Русский немец
Шрифт:
Вот папа и говорит Остапу: «На игру денег не дам!» А тот встаёт с колен и уже спокойно так заявляет: «Тогда я сегодня погибну – и ты будешь тому виной!» Папа помолчал, потом сходил в другую комнату, вынес 100 рублей, вручил их Остапу и сказал: «Больше ко мне не обращайся! Никогда!..» Ну, сосед деньги схватил – и бегом по своим картёжным делам… А на следующий вечер вновь приходит к нам – весёлый, достаёт из кармана целую пачку денег – и протягивает её папе: «Возьми, Генрих Николаевич! Благодаря тебе, я много выиграл!..» Папа головой покачал, выбрал из пачки несколько бумажек – ровно 100 рублей, сказал: «Больше за деньгами не приходи!» Повернулся – и вышел. Остап как-то криво ухмыльнулся – и тоже ушёл…
«Деньги с игры никогда впрок не идут!» – это уже мама потом так сказала.
Как бы там ни было, а жилось нам на Украине очень даже неплохо: папа ведь там директором школы был. Может, и зря мы сюда, на Волгу, перебрались? Кто знает?.. А впрочем, нам и здесь не худо: грех жаловаться! Вон какие огромные у меня тут тыквы растут!.. Домишко маловат? Ну так что ж – дело наживное. И не семеро по лавкам у нас. Не то что в других семьях – по пять и более детей… Да ещё – разные родственники… Хотя это – тоже одна из немецких традиций: жить совместно несколькими поколениями, давать приют близким – если они в том нуждаются. Вот с нами, скажем, живут бабушка и дедушка. В семье моего друга Тео – сестра мамы с сыном. У Эвальда (ещё один мой приятель) – тётя папы, у Карла – тоже (как и у нас) бабушка с дедушкой (только по папе) и дядя Ганс… В среднем в каждом домике обитает не меньше шести человек… Так вместе-то жить и веселее, и интереснее, правда ведь? Люди-то – разные, и каждый свою думку, свою всячинку привносит. Кто-то в шахматы играет, кто-то – рыбак заядлый. У нас вот бабушка – отличная портниха… Словом: каждый дом – полной чашей. В тесноте – да не в обиде!..
Кроме всего прочего, наш папа очень любит пошутить, но не над кем-нибудь лично, а так – вообще, чтобы все смеялись и при этом никто не обижался. Когда мы с ним, к примеру, приходим вечером к нашим русским друзьям (это – на другом конце села), он стучит в окно и громко так говорит: «Тётя Варя, открывай ворота – немцы пришли!..»
Ну да ладно: что это разбросался я мыслями – обо всём на свете! Пора бы и на Волгу сбегать – пока ещё светло! Вон и Тео своё «железное колесо» – сам его из негодного металлического прута смастерил – катит по дорожке, вдоль дороги – как раз по направлению к реке. Прекрасное у него колесо! Я тоже сотворил такое, но у меня похуже получилось. А Тео – просто прирождённый механик. «У него в руках всё горит», – так моя мама говорит. И опять для меня непонятно: как это железо может «в руках гореть»?..
Вслед за Тео сестрёнка его младшая бежит – Лилька. Ей всего пять лет. Она ещё и с куклой в руках – на ходу с ней нянькается. Эту куклу Лилькина мама сама сшила – из воротничков полосатых. Глаза и нос у самодельной красотки – нарисованные, волосы – из пакли или шерсти. А в магазине нашем фабричных кукол почему-то не продают…
Ну – нет: Лильку мы на реку не возьмём! Попробуй – усмотри там за ней! Да и не покупаешься, не поплещешься всласть – при такой-то обузе!..
4. Мама и её родители
Мама у нас – всегда спокойная и бесконечно добрая. Я от неё за всю свою жизнь ни одного громкого слова не слышал. Она и с папой никогда не спорит. Просто: скажет что-то своё, а потом незаметно как-то по её словам всё и выходит – само собой. Это удивительно!..
Она – худенькая и очень подвижная: не помню её сидящей без дела. Может, она не такая уж и красавица, но милее для меня никого нет. Да ещё когда принарядится – к какому-нибудь празднику или семейному торжеству! Особенно нравится мне мамино синенькое платье в белый горошек: так оно идёт к ярко-голубым её глазам!
