Русский романтизм
Шрифт:
ски важны не только отличия одного художника от другого,
но и общие между ними черты, позволяющие говорить о тече-
ниях, направлениях, стилях.
Литературное течение — это река с неровным дном, отдель-
ные неровности которого выступают над водою, как острова:
острова — это творчество „крупных" писателей; только их
подножие течением охвачено и тем не менее все они сродни
холмикам и буграм, по разным причинам не поднявшимся на
поверхность. Лишь ознакомившись в работах названных выше
исследователей с характером деятельности Полевого, Одоев-
ского, Марлинского 1) и др., мы начали понемногу восприни-
мать в реальных чертах явление, которое его современники
сравнивали с неуловимым домовым — романтизм 20 — 30 годов,
каким он явился в русской литературе. Обозначились, напри-
мер, характерные для этой эпохи у нас литературные жанры.
В области эпоса — нововведением романтизма была лирическая
поэма, популярности которой особенно содействовал Пушкин,
в свою очередь учившийся манере лирического повествования
по „восточным поэмам" Байрона2), и такая же „лирическая
повесть" то сюжетно-фрагментарного типа с героем — автопор-
третом повествователя, то почти бессюжетная, типа „путевых
записок" (в роде „Странника" А. Ф. Вельтмана); далее, исто-
рический роман, своим расцветом обязанный преимущественно
влиянию Вальтер Скотта, и фантастическая повесть с ее раз-
новидностями: типа повестей Одоевского, с одной стороны
и „Вечеров на хуторе" Гоголя—с другой. Рядом продолжают
жить, иногда подчиняясь новому стилю, формы реалистической,
бытовой повести, созданной у нас еще сентиментализмом,
и большого романа, продолжающего сатирико-дидактическую
традицию XVIII и первых годов XIX веков („Постоялый двор*
Степанова, романы Квитки, „Семейство Холмских" Бегичева,
романы Булгарина и др.). В области драмы, т. е. как раз
в той области, где, например, во французской литературе
борьба за романтическую поэтику велась всего энергичнее,
а победа нового стиля была всего показательнее, — русский
романтизм проявил себя гораздо меньше. Романтическая рус-
') Литературной деятельности и глубокому влиянию Марлинского, все
еще не достаточно изученного, посвящена также богатейшая фактами и на-
блюдениями работа М. Г1. А л е к с е е в а , к сожалению, еще не появившаяся
в печати.
2) Историю этого жанра см. в названной выше работе В. М. Ж и р-
мунского.
10
екая драма, если не считать претендовавшего на эту роль, но
ее не выполнившего „Бориса Годунова" Пушкина, нашла себе
выражение лишь в исторических трагедиях типа пьес Куколь-
ника, Полевого и др., где „Коцебятина", аккуратная и благо-
намеренная, оттеснила на задний план влияние Шекспира
и других авторитетов западного романтизма, да в немного-
численных мелодрамах под Шиллера и Дюма, характерными
образчиками которых могут служить для нас не увидевшие
в свое время света опыты Лермонтова и Белинского. Осталь-
ное — переводы и переделки, но и им, по сравнению с воде-
вилем, принадлежит второе место.
Не было недостатка у нас и в романтической лирике.
Здесь предельным достижением современникам казалась пыш-
ная лирика Бенедиктова, изобретавшего „неслыханные звуки",
которые даже передовой молодежи казались пленительней зву-
ков Пушкинской лиры.
Однако, именно в области лирики отношения литера-
турных стилей 20 — 30-х годов — нами еще очень мало рас-
путаны. Рядом с подчиняющим поэтов влиянием Пушкина,
здесь не прекращается традиция сентиментального стиля и
образуются новые формации, зависящие в известной мере от
классического стиля XVIII века.
Таковы выдвинутые русским романтизмом жанры. Именно
в наличности новых литературных жанров Пушкин, как из-
вестно, предлагал видеть романтизм новой поэзии. „Сбившие
с толку русскую критику французы, говорил он, обыкновенно
относят к романтизму все, что им кажется ознаменованным
печатью мечтательности и германского идеологизма, или осно-
ванным на предрассудках и преданиях простонародных. Опре-
деление самое неточное. Стихотворение может являть все эти
признаки, а между тем принадлежать к роду классическому.
К сему роду должны относиться те стихотворения, коих формы
известны были грекам и римлянам, или коих образцы они нам
оставили. Если же вместо формы стихотворения будем брать
за основание только дух, в котором оно написано, то никогда
не выпутаемся из определений".
Современного исследователя вопросу о Пушкине и роман-
тизме не удовлетворило это замечание Пушкина, и он возра-
жает: „такое ограничение понятия только его формальной
стороной далеко не покрывает сущности понятия романтизма"
Но какого же, наконец, романтизма? Романтизма—философского
миропонимания, романтизма—настроения, конечно, оно не по-