Русский скит на Афоне. Новая Фиваида
Шрифт:
Один пустынник, схимонах Тарах (в миру Тарасий Петрович Орехов, из крестьян Самарской губернии), прибыв на Афон в сию пустыню Фиваиду уже в преклонных летах, то есть на 63-м году своего возраста, прожил в ней ровно 20 лет. Он отличался крайним смирением, совершенным незлобием и детской простотой, находясь в пустыни вдвоем с одним строгим старцем схимонахом Арсением. Безропотно и терпеливо перенося от него все нападки и оскорбления, он не обнаруживал и тени озлобления или даже недовольства. В то же время он измождал плоть свою трудом, постом и прочими пустынными подвигами. Говорил он редко и мало, и притом еще был глух. Плодом такого глубокого его смирения и терпения было то, что по милости Божией он стяжал непрестанную Иисусову молитву, и было заметно, что он всегда в ней пребывал.
Годов за пять до смерти, когда отцу Тараху было 78 лет, по дряхлости его и болезненным недугам его перевели в пустыню на покой при фиваидской больнице, где он еще более усердно стал проходить
Месяца за три до смерти, готовясь, по обычаю, приобщаться Святых Таин, он забылся и утром этого дня, взяв смокву, стал ее есть. Больничные служители заметили это и, когда он стал приступать к Святой Чаще, отвели его в сторону и сказали, что ему нельзя причащаться. На этот раз отец Тарах заскорбел, и Бог ведает, что он думал в это время, но только вскоре после Литургии хватились – его нет, стали разыскивать всюду по всем углам и портарейкам и на дворе – нет нигде. Дали знать отцу настоятелю, что отец Тарах исчез. Немало сему все дивились.
Тотчас послано было человек десять братий на розыски в разные стороны в окрестностях обители. Тщательно искали по кустам, по дорогам, по оврагам, но все поиски оказались тщетны, пропал отец Тарах, словно в воду канул. Все приходили в недоумение: убежать он не мог, потому что с великим трудом едва мог сделать несколько шагов около стены, не только бежать – ходить не мог.
Посланные братия, осмотрев каждый кус тик, каждый уголок, возвратились с поисков с пустыми руками в обитель, за исключением двух монахов, эконома Д. и больничаря П., которые, всюду осмотрев, стали спускаться к морю по крутому заросшему колючим кустарником оврагу. Подойдя к разрушенной каливе близ моря, принадлежавшей ранее отцу Нону, они заметили большую лозу винограда, на которой висели ягоды. Эконом Д. заметил отцу П.: «Вон там, на том конце этой лозы много висит кистей, а ну ка полезай туда!» Тот с непомерным трудом стал продираться через густо росший колючий кустарник, приближаясь к этому винограду, и какое же было его удивление, когда он увидел внизу, в самом ручейке, близ камыша, искомого ими отца Тараха! Под головой у него камень, а под ним течет ручей, близ стоят его валенки. Смотрит отец П.: вот он подымается, хочет ухватиться за камышинку, но не может и снова в изнеможении ложится головой на этот камень. Попади его голова мимо этого камня, отец Тарах тотчас захлебнулся бы в воде! Тогда отец П. спросил: «Отец Тарах, что ты тут делаешь? Как ты попал сюда?» Но он как глухой не слышал и продолжал опять подниматься, хватаясь за камыш и паки опускаясь обратно в ручей. Тогда отец П. обернулся к отцу эконому Д. и закричал, что Тарах здесь, но вот вопрос, как его отсюда взять? Отец Д., полагая, что отец П. шутит, отвечал: «Полно тебе празднословить, что пустяки говоришь! Как ему возможно попасть в такую трущобу? Об этом немыслимо даже подумать!» – «Прииди и виждь! Если не веришь, полезай сюда, надо вытаскивать его», – сказал отец П.
Велико было их общее удивление. Как он мог угодить сюда, с ужасом рассуждали они – не иначе как только по воздуху! С трех сторон сплошь заросло это место высоким колючим кустарником, который сплелся так густо, что образовалась одна сплошная колючая масса, только внизу, в самом ручье было немного камыша, а с четвертой стороны вход преграждала сплошь заросшая каменная бизуля (стена) вышиной аршина в четыре.
