Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море
Шрифт:
За помощь в сборе секретной информации и другие деликатные услуги, оказанные России в годы войны, по ее окончании многие из них были награждены русскими орденами – поверенный в делах в Корее, а с 1905 г. 1-й секретарь французского посольства в Петербурге виконт де Фонтенэ (de Fontenay), посланник в Сеуле Коллен де Планси (Collin de Plancy), секретарь французской миссии в Сеуле, а затем вице-консул в Чемульпо Берто (Berteux), командир крейсера «Pascal» капитан 2-го ранга Виктор Сенэс (V. Senes), посланник в Токио Арман (Harmand), военный атташе в Японии барон де Корвизар (Corvisart), морской – лейтенант Мартини (Martini), консулы в Кобе (Ayme Martin), Нагасаки (Goudareau) и Иокогаме (Steenackers и Laroche), группа французских агентов И.Ф. Манасевича-Мануйлова, работавших в Западной Европе, и др. Трудно поверить, но в 1907 г. «за услуги, оказанные России во время минувшей войны» серебряные медали для ношения на груди на Аннинской ленте получили и японцы, канцелярские служащие французской миссии и консульств в Японии 59 .
59
В наградных документах указаны только их фамилии. Вот они: Судзуки, Фукуи, Кадзима, Хасегава и Камесима (АВПРИ. Ф. 187 (Посольство в Париже). Оп. 524. Д. 2587. Л. 161).
В годы войны России с Японией другие европейские и азиатские государства официально заявили о своем нейтралитете, а воюющие стороны, в свою очередь, ревниво следили за его соблюдением. Однако нейтралитет нейтралитету рознь, и продуктивное сотрудничество российских официальных и неофициальных представителей с властями Франции, Дании или Голландии разительно отличалось от условий, в которых им приходилось работать в Великобритании, Турции либо в Китае. Независимо от этого, выяснение подлинных масштабов и самого факта деятельности российских спецслужб на территории даже дружественных России стран неминуемо грозило международным скандалом. Создавая в годы войны свои зарубежные резидентуры, российские контрразведчики сознательно использовали в качестве сотрудников преимущественно граждан иностранных государств. Это было вызвано как практическими соображениями – в этом случае отпадала необходимость натурализации агентов, снималась проблема языка и т.д., так и стремлением избежать международных осложнений. Отмечая «выгодность» привлечения французских агентов для слежки за японцами в Западной Европе, один из видных российских контрразведчиков, например, прямо писал, что «в случае обнаружения японцами учрежденной в их миссиях агентуры, ответственность будет нести французское правительство» 60 , а не российское.
60
Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 102 (Департамент полиции, Особый отдел (ДП ОО)). Оп. 316. 1904 (II). Д. 1, ч. 3. Л. 7—7 об.
Японскую разведку, как и мощь ее вооруженных сил в целом, в первое время недооценивали и другие современники. «Японская полиция и военные учреждения, конечно, имеют свою секретную службу, – писала в разгар войны “New York Times”, – но, конечно, она далеко не столь вездесуща, как так называемое Третье отделение русской полиции» 61 . Лишь впоследствии обнаружилось, что Токио сумел создать значительно более разветвленную зарубежную разведывательную сеть, чем Петербург. Ее агенты работали в России, Китае, Корее, в Индокитае и Индонезии, в странах Западной Европы, на Балканах и в Малой Азии. Работу японских разведчиков направляли Генеральный штаб, МИД и Морской штаб. Под началом первого действовали японские военные атташе, внешнеполитическое ведомство руководило тайными операциями, которые осуществляли официальные представители Токио в зарубежных странах, отделение военно-морской разведки 3-го управления Морского штаба Японии, действуя в основном через военно-морской атташат, разрабатывало и осуществляло разведывательные и подрывные акции, главным объектом которых были российские военно-морские силы. Важнейшие вопросы докладывались микадо и рассматривались на заседаниях гэнро – совета старейших государственных деятелей, ближайших и пожизненных советников императора. Вдобавок, по данным российской контрразведки, в годы войны в Японии действовали межведомственные органы, в задачу которых входило общее руководство и координация разведывательной и пропагандистской работы – Центральный разведывательный департамент и Бюро прессы. Задолго до войны с Россией во многих странах мира и особенно в дальневосточном регионе Япония создала собственные нелегальные резидентуры, а непосредственно перед ее началом и в ходе ее самой широко практиковала разовые разведывательные и диверсионные операции в соседних с театром войны странах, которые, как правило, поручала офицерам своего Генерального штаба. Специальные представители японского правительства в содружестве с дипломатами осуществляли международные акции в пропагандистской сфере.
61
The New York Times. 1904. May 29. Sunday Supplement. P. 12. Американская газета, конечно же, имела в виду Департамент полиции МВД – Третье отделение собственной его императорского величества канцелярии к тому времени уже почти четверть века, как было упразднено.
