Русский вор
Шрифт:
Ближе к условленному времени облачившись в свой лучший фрак и спрыснув себя дорогим парфюмом, он отправился на встречу с господином Вольфгангом Бергом. В этот раз звон колокольчика, висевшего над дверью конторы, показался ему необыкновенно милым. Хозяин фирмы сидел на прежнем месте, по-деловому шурша разложенными на столе бумагами. «Рассматривает многочисленные заказы, поступившие на фирму», — с уважением подумал Томас.
Скупо улыбнувшись, тем самым давая понять, что ради гостя готов оторваться от важных дел, Берг весьма сдержанно произнес,
— Вы уже пришли?
— Мы с вами договаривались именно на сегодня, — напомнил Томас, присаживаясь на предложенный стул.
— Да-да, вспоминаю, — поспешно подхватил Берг. — И как, справились?
— Справился, но пришлось немного потрудиться, — скромно отвечал Томас, не вдаваясь в подробности. Ведь не рассказывать же о том, что, прежде чем нарисовать гравюру на дереве, ему пришлось испортить не один лист бумаги, а сам он лег далеко за полночь, совершенно не ожидая от себя подобного трудолюбия. — Взгляните.
Вытащив из сумки гравюру, Враницки бережно протянул ее хозяину. Тот, взяв дощечку, без должного почтения рассматривал рисунок, как если бы это был обыкновенный лист бумаги. Повертел его со всех сторон, даже для чего-то начал разглядывать противоположную сторону. Томаса слегка покоробило, что взгляд Берга оставался столь же безучастным, как и в первые минуты знакомства.
Излишняя суровость делала его несколько старше.
— Что ж, выполнено весьма неплохо, — сдержанно отвечал заказчик, откладывая гравюру в сторону. — У вас, молодой человек, имеются способности к рисованию.
Томас едва не крякнул, услышав столь сдержанную оценку кропотливого труда. Выгравированная банкнота была лучшей его работой за последние месяцы. Он даже сам не ожидал от себя подобного прилежания, когда вычерчивал на листке бумаги едва заметные штрихи.
— Так, значит, вы берете меня на работу?
— А вы сможете нарисовать гравюру на металле?
— Разумеется. Мне приходилось делать гравюры даже на бокалах и чашах.
— Что ж, весьма похвально. Поздравляю вас, молодой человек, вы приняты на работу, — широко улыбнулся Вольфганг Берг. Его улыбка оказалась широкой и невероятно белозубой.
— Могу я рассчитывать на дополнительное вознаграждение? — понизив голос, спросил Томас. — В последнее время я немного поиздержался…
— Разумеется! — Выдвинув ящик стола, Берг достал пачку банкнот по пятьдесят марок и, отсчитав десять купюр, протянул их Томасу. — Пожалуйста!
— Благодарю вас, господин Берг! — Взяв деньги, тот положил их в карман, лихорадочно соображая, как следует распорядиться полученными деньгами.
В первую очередь следует отдать долг Гансу, иначе в следующий раз не стоит рассчитывать на длительный кредит. Потом как следует нужно отобедать в таверне на Брюкенштрассе: там весьма приличная колбаса с кровью. От одной этой мысли Томас почувствовал, как в желудке заурчало. А потом неподалеку от таверны находится казино, и он просто обязан попытать счастье. Должно же ему когда-нибудь
Из сладостных раздумий его вырвал глуховатый голос хозяина:
— Вы захватили с собой документы?
— Документы?..
— Хм… Вы же рассчитывали работать у нас на постоянной основе.
— Ах, да, конечно! — Вытащив паспорт, Томас положил его перед хозяином фирмы.
Переписав паспортные данные, Берг вернул документы.
— Пожалуйста. На сегодня вы свободны. Приходите завтра. Мы дадим вам нарисовать казначейские билеты номиналом в двадцать марок. В этот раз вам придется поработать на металле.
Попрощавшись, Томас ушел, думая о том, что начало нового рабочего дня следует отметить двумя кружками баварского пива. Будь он более внимателен, от него не укрылось бы любопытство, с которым его рассматривал Вольфганг Берг.
Через широкое окно, освещавшее стол, Варнаховский мог видеть, как Томас едва ли не вприпрыжку пересек проезжую часть, а там свернул за угол. Хмыкнув, Леонид подошел к двери и закрыл ее на задвижку. Они отыскали именно того человека, который требовался. На поиски ушло всего четыре дня.
После подачи объявления в газету к ним потоком хлынули все безработные художники, рассчитывающие на легкий хлеб. Семь из десяти были откровенно пьющими, рассчитывающими получить от нового хозяина несколько марок на опохмелку. Другие — невероятно лживые, обещавшие выполнить заказ к концу следующей недели. И только двое из тридцати оказались настоящими граверами. Каждый из них нарисовал разные стороны казначейских билетов; оставалось только изобразить цифры номинала и номера купюр и заняться приятным делом — тиражировать гравюру на печатном станке!
Леонид прошел в соседнюю комнату, в которой расположился Христофоров. Устроившись за столом, тот рассматривал отпечатанный казначейский билет и неодобрительно хмыкал.
Положив перед ним исполненную гравюру, Варнаховский спросил:
— Что вы на это скажете?
Некоторое время мастер с интересом рассматривал вырезанный рисунок, явно пытаясь отыскать изъян, потом положил гравюру под микроскоп.
— Да-а, — наконец удовлетворенно протянул он, — никакого дефекта. Знатная работа. Этот художник — настоящий талант! Не каждый день можно встретить нечто подобное. Его нельзя упускать.
— С сегодняшнего дня он у нас в штате.
— Очень хорошо.
— Как дела с другой стороной билета?
Христофоров довольно улыбнулся:
— Цифры на художественной матрице уже написал. Дело несложное. — Пододвинув к себе припасенную гравюру, добавил: — Теперь возьмусь за номер билета.
— Мне нужно знать об этом человеке все — род его занятий, круг интересов, с кем он встречается, что делает в свободное время, — заявил Леонид и несколько задумчиво добавил: — Было бы неплохо склонить его к изготовлению гравюрных досок. Что-то мне подсказывает: это именно тот человек, который нам необходим.