Русский волк
Шрифт:
– Ладно, ладно… Так там точно ничего нет?
– Сказано же, ничего. Только какие-то светящиеся стекляшки. Не веришь, сам проверь.
– Хорошо, я думаю, Кулот Нанн должен поговорить с тобой, эленширец.
– Как ты меня назвал?
– Эленширец. Ну ты же это... из Эленшира, верно.
– Пожалуй, - я понял, что по ходу событий узнаю о себе еще много интересного.
– А этот Кулот… кто он?
– Наш наниматель. Прости мое любопытство, но ты воин или маг?
– Я просто человек. Что, по мне не видно?
Маг сначала сохранял самое серьезное выражение лица, потом усмехнулся.
– Впервый слышу, что сид называет себя человеком, - сказал он.
– Признаться, я бы меньше удивился, натолкнись мы на Неупокоенного. Только помни, я не люблю неожиданностей.
Глава 7
***
Мы шли по длинным темным переходам этого, наверное, когда-то великолепного сооружения, и я, настроенный на самый шизофренический лад, думал над тем, что со мной происходит. Единственное, что приходило в голову – я крепко поломался в аварии на шоссе, меня привезли в больничку, и я сейчас лежу, перебинтованный как египетская мумия, в палате, обколотый всякой дрянью, от которой у меня и случились эти до тошноты реалистичные глюки. Гномы, маги, какое-то заброшенное подземелье, типа другой мир. Странно, что в таком состоянии у человека бывают совершенно непредсказуемые видения. Лучше бы мне какой-нибудь Куршавель приглючился. Или хотя бы наш городской летний пляж с девочками и пивом.
Хрень какая-то. И куда, блин, Мичи подевалась?
– Послушай, Хаспер, - начал я, поскольку идти молча было скучно, да и происходившее со мной требовало хоть каких-то объяснений, - а как называется твоя родина?
– В смысле, откуда я родом? Из Рэмберка. Я лотиец.
– О, лотиец! – протянул я с самым серьезным видом, будто этот худосочный маг сказал мне что-то вроде «Я украинец» или «Я москвич». – Рэмберк – это город такой?
– Да. Я учился там в Академии магии, а потом меня направили на учебу в Румастард. Аркуину нужны хорошие маги.
– В Аркуине много магов?
– Да ты и впрямь чудак, чтоб мне сгореть! – засмеялся Хаспер. – Хотя прости, я забыл, что ты чужеземец. Магов не бывает много, запомни. Каждый маг драгоценен для этой страны, потому что обладает великой силой и выполняет для Аркуина важные миссии.
– И в чем заключается твоя миссия, Хаспер?
– Это неважно, - уклонился от ответа маг. – Ну вот, моя печать на двери! Мы почти пришли.
– Куда мы идем?
– В наш лагерь. Дам тебе пару советов: во-первых, когда Кулот Нанн заговорит с тобой, честно и правдиво отвечай на все его вопросы. Кулот не любит лжецов и сразу тебя раскусит. Во-вторых, что бы он тебе не предложил, соглашайся на все.
– Почему это?
– Потому что иначе ты умрешь, - с жесткой прямотой ответил маг. – Поверь, я правду говорю.
Когда мы, наконец, выбрались из подземелья, уже начинало темнеть. Небо выглядело вполне земным – облачное, хмарное, неприветливое. Пейзаж вокруг меня был довольно зловещий; бескрайняя, ровная как стол, глинистая пустыня, по которой тут и там торчали из куч щебня и песка выветренные столбообразные скалы. Далеко на горизонте угадывалась цепочка гор, черная на фоне закатного неба. Было тихо и душновато. А я был рад тому, что выбрался наконец-таки на свежий воздух. Оставалось надеяться, что не все пейзажи в этом мире такие же пустынные.
Лагерь, в который мы шли, находился в конце пологой долины, на возвышенности – два десятка полотняных шатров, окруженных настоящим вагенбургом из составленных в круг тентованных четырехколесных повозок. Когда мы вошли в круг повозок, я увидел гномов – они что-то стряпали на кострах и возились с лошадьми. Алмутаров, как называл их Хаспер, было много, десятка три, если не больше. Несмотря на духоту все коротышки были в латных доспехах и при оружии: у каждого на поясе висел либо короткий меч, либо кинжал, а у костров я увидел разложенные на ящиках, седлах и тюках с поклажей большие треугольные щиты, арбалеты, двуручные топоры и булавы, вроде той, что была у Каза. Оружие было в идеальном состоянии, аж гордость взяла за гномов.Моя персона гномов, похоже, заинтересовала, они с любопытством рассматривали меня. На их пропыленных, заросших роскошными окладистыми бородами лицахчиталась настороженность, но не враждебность.
