесь, в заключение, попробуем выделить, что из разработок коммунистов представляет собой активную ценность и будет использовано в будущем. Их и надо будет изучать как методологическое знание.
Главное я вижу так.
— Русский коммунизм преодолел почти на целый век цивилизационную раздвоенность России, соединил «западников и славянофилов». Это произошло в советском проекте, где удалось произвести синтез космического чувства русских крестьян с идеалами Просвещения и прогресса. Это — исключительно сложная задача, и сегодня, разбирая ее суть, поражаешься тому, как это удалось сделать. Японцам это было сделать гораздо проще, а уже Китай очень многое почерпнул из опыта большевиков.
Если брать шире, то большевики выдвинули большой проект модернизации России, но, в отличие от Петра и Столыпина, не в конфронтации с традиционной Россией, а с опорой на ее главные культурные ресурсы. Прежде всего, на культурные ресурсы русской общины, как это предвидели народники. Этот проект был в главных своих чертах реализован — в виде индустриализации, модернизации деревни, культурной революции и создания специфической системы народного образования, своеобразной научной системы и армии.
Тем «подкожным жиром», который был накоплен в этом проекте, мы питаемся до сих пор. А главное, будем питаться и в будущем — если ума хватит. Пока что другого источника не просматривается (нефть и газ — из того же «жира»).
— Второе, чего смогли добиться большевики своим синтезом, это на целый исторический период нейтрализовать западную русофобию и ослабить накал изнуряющего противостояния с Западом. С 1920 по конец 60-х годов престиж СССР на Западе был очень высок, и это дало России важную передышку. Россия в облике СССР стала сверхдержавой, а русские — полноправной нацией. О значении этого перелома писали и западные, и русские философы, очень важные уроки извлек из него первый президент Китая Сунь Ятсен и положил их в основу большого проекта, который успешно выполняется.
Из современных философов об этом хорошо сказал А.С. Панарин: «Русский коммунизм по-своему блестяще решил эту проблему. С одной стороны, он наделил Россию колоссальным «символическим капиталом» в глазах левых сил Запада — тех самых, что тогда осуществляли неформальную, но непреодолимую власть над умами — власть символическую.
Русский коммунизм осуществил на глазах у всего мира антропологическую метаморфозу: русского национального типа, с бородой и в одежде «а la cozak», вызывающего у западного обывателя впечатление «дурной азиатской экзотики», он превратил в типа узнаваемого и высокочтимого: «передового пролетария». Этот передовой пролетарий получил платформы для равноправного диалога с Западом, причем на одном и том же языке «передового учения». Превратившись из экзотического национального типа в «общечеловечески приятного» пролетария, русский человек стал партнером в стратегическом «переговорном процессе», касающемся поиска действительно назревших, эпохальных альтернатив» [52, с. 139].
— Третья задача, которую решили большевики и масштаб которой мы только сейчас начинаем понимать, состоит в том, что они нашли способ «пересобрать» русский народ, а затем и вновь собрать земли «Империи» на новой основе — как СССР. Способ этот был настолько фундаментальным и новаторским, что приводит современных специалистов по этнологии в восхищение — после того, как опыт второй половины XX века показал, какой мощью обладает взбунтовавшийся этнический национализм.
Но в решении этой задачи еще важнее было снова собрать русских в имперский (теперь «державный») народ. Этот народ упорно «демонтировали» начиная с середины XIX века — и сама российская элита, перешедшая от «народопоклонства» к «народоненавистничеству», и Запад, справедливо видевший в русском народе «всемирного подпольщика» с мессианской идеей, и западническая российская интеллигенция. Но сильна была крестьянская община, и она сама, вопреки всем этим силам, начала сборку народа на новой матрице. Матрица эта (представление о благой жизни) изложена в тысячах наказов и приговоров сельских сходов 1905-1907 гг., составленных и подписанных крестьянами России. И нашлось развитое политическое движение, которое от марксизма и перешло на эту матрицу («платформу»). Так и возник русский коммунизм.
Сборка народа была совершена быстро и на высшем уровне качества. Так, что Запад этого не мог и ожидать — в 1941 году его нашествие встретил не «колосс на глиняных ногах», а образованная и здоровая молодежь с высоким уровнем самоуважения и ответственности.
— Русский коммунизм сохранил и продолжил развитие российской государственности. Он опирался на государственное чувство всех массивных социальных групп России и сумел устранить из своей доктрины представление марксизма о государстве как «паразитическом наросте на теле гражданского общества». Это было очень непростой задачей.
Русский коммунизм доработал ту модель государственности, которая была необходима для России в новых, трудных условиях XX века. Основные ее контуры задала та же общинная мысль («Вся власть Советам»), но в этом крестьянском самодержавии было слишком много анархизма, и мириады Советов надо было стянуть в мобильное современное государство. Это и сделали большевики, и это была творческая работа высшего класса.
— Русский коммунизм не допустил разрыва непрерывности культурного развития России. В условиях той катастрофы, какой была революция в целом, это было великим, почти невероятным достижением. Достаточная для обеспечения преемственности часть ученых, инженеров, управленцев, военных и гуманитарной интеллигенции включилась в советское строительство и не была отторгнута революционной массой. Культура как национальное достояние была перенесена в советское общество и государство и стала базой для модернизации и развития. Насколько это непростое дело, мы видим сегодня, когда «рыночная революция» сознательно оборвала связь с культурой России советского периода.