Русский крест
Шрифт:
Создатель молчал, и было непонятно, увидел ли он этот сон.
У его колен заклубился какой-то пар, послышался жалобный стон, потом все рассеялось, стало видно внизу большой город у моря, не Константинополь, а другой город - Одессу. Там идет бой, наступают цепями солдаты в защитной форме, а от них убегают синештанные, подпоясанные красными кушаками сенегалы. Это было видение африканца. Там русские побили сенегалов, здесь сенегалы - русских, отомстив за Одессу. Ведь все русские - большевики.
И замелькало у босых
Но Создатель забыл не только пленных. Он забыл всех, и белых, и сенегалов, и турок, и византийцев, некогда ссылаемых сюда своими отцами, братьями, сыновьями, ослепляемых и заточаемых в кельях-могилах.
Люди неизбежно превращались в пыль, от них оставались только сны.
Господь спокойно взирал на то, как ночью на стенах семинарии расклеивали прокламации на французском языке, предупреждавшие коменданта и его орлов, что русские при удобном случае снова напомнят им Одессу. Господь знал, что все на свете имеет конец, все возвращается к своему началу. И никакие усилия остановить течение вечности, никакие угрозы, пролитие крови, причинение друг другу страшных страданий не могли ничего изменить.
"Оружьем на солнце сверкая", - пели русские на Принцевых островах в Мраморном море рядом с Константинополем.
* * *
Ночью возле посольства Российской империи в тишине у ворот стояли часовые. Мерцали склоненные куда-то набок турецкие звезды, едва блестели листья олеандров и магнолий, из переулка доносился усталый возглас торговца каймаком, решившего, наверное, взять измором спящих обывателей.
– Веселая страна, - сказал один часовой. - Да только турок слишком много.
– А так жить можно, - ответил его напарник. - Они смирные.
– Еще б не смирные! - усмехнулся первый. - Уважают, поди, нашу силу... Слышишь? - Он прислушался.
– Поют, - с завистью произнес напарник.
Донеслись разудалые нестройные голоса, в упоении выводившие песню о Ермаке. Они приближались, сильные, беспечные, не признающие никаких турецких границ.
– Хорошо! - решил первый часовой.
Подойдя к посольству, пьяные замолчали и беспрепятственно миновали пост, оставив в холодном воздухе анисовый запах слабой турецкой водки дузики.
В этой веселой компании были и новые знакомые Нины, торговцы валютой с Галатской лестницы. Завтра их ждало приключение, и они были задорны, дерзки и хотели развлечься.
Посольство
– Что-то не нравится мне твоя рожа, - сказал в спину "кавассу" корнет Ильюшка. - Чего молчишь, медведь косолапый?
Смотритель молча довел их до зала, где спали беженцы, и ушел.
Сонная обитель со спящими на полу людьми и атмосфера гробовой тоски неприятно подействовали на корнета. Он толкнул в бок князя Шкуро:
– Давай развеселим публику! Полно им дрыхнуть! - Он опустился на четвереньки и зарычал, изображая какого-то зверя, потом воскликнул: - Мы дикие медведи! - и снова зарычал, кинулся к спящим.
Остальные тоже встали на четвереньки, устремились за корнетом, наступая на спящих и от их вскриков приходя в еще большее веселье.
Все перемешалось. Люди проснулись, застонали, заплакали, не зная, что за ужас ворвался к ним среди ночи. Здесь обитали самые несчастные и беспомощные, у кого не было средств даже на дешевую гостиницу, и их сны были невеселы.
Но вот кто-то зажег свет. Рычащие звери сразу вскочили, бросились к человеку в белой исподней рубахе, зажегшему электричество, и повалили его. Князь Шкуро завернул на нем рубаху и вытащил кинжал.
Беженцы замерли.
Князь Шкуро провел острием по желтоватому волосатому животу человека и засмеялся. Человек дернулся, какая-то женщина закричала, стала звать на помощь.
– Ты кто? - спросил князь Шкуро. - Красный? Зеленый?
– Я врач, - ответил человек. - Что вы делаете, господа?
Князь Шкуро снова провел кинжалом по его животу, спросил:
– Страшно? А как ты у наших руки-ноги отрезал, ничего? Или у нас - не страшно? Проси прощения?
– Одумайтесь. Я ни в чем не виноват, - сказал врач. - Я такой же, как все.
– Проси прощения! - потребовал князь Шкуро. - Быстро!
Он оглянулся на беженцев, стоявших в одном белье как в саванах. Но они стояли неподвижно, не делая попыток вмешаться. Это были разрозненные, разбитые души, оцепеневшие перед силой.
– У, дезертиры! - выругался корнет Ильюшка. - Нет бы в Крыму воевать, а то попрятались.
Обнаженное оружие требовало пролития крови. Кто-то побежал на лестницу, и оттуда донесся крик. Князь Шкуро пощекотал врача лезвием по горлу.
– Мы ждем, лекарь.
Врач изогнулся, задергал босыми ногами.
– Эй, отпустите его! - потребовал мужской голос.
Все обернулись. Князь Шкуро ослабил хватку, и вдруг врач оттолкнул его ногами и вырвался.
Князь Шкуро сидел на полу, очумело смотрел на портрет императора Александра Второго-Освободителя.