У входа в самый большой шатер нас ждали двое, он и она. Опишу эту пару поподробнее. Мужчине было где-то чуть за тридцать. Рослый, светловолосый, с рубленым лицом и глубоко посаженными светлыми глазами, с роскошной пшеничного цвета бородой, заплетенной в пять косичек. На парне была совсем недурственной работы стальная кольчуга до колен, перепоясанная кожаным поясом с длинным прямым мечом, широкие полосатые штаны и сапоги с загнутыми мысами. Девица была куда интереснее. Почти с меня ростом, с головы до ног зашитая в узорную клепаную кожу и увешанная серебряными украшениями. Лицо у нее было очень даже ничего, правильное, с тонкими чертами, но губы были черные, пепельного цвета волосы на голове, выбритые над остроконечными ушами, напоминали конскую гриву,заплетенную в мелкие косички и ниспадающую до поясницы, на лбу красовались маленькие рожки, а на пальцах рук – острые загнутые когти. И еще, у красотки были миндалевидные винно-красные глаза, обведенные черными тенями. На поясе у девицы висели два кривых меча в богато украшенных ножнах. Оба они, что бородач, что странная девица, посмотрели на меня так, что я понял – эта парочка по первому сигналу размочалит меня в лохмотья. Однако пока они ограничились презрительными взглядами, да еще парень, ничего не говоря, отнял у меня пистоль и нож.
– Стой здесь, - велел Хаспер и вошел в шатер. Прошло не больше минуты, и маг выглянул наружу.
– Входи, - приказал он.
Я вошел. Шатер освещали подвешенные к центральному столбу светильники – что-то вроде стеклянных колб, наполненных светящимся веществом, - и светили они достаточно ярко, так что я мог осмотреться. Напротив входа, на разостланном ковре, сидела жирная туша килограммов в сто пятьдесят весом с маленькой лысой головой и большими ушами, в которых посверкивали золотые серьги с самоцветами. Эдакий Джабба Хатт. Лицо толстяка живо напомнило мне изображения Будды: безбородое, гладкое, какое-то бесполое, с круглыми щеками и маленьким ртом. На его щеках отчетливо виднелись то ли вытатуированные, то ли нанесенные красной краской треугольники, обращенные острым концом к подбородку. Белесые выпуклые глаза со змеиными вертикальными зрачками, обрамленные белыми, как у свиньи, ресницами смотрели на меня не мигая, пристально и изучающе. Толстяк был одет в лиловый халат, расшитый серебром и перепоясанный широким кушаком из синего шелка, шелковые алые шаровары и кожаные вышитые чувяки. Рядом с этим более чем упитанным господином сидела на коленях весьма смазливая темноволосая девушка лет семнадцати, которая растирала пестиком в серебряной чашке что-то очень пахучее. Запах был резкий, хоть и приятный, и я чихнул. И еще я заметил, что на шею девушки надет металлический ошейник, цепь от которого толстяк держит в левой руке.
– Там стой, - толстяк показал мне пухлым пальцем на угол слева от входа. Голосок у него был тонкий и высокий, как у евнуха. – Да, вот так. Дай посмотрю я на тебя. Ты знаешь, кто я?
– Ты Кулот Нанн, - ответил я.
– Верно. Мое имя ты знаешь. Я Кулот Нанн, великий и несравненный. А как твое имя?
– Максим Михайлович Вьюгин. Можешь звать меня Сим Вьюген.
– Сим Вьюген? Длинно и некрасиво звучат имена эленширские, - пропищал толстяк. – Отныне ты Сим. Хаспер говорит, ты в Аранд-Ануне был. Ты искал сокровища?
– Нет, - ответил я самым холодным тоном. Мне с самого начала не понравился этот жирный ахтунг.
– А как в подземелье ты попал? Я вижу, ты живой, не труп бродячий. В руинах ты сокровища искал?
– Я не знаю. Я потерял сознание, когда… впрочем, неважно. В это подземелье попал через портал. Стал искать выход и наткнулся на твоих людей.
– По облику ты сид, - сказал Нанн. – Но ты не эленширец, я это ощущаю. Из какого ты народа?
– Я русский. Есть такая страна Россия.
– Россия? Не слышал. – Толстяк почмокал губами. – Но это не имеет значения. Я мог бы убить тебя, потому что люблю, когда на моих глазах умирают люди. Однако Хаспер считает, что ты можешь пригодиться… потом. Сейчас я думаю, мне Хаспера послушать, или нет. Что у него есть? – осведомился пузан у Хаспера.