Русский металл
Шрифт:
Кинжалов поехал в университетскую клинику, надеясь, что Лизу еще не выписали. Он обнаружил ее в той же палате на втором этаже в обществе коренастого мужчины в костюме-тройке. Когда Кинжалов вошел, охранник поднялся со стула в углу и пристально посмотрел на посетителя.
— Все в порядке, майор, — уверила его Лиза. — Это Петр Кинжалов, мой друг.
Агент ФСБ бесстрастно кивнул и вышел в коридор.
— Подумать только! — воскликнула Лиза. — ФСБ допрашивало меня весь день, да еще и охрану приставило.
— Должно быть, они неровно дышат к хорошеньким биохимикам, — тепло улыбнулся Кинжалов, обрадовавшись, что Мартынов отнесся к его подозрениям всерьез и приставил к Лизе охрану.
Лиза вспыхнула от неожиданного комплимента.
— Лариса недавно звонила, но не сказала, что ты меня навестишь.
— Я узнал об участии ФСБ в расследовании и забеспокоился.
Лиза выглядела гораздо лучше, чем во время их последней встречи. Бледность прошла, глаза смотрели ясно и живо, голос окреп. И все же гипс на ноге и повязка на руке недвусмысленно показывали, что в ближайшие несколько недель она вряд ли сможет играть в футбол.
— Что происходит? Они ничего не объяснили, — вздохнула Лиза, умоляюще глядя на Кинжалова.
— ФСБ думает, что в твою лабораторию подложили взрывное устройство.
— По их расспросам я так и поняла, — прошептала женщина. — В голове не укладывается…
— Эксперты нашли следы взрывчатого вещества. Знаю, в такое поверить трудно. У тебя есть враги или недоброжелатели, которые точат на тебя зуб?
— Мы уже перебрали со следователем все варианты, — покачала головой Лиза. — Никто из моих знакомых даже помыслить о таком не смог бы! Знакомые Боба тоже вне подозрений.
— Существует и другой вариант: взрывное устройство подбросил какой-нибудь сумасшедший, обиженный на университет.
— Пожалуй, это единственное разумное объяснение. Но мы с Бобом всегда запираем лабораторию, когда уходим.
— Есть и третий вариант. Как думаешь, может ли твое открытие навредить кому-нибудь из конкурентов?
Лиза ненадолго задумалась.
— Вообще-то, такое возможно. В опубликованных статьях я писала о целях и задачах исследования, и они вызвали определенный отклик. Впрочем, кроме вас с Ларисой и Гриши, о новом катализаторе не известно никому. Даже если бы кто-то узнал о моем прорыве, сомневаюсь, что он успел бытак быстро отреагировать.
Кинжалов промолчал. Лиза уставилась в окно, потом добавила:
— Да и кому может навредить искусственный фотосинтез? Ведь все только выиграют, если удастся решить проблему парниковых газов.
— Если мы найдем ответ, найдем и подозреваемого, — заверил женщину Кинжалов. Он посмотрел на инвалидную коляску возле кровати. — Так когда же тебя выпустят на волю?
— Доктор обещал выписать завтра. Никак не дождусь! Хочу поскорее вернуться к работе и подробно описать свою находку.
— Восстановить данные испытаний сможешь?
— По идее, они все здесь, — Лиза постучала пальцем по лбу. — И все же кое-какое оборудование мне понадобится. Разумеется, при условии, что на складе «Кооператива горнопромышленников» в Онтарио найдется еще один образец рутения.
— Первый образец тоже оттуда?
— Да. К сожалению, рутений — очень дорогой металл. Единственное слабое место моего открытия…
— Думаю, проблем с финансированием у тебя не предвидится.
— Дело не только в стоимости, рутения вообще очень мало. Коля сказал, его почти невозможно достать.
Кинжалов задумался, потом улыбнулся Лизе:
— Не волнуйся, все образуется. Пожалуй, не стану тебя утомлять, отдыхай и поправляйся поскорее. Надо будет повозить твою коляску — звони!
— Спасибо, Петр. Вы с Лариса так добры ко мне! Как только встану на ноги, приглашаю вас на ужин.
— Жду не дождусь!
Кинжалов вернулся в машину, посмотрел на часы — была половина шестого. Подчинившись внезапному порыву, он позвонил Лариса, предупредил, что задержится, и поехал обратно в штаб-квартиру НИИПИ. Поднялся на лифте на десятый этаж и направился в святая святых компьютерного центра, чьи новейшие информационные процессоры и системы хранения вмещали подробнейшую, не имеющую аналогов базу данных по Мировому океану. Она ежесекундно пополнялась сведениями о течениях, приливах и погодных условиях, поступающими через спутники связи с сотен разбросанных по всему земному шару исследовательских станций, плавучих лабораторий и наблюдательных пунктов. Также в центре хранилось огромное количество цифровых данных по океанографии, что обеспечивало мгновенный доступ к новейшим открытиям ученых-океанологов.
Перед подковообразной консолью сидел длинноволосый мужчина с собранными в хвост волосами и отчаянно спорил с женщиной, стоявшей в нескольких футах от него.
Аслан Бероев являлся разработчиком компьютерного центра НИИПИ и непревзойденным экспертом по управлению базами данных. Причудливо одетый в ярко-синюю футболку с кислотными разводами и ковбойские сапоги, Бероев был на деле примерным семьянином и души не чаял в двух дочках-подростках. Кинжалов знал, что Бероев всегда готовит жене и детям завтрак и даже иногда сбегает с работы, чтобы сходить на школьный футбольный матч или концерт, а потом отрабатывает пропущенные часы по ночам.
Подойдя ближе, Кинжалов в очередной раз изумился: спорящая с Бероевым женщина была не настоящим человеком, а трехмерной голограммой. Бероев создал для обширной сетевой системы виртуальный интерфейс, придал ему облик своей жены и любовно назвал голографическую женщину Макс.
— Мистер Кинжалов, пожалуйста, урезоньте Аслана, — сердито проговорила Макс, поворачиваясь к Кинжалову. — Мне никак не удается его убедить, что женская сумочка должна быть в тон туфлям!
— Макс, ты, как всегда, права, — кивнул Кинжалов.
— Спасибо. Вот видишь! — назидательно заметила она Бероеву.
— Ладно, ладно! — всплеснул руками тот. — Много от тебя помощи, я и сам выберу подарок жене ко дню рождения. — Повернулся к Петру и сокрушенно покачал головой: — И зачем я научил ее спорить, как моя жена…
Кинжалов опустился на стул рядом и рассмеялся:
— Ты сам хотел, чтобы она была максимально похожа на оригинал.
— А ты наверняка пришел по делу, так что хватит обсуждать тонкости дамского гардероба! — взмолился Бероев.