Методы работы японских разведывательных органов как на собственной территории, так и в зарубежных странах специалисты позднее назвали «массовым», или тотальным шпионажем. Сотрудник английской разведки Рональд Сет утверждал, что японский опыт в этой сфере в 1930-е годы целенаправленно изучали в нацистской Германии (якобы этой теме свою диссертацию посвятил «сам» Рудольф Гесс), и он был там использован 62 . Своеобразным признанием заслуг японской разведки начала ХХ в. стала легенда о «природной склонности» к шпионству всех японцев вообще – об этом писали и Р. Сет, и многие другие специалисты, в том числе непосредственные участники событий – русские разведчики и дипломаты, зарубежные журналисты 63 . Японская система тотального шпионажа, хотя и опиралась на патриотические чувства своих граждан, но в то же время требовала огромных финансовых средств, которые в десятки раз превосходили аналогичные траты других великих держав, включая Россию. Израсходовав на секретную агентуру 12 млн иен 64 в предвоенные годы, в годы самой войны с Россией Япония ассигновала на эти цели до 10% всего военного бюджета, или 120 млн иен в одном 1904 г. 65 Насколько эффективной оказалась эта огромная и весьма дорогостоящая система на рубеже XIX—XX вв. и в годы русско-японской войны, читатель узнает из этой книги.
62
Сет Р. Тайные слуги: повесть о японском шпионаже. М., 1997. С. 109—116.
63
Военный корреспондент газеты «Frankfurter Zeitung» по этому поводу в 1904 г. писал: «Большим подспорьем и помощью для японцев является их превосходно организованное шпионство. Японцы считают его весьма полезным и похвальным занятием. Японский шпион – это шпион совершенно иного типа, чем европейский. Самые способные офицеры Главного штаба официально командируются для шпионства, а, кроме того, вполне добровольно исполняются шпионские обязанности различными представителями японской интеллигенции. Путешествующий японский купец, посещающий Европу, японский студент в наших университетах, японский слуга в русской семье и бесчисленное количество представителей самых разнообразных кругов и профессий сообщают японским властям все, что они случайно могли узнать или увидеть» (Цит. по: Приамурские ведомости. 1904. 26 сент. (№ 692). С. 3). Об этом качестве японцев см. также: Bennet Berleigh. Empire of the East, or Japan and Russia at War, 1904—5. London, 1905. P. 72—73.
64
В начале ХХ в. японская йена была почти равноценна рублю.
65
Вотинов А.[П]. Указ. соч. С. 4. Эта тенденция сохранилась и в последующие годы. По сведениям Р. Сета, в 1934—1935 гг. японской секретной службе было ассигновано 800 тыс., а спустя 5 лет – 6 млн фунтов стерлингов. Расходы всей Британской империи на аналогичные цели в те же годы составили всего 200 и 250 тыс. фунтов стерлингов, а США – лишь 12,5 и 50 тыс. (Сет Р. Указ. соч. С. 120—121).
Глава I
В России: охота за «штабс-капитанами Рыбниковыми»
Деятельность японской агентуры в России и соответственно контрмеры с русской стороны начались еще перед войной. Само рождение российской контрразведки как института состоялось 21 января 1903 г., когда Николай II утвердил предложение военного министра генерал-адъютанта А.Н. Куропаткина о создании Разведочного отделения Главного штаба. «Обнаружение государственных преступлений военного характера, – сообщал в своей записке министр, – до сего времени у нас являлось делом чистой случайности, результатом особой энергии отдельных личностей или стечением счастливых обстоятельств; ввиду сего является возможность предполагать, что большая часть этих преступлений остается нераскрытыми и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны» 66 . Как и все появившиеся позднее секретные структуры Департамента полиции, Разведочное отделение военного ведомства создавалось негласно. Это было вызвано как требованиями конспирации (в противном случае, по выражению Куропаткина, «терялся бы главный шанс на успешность его деятельности, именно тайна его существования»), так и стремлением обеспечить его сотрудникам свободу рук в их повседневной работе, которая включала слежку, подкуп, подслушивание, вскрытие частной корреспонденции и другие не вполне законные действия.
66
Цит. по: Лубянка 2: из истории отечественной контрразведки / [рук. авт. кол. Я.Ф. Погоний]. М., 2001. С. 120—121.
Главная задача Разведочного отделения заключалась в «охранении» военной тайны и выявлении лиц, выдающих ее иностранцам, а основным районом деятельности был определен Петербург и его окрестности, поскольку именно здесь, главным образом, функционировали представители зарубежного военного атташата – основной объект его наблюдения. По соглашению с министром внутренних дел и шефом Отдельного корпуса жандармов В.К. фон Плеве, на должность начальника вновь образованной службы был приглашен выпускник Второго Константиновского военного училища 33-летний ротмистр Владимир Николаевич Лавров, с момента поступления в Отдельный корпус жандармов в 1896 г. непрерывно служивший на Кавказе, в последние годы – начальником Тифлисского охранного отделения. В 1903 г. Отделение взяло в «разработку» военных атташе Австро-Венгрии и Германии и нескольких российских подданных, заподозренных в передаче им секретных данных (сведения о них были получены из «заграничных источников») 67 . С начала сентября этого года объектом особо пристального внимания Отделения стал японский военный агент в Петербурге подполковник Акаси Мотодзиро 68 .
67
Алексеев М. Военная разведка России: от Рюрика до Николая II. Кн. 1. М., 1998. С. 105—106.
68
Там же. С. 125—126. В документах российских спецслужб этот офицер обычно именовался «Акаши».
Познакомимся поближе с одним из наших главных героев, который в годы войны выступил фактическим руководителем японской разведывательно-подрывной работы против России в Западной Европе, а затем стал крупным военным и государственным деятелем Японии, известным на родине поэтом и художником. Кадровый офицер, М. Акаси (1864—1919) в 1880-е годы окончил в Токио Военную Академию и Штабной Колледж. В 1889 г., как один из лучших выпускников, он был причислен к Генеральному штабу, который в свою очередь в 1894 г. командировал его на учебу в Германию. Однако первый визит в Западную Европу продлился недолго. С началом японо-китайской войны 1894—1895 гг. Акаси был отозван на родину, где в качестве штабного офицера принял участие в подавлении антияпонского восстания на Формозе (Тайване), а в 1896—1900 гг. в составе группы японских военных инспекторов посетил французский Индокитай, аннексированные США Филиппины, а затем и Китай, охваченный восстанием ихэтуаней 69 .
69
Inaba Ch. Akashi’s Career // Rakka ry"usui: Colonel Akashi’s Report on His Secret Cooperation with the Russian Revolutionary Parties during the Russo-Japanese War / Selected chapters translated by Ch. Inaba; edited by O. Falt, A. Kujala. Helsinki, 1988. P. 17. (Далее – Rr.); Инаба Ч. Японский резидент против Российской империи: полковник Акаси Мотодзиро и его миссия, 1904—1905 гг. М., 2013. Более подробный историографический обзор его деятельности помещен в главе III настоящей книги.
В январе 1901 г. Акаси был назначен японским военным атташе во Франции, но уже осенью 1902 г. сменил место службы, переехав из Парижа в С.-Петербург. Существуют предположения, что своим назначением в Россию Акаси был обязан протекции незадолго перед тем созданного, но весьма влиятельного, хотя и тайного Общества Черного Дракона (Кокурюкай), которое рассматривало великого северного соседа Японии в качестве главного препятствия для распространения влияния островной империи на материковую Азию. Согласно этим данным, свою разведывательную и подрывную работу Акаси выполнял, следуя указаниям не только официального Токио и в частности японского Генерального штаба, но и этого ультраправого общества, которое также стремилось получать сведения военно-политического характера о России 70 . Связи Акаси с этим обществом носили неофициальный характер и в его опубликованных бумагах никак не отражены.
70
Deacon R. A History of the Japanese Secret Service. London, 1982. P. 47.
В начале февраля 1904 г. в связи с началом войны вместе со всем японским дипломатическим представительством Акаси покинул Россию и переехал в Стокгольм, где в течение нескольких месяцев числился военным атташе в Швеции. С назначением на этот пост в июне 1904 г. майора Ц. Нагао он избавился от рутинных обязанностей военного агента и получил свободу рук и передвижения для выполнения разведывательно-подрывной работы против России, которой и посвятил себя всецело, находясь в прямом и непосредственном подчинении своего Генерального штаба. Некоторые изменения претерпел и сам характер его деятельности. Если в первые месяцы своего пребывания в России, по указанию заместителя начальника Генштаба генерала И. Тамура, он в основном собирал информацию о российских вооруженных силах, то с конца 1903 г. и в течение всей войны, находясь уже в Западной Европе, главное внимание стал уделять организации подрывных операций против России, благодаря которым впоследствии и стал знаменит.
На родине результаты этой его миссии были оценены весьма высоко. По окончании войны он был награжден одним из высших японских орденов, а вскоре сделал быструю военную карьеру. Кстати, в той же, что и он, группе награжденных были полковник Утсуномия Таро, в годы войны – военный атташе в Великобритании, и майор (впоследствии генерал) Танака Гиити – до 1902 г. помощник военного атташе в России и будущий военный министр, а затем и премьер-министр Японии. В 1904—1905 гг. оба они активно действовали на разведывательном поприще 71 . В ноябре 1905 г. Акаси вернулся на родину, но пробыл там немногим более месяца. Уже в 1906 г. он продолжил военно-дипломатическую службу в Германии. Однако скомпрометированный публикацией своей тайной переписки с российскими революционерами и общественными деятелями, не оставшейся незамеченной немецкой прессой, менее чем через год был отозван домой. С тех пор в западноевропейские страны он не выезжал, но связей с Западной Европой не оставил, вплоть до 1908 г. продолжая оставаться членом Франко-японского общества в Париже.
71
В годы самой войны Г. Танака служил в Генштабе, где занимался вопросами стратегического военного планирования, в частности, изучал пропускную способность российских железных дорог на основании данных японской разведки.