Волосы у мамы – светленькие, у папы – тёмно-русые, а вот я почему-то – немного рыжеватый, да ещё и с конопушками на лице. Беда! Наверное, поэтому-то девчонки на меня внимание и не обращают. А вот Алька – он тоже беленький, в маму, так на него девушки всегда как-то ласково смотрят, первыми заговаривают, и когда они с ним воркуют, голосочки-то у них – мягкие, нежные, глазки – мечтательные… Ой, вечно я всякие пустяки замечаю, а по-настоящему серьёзные вещи мимо глаз и ушей пропускаю!.. Ну так вот: всё равно мама меня больше любит! Так мне кажется, по крайней мере…
Родилась она давно – ещё при царе Николашке. Сколько-то там классов гимназии окончила, но мало – два или три. А тут – революция, война, разруха. Дедушка Мартин со своего завода ушёл – он там каким-то знатным мастером по металлу был. Мама же – младшая в семье, у неё ещё трое старших братьев народились. Но пока дедушка на заводе работал, он для неё даже гувернантку нанимал. И дом он снимал большой. Видно, простым рабочим тогда немало платили? Как-то это всё теперь не совсем понятно…
А дедушка у нас – самый настоящий «мастер золотые руки». Он и сейчас может из металла сотворить всё, что угодно: изготовить любые ключи, выточить мелкие детали для колхозных машин и многое другое. У него в сарайчике станочек стоит, инструмент весь по стенам аккуратно развешан. А глиняный пол там красиво так изукрашен: это они с бабушкой откуда-то два ведра цветного песка принесли, узоры им выложили, потом полили, и получилось что-то вроде мозаики – как на полу в бывшей кирхе, где сейчас кино показывают. Зд'oрово! Красота!
А за сарайчиком этим (в маленьком пристрое) дедушка гроб для себя хранит. Сам его сколотил, выточил ручки к нему и украшения всякие – всё из хорошей древесины. Я случайно как-то в пристрой заглянул – и ужаснулся в полутьме этому страшному ящику. И сейчас «дедушкин» сарайчик стороной обхожу. У бабушки же в этом чудн'oм сарайчике тоже есть свой уголок: там её швейная машинка стоит – «Зингер». На ней бабушка для нас почти всю одежду шьёт. В магазине же местном ничего подходящего не найдёшь. Ну вот, а бабушка насобирает разных там воротников, отрезков, того-сего, прикинет, раскроит, поколдует у своего «Зингера», и выходят из-под её рук такие вещи – залюбуешься!.. Вот сейчас на мне – короткие штаны на лямках: это бабушка сшила – из «чёртовой кожи». Сила! Никаких дыр на этих штанах не бывает – очень прочная ткань: даже повиснешь на ней (на заборе, к примеру) – не порвётся! Кусок этой ткани одна соседка подарила бабушке за работу: шикарное платье с розами – такое, что все в округе только удивлялись да ахали…
А ещё бабушка прямо-таки чудесные настенные коврики и оконные занавески для нашего дома изготовила. Так у неё всё аккуратно, опрятно, красиво получилось! И – душевно! Gem"utlich (от «Gem"ut» – «душа»)! В русском переводе это слово значит «уютно», но тут всё-таки не совсем то выходит, что по-немецки. Какое-то оно делается маленькое, узенькое. А немецкое слово – большое, широкое, означает – «душа радуется»!..
Однако – поздно уже: хватит мечтать! Пора бежать в очередь – за хлебом. Что-то в июле они, эти очереди, слишком длинными стали. С утра там Мишка стоит, в обед – Тео, а после обеда – моя смена. Но продавать-то хлеб в нашем сельпо начинают не раньше четырёх часов, то есть уже ближе к вечеру. А голод – не тётка. И тот же Мишка, когда домой не спеша идём, всю аппетитную поджаристую корку с конца буханки подъедает. Вкуснятина же! У меня тоже просто слюнки текут… Но – стоп: держи себя в руках! Мама-то ничего не скажет, а вот папа посмотрит сурово – и хмыкнет неодобрительно. Вот поэтому и значит – нельзя!..
5. Безмятежное лето
И покатилось лето – как по маслу! Война – где-то далеко-далеко идёт. Хотя первые эвакуированные и беженцы появились у нас уже в июле…
Мы с Алькой, как обычно, и на домашнем огороде помогаем, и на колхозные работы с мамой ходим. Дел – по горло… Впрочем, и свои мальчишеские забавы не оставляем. Мне, например, особенно нравится с мячом играть: он маленький такой, резиновый, перекинешь его через ногу, через руки – и бросишь со всей силы, а Мишка должен поймать его на свою палку-биту и садануть – куда подальше. Если, к счастью, промахнётся по мячу – тогда мой выигрыш! И в воде мы – как рыбы: все смуглыми стали – от загара, тела блестят на солнце – чистая бронза!..