Русский супермен
Шрифт:
Это был единственный случай, когда житель Асгарда до инициации был профессиональным поэтом. Завихрения в мозгах и недостатки в характере, свойственные его коллегам по перу, остались у него и по сей день.
Иногда он впадал в депрессию и ныл, что с удовольствием вернул бы старые времена и смылся бы из Асгарда. Но это невозможно. Супер никогда не сможет жить по старому, и Уолт прекрасно понимал это. Четырнадцать лет назад он исчез из большого мира. Якобы утонул во время отдыха на Азорских островах. Тело его не было найдено, возникло немало слухов, сплетен, последовало одиннадцать
Уолтер снова осмотрелся, уселся на камень, закрыв ладонями глаза, застыл, как изваяние, на минуту, потом тряхнул головой и резюмировал:
— Снова попробовал — ничего не чую. Все здесь чисто, братец Лис. Надо быстрее закругляться Оставь пустые домыслы — они бесплодны.
— Оставь надежду всяк сюда входящий, — буркнул я наобум.
— В МОБС теперь изучают Данте?
— В МОБС много чего изучают. Правда, твои видеоформы там особой популярностью не пользуются, — усмехнулся я.
— Это скорее идет в ущерб не моей популярности, а репутации МОБС. Но не время для слов. Нас ждут подвиги, мой необразованный коллега.
Подъем, как я и думал с самого начала, оказался несложным, но нудным. Года два назад, если бы кто-то предложил мне забраться по такой стенке, я бы только рассмеялся, поскольку воспринял бы эту идею как идиотскую и невыполнимую. Никогда до Асгарда я не увлекался скалолазанием, мои навыки ограничивались лишь минимумом, необходимым для работы с альпинистским снаряжением при проведении тактических операций. Но с той поры я многому научился и теперь бодро карабкался вверх У Уолта получалось гораздо лучше Он любил показуху и пользовался всяким случаем, чтобы продемонстрировать свое превосходство Он обогнал меня на треть стены и проорал сверху:
— Я, пожалуй, вздремну немного, пока ты лезешь... Может, бросить веревку?
— Не стоит, — зло ответил я.
Уолт скрылся из вида. Я прибавил ходу. До верха оставались считанные метры, и тут в глазах опять потемнело, шею сдавило еще сильнее, чем несколько минут назад внизу Я изо всех сил вцепился в камни, чтобы не сорваться. Но не это было худшим. Мерзкая масса "осьминога" придвинулась еще ближе, теперь она была где-то очень близко — рукой подать. Я слышал тяжелую, шаркающую поступь смерти.
— Уолт!
Вместо громкого крика из моего горла вырвался лишь жалкий сип. Уолтер не услышал меня. У нас оставались какие-то секунды Я знал, что мой напарник не чувствует ничего, сидит сейчас на камне и любуется пейзажем, стихоплет несчастный! Ему нужно было прислушаться к моим словам. А мне настоять на своем.
Стальные пальцы отпустили мою шею, и я во весь голос заорал:
— Уолт, двигай оттуда1
Легкий хлопок, надо мной будто пронесся легкий порыв ветра, не ощутимый кожей, но проникающий куда-то внутрь и отдающийся там. Поздно!
— Уолтер, где ты, черти тебя возьми!
Ответа не было. Наверху творилось что-то отвратительное и бесповоротное. Я рванулся и на одном дыхании преодолел оставшиеся метры. Все, добрался. Я стоял на коленях, ободранные пальцы кровоточили. Передо мной простиралась ровная площадка метров триста в поперечнике,
Шатаясь, я встал, сдавил пальцами затылок, в который будто загнали раскаленную иглу. Со звоном в воздухе лопнула струна. Сначала я не понял, что это означает. Но потом пришло знание. Я ужаснулся Оборвалась серебряная нить, связывающая душу Уолтера с этим миром. Душа его устремилась в какие-то иные реальности.
— Уолтер, где ты? — в отчаянии крикнул я, понимая, что это бесполезно.
Я еще раз огляделся. Уолтер мертв — это ясно, но трупа нигде не видно. Упасть вниз так, чтобы я этого не заметил, он не мог. Распылен на атомы боевым взрывом? Провалился в какую-нибудь пустоту? Унесен птицей Рух? Я повернул ладони вверх, сконцентрировал внимание В голове поплыло зыбкое марево, которое постепенно прояснялось, открывая знание. Никаких пустот в земле нет Последнее живое существо, которое здесь было, — это горный козел, забредший случайно два дня назад Техногенных объектов в обозримом прошлом не было Следов каких-либо энергетических воздействий тоже не ощущалось. Ни на камнях, ни на земле, вообще нигде нет информационного следа, который должен был оставить Уолтер. Будто и не было его на этой площадке. Один к одному та же ситуация, которую описывали Чаев и Лика. От шести разведчиков, исчезнувших на Акаре, тоже не осталось никаких следов.
Я стал тщательно осматривать площадку. Метрах в двадцати от обрыва лежал трехметровый шершавый валун, поросший вонючим желтым мхом. Около него что-то белело. Я нагнулся и тут же отпрянул. Это были три окровавленных пальца.
Когда я вернулся в лагерь, там все уже знали, что произошло несчастье. Импульс от обрыва одного звена пробежал по всей цепочке. Каждый из нас ощутил ни с чем не сравнимое зловещее дыхание смерти.
— Как это произошло? — сухо спросил Герт.
— Не знаю.
Я подробно рассказал обо всем. Мой рассказ ничего не прояснял, а только запутывал. Все знали, что будут потери, что на Землю вернется только половина группы, даже меньше. Но одно — знать о чем-то абстрактно, и совсем другое, когда открывается страшный счет. И когда чувствуешь, что смерть, только что схватившая добычу, уже занесла косу для следующего Удара. Никто не знал, с какой стороны ждать очередной беды.
— Уолтера взяла в свои объятия чужая земля. Да будет она ему пухом, как говорят в России, — произнес Одзуки. — Подождем, кто будет следующим.
— Не обязательно говорить об этом вслух, — угрюмо проворчал Герт. Привычные бравада и ирония слетели с него, он, по-моему, только теперь по-настоящему начал осознавать, насколько тяжек крест командира в таком мероприятии, как наше.
— Что есть слова, как не сотрясение воздуха. Воин должен уметь смотреть в глаза смерти, и тогда страх, неуверенность растворяются в синей дымке, а на их место приходят кремень и железо, — продекламировал Одзуки.
— Брось ты свои самурайские штучки, — раздраженно отмахнулся Герт. — Надо почтить память Уолта. Он был нашим братом.