Русское

Резерфорд Эдвард

Единственное сходство заключалось в том, что, как большинство русских деревень и сел, оно располагалось у реки, но этим все и исчерпывалось.

В месте, выбранном для поселения, река делала большой изгиб в форме буквы S. Западный берег был почти на пятьдесят локтей выше восточного, и потому изгиб образовывал на западе выступ и оставлял обширное, защищенное пространство на восточном берегу как раз под ним. Это был деревенский выгон.

Раньше там тоже селились, но со временем по соображениям безопасности люди перебрались выше по склону, где и стояло теперь с десяток крестьянских домишек, окруженных прочным частоколом. С западной стороны земля не поднималась, образуя почти равнину.

Возле частокола земля была расчищена под несколько маленьких огородов, а между далеко отстоящими друг от друга деревьями виднелись два жалких поля.

Церкви не было.

Так выглядело северное Русское.

Ближайшее сельцо находилось от него почти в пяти верстах к юго-востоку. Оно тоже лежало на берегу речки Русь. Прямо за этим сельцом поднималось невысокое, поросшее лесом всхолмье. Но берега там были болотистые, а потому славянские поселенцы, впервые попав туда, прозвали место Грязным, и так это имя к нему пристало навеки. Миновав Грязное, надобно было пройти еще верст десять, прежде чем добраться до следующей деревни.

Сначала Янке показалось, что вокруг деревни растут лишь ели. Однако стоило ей побродить по окрестностям, как она убедилась, что есть тут и лиственница, и береза, липа, дуб, сосна и другие деревья. Во время путешествия, когда они еще плыли по Оке, ей приходилось видеть яблоневые и вишневые сады. Но здесь плодовые деревья не росли. Да и огороды были скудные. Выращивали тут по большей части, насколько она могла заметить, горох и огурцы. И лошадки, заметила девочка, были невысокие, коренастые.

Дома были выстроены из дерева, из гигантских, прочных бревен; нигде не было глиняных стен и соломенных или тростниковых крыш, как на юге.

На самое главное, люди на севере были совсем другие.

– Какие они тихие, – прошептала она на ухо отцу в первое утро, когда они осматривали деревню, – точно морозом их прибило.

Роду-племени в деревне народ был разного. До того как деревенька досталась боярской семье, население ее состояло главным образом из славян племени вятичей. Янка слыхала, что этих вятичей частенько бранят «погаными язычниками», ибо они принадлежали к числу наиболее отсталых славянских племен. Теперь здесь жили шесть семей вятичей. Кроме того, были еще три семьи, переселившиеся с юга лет двадцать – двадцать пять тому назад, и, наконец, привезенные боярином три семьи мордвы, сплошь с высокими финскими скулами и миндалевидными глазами.

Сколь бы ни отличались они друг от друга, Янке они все же казались похожими. Если славянские крестьяне, которых она знала на юге, были открытыми и общительными, любили поспорить и ценили шутки и забавы, то северяне представлялись ей тихими, сдержанными и, может быть, тугодумами. На юге все сидели на солнце и точили лясы. Здесь люди предпочитали сидеть в своих теплых домах.

Впрочем, им нельзя было отказать в радушии. По приказу тиуна в полдень явились пятеро мужчин с топорами.

– Мы построим вам дом, – объявили они и показали им место на южной околице деревни.

А потом взялись за работу.

И Янка поняла, что ошибалась, сочтя поначалу своих новых соседей медлительными и туповатыми.

Она никогда не видела ничего подобного. Как по волшебству, откуда-то появились гигантские бревна. Крепкие приземистые лошадки, на которых она обратила внимание еще раньше, привезли древесные стволы, годившиеся, пожалуй, даже для выдалбливания лодок. В основание легли дубовые бревна, на них – более мягкая сосна, обстругивать которую было нетрудно.

Дом строили примерно по такому же плану, что и на юге: вход вел в широкие, просторные сени, по одну сторону которых располагалось помещение, где можно хранить всевозможные орудия и домашнюю утварь, а также съестные припасы, а по другую – горница. Большую часть стены между сенями и горницей занимала печь, которую сложили из глины.

Работали одними топорами, массивными орудиями с довольно короткими прямыми топорищами и с широкими лезвиями, сужающимися к обуху Мордва, вятичи или славяне – они казались одинаково искусными. Каждое бревно так тщательно пригоняли к соседнему, ровно соединяя с ним, что конопатить мхом щели почти не было нужды.

И во всей постройке они обошлись без единого гвоздя.

Удивляла не только аккуратность, но и скорость работы. Южан трудно было назвать лентяями, но северяне с их истовой, ревностной и немногословной неутомимостью поистине трудились, словно совершая подвиг. Работа кипела до сумерек. Женщины принесли факелы и зажгли огонь, чтобы мужьям было лучше видно. К вечеру, когда они наконец остановились, дом был почти готов, осталось только сложить печь да соорудить крышу.

Пришлецов пустили переночевать тиун и его жена. На следующий день, к полудню, дом их был достроен.

– Ну вот, – сказали им строители, – ваша изба. В ней тепло вам будет, а простоит она тридцать три года.

Это было северное крестьянское жилье, русская изба. Благодаря гигантской печи и стенам без щелей даже в самую холодную зиму обитатели такого дома не страдали от стужи, а наслаждались жарой, о чем свидетельствовало само название «изба», означающее «теплое помещение», «баня».

После того как они поблагодарили новых соседей, тиун повел их показывать участок земли, который им отвели.

По дороге они разговаривали о том о сем, и Янка не утерпела: призналась, как глубоко поразили ее новые соседи. «С такими людьми, – она мечтательно огляделась, и ее взору предстали города, словно по волшебству возникшие в лесу, – для нас, русских, нет ничего невозможного».

Управляющий был человек маленького роста, с хитрым выражением лица. Он рассмеялся.

– Это север, – сказал он ей, – мы тут на холоде и стуже что угодно сделаем, вот только сил у нас надолго не хватит. – Заметив ее удивление, он улыбнулся, а потом обвел рукой обступивший их лес. – Вы теперь на севере, – пояснил он. – И тут у нас вот как повелось: мы, конечно, стараемся, трудимся не покладая рук. Но что бы мы ни делали, лес забыть не дает: земля, зима и сам Господь Бог всегда будут сильнее. Как ни старайся, а исход один: все тщета и ловля ветра. А раз так, то и не рвись, из сил не выбивайся, разве только надобно что-то побыстрее сделать, а задача – ясная да точная.

Она рассмеялась, сочтя это шуткой, но он лишь пообещал:

– Сами увидите.

Он сказал им, что размеры у имения средние, примерно четыреста десятин. Распахана пока была лишь часть этой земли. Пашня располагалась по обоим берегам реки.

Многие хозяева предпочитали сдавать свои отдаленные земли в кортому, то есть внаем, крестьянам за скромную плату, обыкновенно получаемую в виде оброка. Как он сказал им, это, мол, не прежние дни на юге, когда господа сами управляли имениями, а излишки оброка посылали на рынок на продажу.

– У нас здесь все проще, – продолжил он.

Однако у боярина Милея были деньги, чтобы покупать рабов и нанимать работников.

– Он намерен привести сюда еще людей и расширить и благоустроить вотчину, – сказал тиун, – а часть земли будет сам обрабатывать. Так что, хоть пока вотчина и маленькая, не успеете глазом моргнуть, как здесь все переменится.

Янку беспокоило одно:

– Мы-то христиане, – сказала она ему. – А здешний люд кто – нехристи, поганые?

Она уже успела заметить несколько странных, горбатых могильных холмиков за частоколом, которые показались ей нехристианскими.