Недоумевали они, как им отца Тараха вытащить оттуда, однако же при помощи Божией и благодаря их большому росту, с превеликим трудом вынули его и, положив на бизулю они стали спрашивать: «Скажи, пожалуйста, старец, как ты попал в это ужасное место?» Он едва внятным голосом ответил: «Да меня сюда привели двое» – «Кто такие?» – «Да наши односельчане, – при этом он назвал их по имени и отчеству. – Они сказали мне в больнице, – вероятно, в тот момент, когда он плелся из церкви в келлию, – что тебя здесь обижают и приобщать не дают тебе, пойдем с нами! И, взяв меня, повели». – «Где же вы шли, как вообще ты мог идти, когда еле-еле передвигаешь ногами?» – «Да прямо пошли, помню, будто в открытое окно. Вон там с меня сняли рясу, а потом привели сюда». Отец П. полез искать рясу в том направлении, которое указал отец Тарах. Кое-как он пробирался через сплошную стену колючих кустов, но только после долгих поисков ему удалось найти свернутую как следует рясу и посошок отца Тараха. При сем нужно обратить внимание на то, что окно, из которого, как говорил отец Тарах, мнимые односельчане вытащили его, находится на самом верхнем этаже больничного корпуса, как раз над глубоким оврагом, который из-за своей непомерной глубины скорее похож на пропасть, и вот его, бедного, туда вели, вернее же сказать, несли по воздуху с такой высоты, раздели и затащили в самую глубину непроходимой трущобы на дно оврага, где разули его и в одном подряснике положили в воду, впрочем, подложив под голову камень. И никогда бы вовек не найти его там, если бы не милосердный Господь навел этих двух отцов, как сказано уже о сем выше. Немало дивилось все братство удивительному этому случаю.
После этого события отец Тарах опять по-прежнему стал проходить свой молитвенный и болезненный путь, подвигаясь к концу своей жизни. С каждым днем силы его слабели. Перед смертью, как здесь водится в обычае, его ежедневно приобщали Святых Христовых Таин, и в самый день его кончины также он был приобщен. После этого он тихо и мирно скончался, словно заснул, и отошел ко Господу своему, Которому с великим усердием послужил в монашестве двадцать лет. В мире же он был несколько лет церковным старостой, семью свою определил в женский Чигринский монастырь, а потом и сам отрешился мира, прибыв на Афон. Вечная тебе память, труженик Христов!
Видимо почиет благодать Божия на сей смиренной Фиваиде и на обитателях ее, что ясно выражается и доказывается предсмертным состоянием фиваидцев, их мирной и блаженной кончиной. Приведем пример хотя бы некоторых отцов, отошедших отсюда в загробную вечность ко Господу Своему.
О схимонахе Пинуфрии
Отец Пинуфрий, ученик фиваидского пустынника Серафима (Шевченко), был замечательно прост, тих, кроток и во всем воздержан. Он отличался особенной преданностью и послушанием старцу своему. Во время болезни, в виду явно приближающегося часа смертного, духовник отец Ефрем советовал и благословлял ему принять схиму, но тот не соглашался, не получив на сие благословение от старца своего, и говорил: «В субботу придет старец, спрошу его, если он благословит, тогда приму святую схиму». – «Ты уже очень слаб и едва ли доживешь до субботы», – говорили ему. «Доживу, – отвечал больной, – если на сие есть воля Божия». И действительно дожил. В субботу пришел к нему старец его, схимонах Серафим, и благословил своему ученику принять святую схиму.
Тогда отца Пинуфрия постригли в схиму, приобщили Святых Таин, и он тут же тихо и мирно испустил дух свой.
При этом духовник отец Ефем добавлял об отце Пинуфрии, что он по простоте своей едва ли когда умывал лицо и руки его всегда были грязные. По кончине же его как будто кто-то его обмыл – он весь сделался замечательно чист и светел и сделался совершенно неузнаваемым, как будто перерожденым. Наружный его вид после кончины обнаруживал чистоту его простой души. Вечная ему память! Скончался он 19 октября 1891 года.
О схимонахе Досифее
Родом отец Досифей был из Воронежской губернии и был сыном дьячка. Этот отец был примерным чтецом и певцом. Нрав его был ангельским, он
был тихим, кротким и во всем воздержным, как о нем свидетельствовали все, проходившие с ним клиросное послушание. Говорил всегда очень мало, только по крайней нужде и то лишь о деле, его касающемся. Повидимому, жизнь его была подвижническая: он и в послушании, и везде был с памятью о Боге и с молитвой неразлучен и имел дар святой молитвы. Он усердно трудился в святом послушании, хотя и очень малое время – вскоре он заболел грудной болезнью, открылось кровохарканье и затем перешло в чахотку, от которой он и умер тихой и легкой, поистине праведнической кончиной, быв напутствован перед ней Святыми Тайнами. Своей доброй истинно монашеской жизнью и благодеянием, принесенным в пользу Фиваиды (1000 рублей), он оставил по себе добрую память братству пустыни Фиваиды. Скончался он 24 мая 1893 года на 35-м году своего жития.
О схимонахе Тихоне
Отец Тихон жил в уединенной пустынной келейке, в потоке, близ скита, где есть маленький источник и проведенная от него для церкви вода. Местность, где была его келья, очень сырая и опойная, вредно влияющая на здоровье, но он жил и благодушествовал там около тринадцати лет, причем имел всегда веселый вид. Нрав его был простой, тихий и кроткий, притом был он очень молчалив, когда же говорил с кем-либо, то мало и очень ласково с выражением приятной улыбки на лице. Во всем он был воздержан, но не угрюм, а весел. Даже и во время болезни приятность его наружного вида и ласковость разговора были неизменны. Когда спрашивали: «Что у тебя болит?», он с улыбкой отвечал: